– Гипноз.
– Мозгоправы выродились пару веков назад, – не согласилась Тау.
– Вместе с исходом Хранителей, не так ли? – веско намекнул Синьягил.
Взгляд Тау почернел, хрупкая фигурка стала похожей на натянутую струну.
– Надо же, как в Цитадели чужаков жалуют! Даже гипнотизируют, чтобы они друг друга поубивали, лишь бы не растрепали секреты! Кто-нибудь здесь все еще согласен идти в столь дружелюбное место? – пропела она, обведя взглядом отряд.
Мор вызывающе сверкнул ореховыми глазами из-под низко надвинутого капюшона. С этим все ясно, он за метаморфом и за край мира потащится. Мара вскинула неуверенный взгляд на Аро, заметила упрямо сжатые губы и решительно скопировала его готовность идти в Цитадель до победного конца. В душе заворочалась смесь мрачного удовлетворения и раздражения. Ее покладистость эликсиром проливалось на мужское самолюбие. Но она уже успела наскучить.
Тау глянула на них, как на безнадежно больных, и обернулась к хмурому Каю. Тот, не смея поднять на нее взгляд, только коротко бросил:
– Выбора нет, Тау.
На миг Аро вдруг показалось, что она сейчас взбешенно сверкнет янтарными драконьими глазами, просветит их насчет их вурдалачьих мозгов и умчится в рассвет. Но она лишь смиренно пожала плечами и крепче сжала посох Раа. Оказывается, колючки ему отчаянно не хватает.
Отряд потянулся прочь с поляны, но Мара осторожно ухватила его за локоть.
– Разве мы не должны… – она покосилась на трупы и зажмурилась. – Сделать с ними что-нибудь?
Какой же она цветочек. Кай с Тау обернулись. Он глядел виновато, а ее в глазах Аро на миг померещилось сочувствие. С каких это пор Тау думает о ком-то, кроме себя?
– Если мы проводим их в последний путь, то выдадим себя костром, – мягко пояснил Аро. – Вестницы, чтобы отправить послание «Когтям Дракона», у нас нет. А идти самим к ним с докладом…
– Самоубийство. Я поняла, – Мара сморгнула слезы, вынула пробку из склянки на поясе и побрела к отряду. Вдруг остановилась резко, словно на невидимую стену наткнулась, и просипела. – Оставленное не возвращай. Пожертвуй малым, чтобы получить многое. Какое же первое правило кладоискателей?
Тау обменялась тоскливым взглядом с Каем, словно в этом была ее вина.
– Легенды лгут.
Мара отмерла через пару мгновений, хихикнула и побрела дальше. Тонкий пальчик, обмакнутый в зелье из склянки, невесомо коснулся тонких губ.
Две недели спустяЗападный Предел, Пустынь
Его пальцы на ее губах заглушили рвущийся наружу стон. Мара конвульсивно дернулась еще пару раз и затихла, обмякнув в его объятиях. Золотые кудри разметались по черному песку, влажно сверкая под скудным светом звезд.
Он приподнялся на локтях, но девичьи загорелые ноги, усеянные браслетами, скрестились на его пояснице. Ореховый взгляд стал не по-детски лукавым.
Как назло, перед внутренним взором встали янтарные глаза. Драконий, выворачивающий душу наизнанку взгляд, колючий, манящий до крови пораниться о него, лишь бы добраться до того, что так тщательно за ним спрятано. Шипы всегда скрывают беззащитную сердцевину.
Видение было столь соблазнительным, что он просто не нашел сил противиться искушению. И, закрыв глаза, вновь припал к тонким, мягким губам, которые в его воображении стали чуть пухлее и жестче. Чуть светлее кожа, чуть сильнее хватка. Чуть меньше грудь, чуть тоньше талия…
Как же выводит из себя это ее деланное равнодушие. Как же раздражают мертвые черные глаза, словно отражение Раа. Хотелось схватить ее за водопад кос и встряхнуть до боли, до слез, только бы она проснулась, наконец!
– Аро, – сладко улыбаясь, прошептала не Тау.
Он сбросил себя с горячего тела, измученно проводя ладонью по лицу. Ветер Пустыни мгновенно иссушил пот. Мара, свернувшись клубочком, устроилась у него под боком, уютно сопя.
– Скоро рассвет. Нам надо вернуться к отряду, – покосившись на медленно светлеющее небо, тихо выдохнул он во влажную золотистую макушку.
