Мор не думал, что человек, пару сотен лет просидевший под землей вдали от цивилизации, так ориентируется в подпольной политике Эйя. Синьягил скосил на него глаза, бегло осмотрел мантию, отметил характерные нашивки и