Она капризно сморщила носик и недовольно завозилась, укладываясь поудобнее. Аро аккуратно выпростал из-под нее руку и принялся неспешно одевать ее, вяло сопротивляющуюся. Много времени это не заняло, одежды на ней никогда не было много.
Аро натянув брюки, ставшие черными в цвет окружающего пейзажа, перекинул через плечо рубаху, подхватил уже спящую Мару на руки и вернулся к отряду. И с раздражением обнаружил бодрствующего Синьягила. Великий Древний с умиротворением наблюдал за беспокойно спящей в обнимку с посохом Тау.
– Сейчас ее вахта, – сквозь зубы процедил Аро, бережно опуская Мару на песок. Он надеялся, что Тау увидит ее на его руках.
Налетевший ветер принес в лицо песок и странно затхлый запах. Аро нахмурился, до сего момента Пустынь ничем не пахла.
– Я не устал, а наша колючка так выматывается, что я не решился ее будить.
– Какая забота о той, кого собирался обратить в чудовище, – выплюнул Аро, поправляя Маре капюшон.
Как эта тварь смеет называть «нашей» его, Аро, колючку?! Синьягил, словно прочитав его мысли, оскалился, почесал черным когтем белое ухо и протянул:
– Я забочусь обо всех, кто может послужить материалом для моих куколок, малыш.
Проклятый выродок, он намеренно выводит его из себя! Тот оскалился еще шире и вновь уставился на Тау. Аро сразу вспомнилось, как именно он застал их в подземелье Октарона. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Почему именно мы? – спросил, чтобы хоть как-то отвлечься и не прибить свой единственный билет в Цитадель. – Почему только нас ты выпустил?
– Потому что только вы можете помочь мне осуществить задуманное, – тут же отозвался Синьягил.
«Как?» можно было не спрашивать. На этот не раз заданный всеми членами отряда вопрос Синьягил не отвечал. Только бормотал задумчиво, что таких сокровищ, как они все, Лао ему никогда не посылала. В чем именно заключается их ценность, он тоже не сообщал.
– Что за счеты у тебя с магистром Ордена Отверженные?
Лао не выплатила ему жалование за очередную партию вурдалаков? Пригнала мало «материала»?
– Никаких, – Синьягил взъерошил влажные белые волосы, по алебастровой коже стекли ручейки пота. – Просто избавляю мир от своей ошибки, потому что могу.
Так и хотелось выкрикнуть «избавь мир сначала от себя!», но что-то в его словах заставило Паладина насторожиться.
– «Своей ошибки»?
Синьягил опять сделал вид, что не услышал вопроса, утер мокрый лоб и качнул головой в сторону Тау.
– Почему она спит в обнимку с темняком? Он же тянет из нее энергию.
Аро напомнил себе, что у него еще будет время вытрясти ответы, и выдохнул:
– Думает, что смогла заточить в нем душу близкого человека.
Комментировать Великий Древний не стал, только улыбнулся. То ли одобрительно, то ли насмехаясь над этой придурью. А Аро прищурился на его слишком часто поднимающуюся грудную клетку.
– Что-то не так, – напряженно выдавил он. Синьягил вскинул белые брови, и Аро, проведя рукой по собственной оголенной груди, уставился на мокрую ладонь. – Слишком влажно.
Две прошедшие недели их пути по Пустыни воздух был таким сухим, что казался впивающимся в гортань наждаком. А ночами о тепле можно было лишь мечтать. Сейчас же, несмотря на лишь обозначившееся над кромкой черного горизонта солнце, духота и жара стояли, словно в полдень.
Синьягил дернул хвостом. Медленно, цепко оглянулся по сторонам и пружинисто поднялся, враз оказавшись выше Паладина на голову. Сплошная гора мышц, перевитых выпирающими жилами, обтянутая алебастровой кожей так, что, казалось, сейчас порвется. Он по-звериному повел носом.
– Что происходит? – хриплый ото сна и усталости голос прозвучал в окружающей их тишине непривычно глухо. Как в перьевую подушку. Это в Пустыни, где любой шорох на лиги разносится!
У Тау всегда была потрясающая чуйка на грядущие неприятности. Она встала, отряхнувшись от песка. Аро мазнул взглядом по ее заострившимся скулам и теням под глазами. Ей в зоне пустоты приходилось хуже всех. Магическое голодание переносилось тяжело из-за преследующего их голода физического. Никто не знал, на сколько затянется их переход через Пустынь, поэтому запасы продовольствия старались экономить.
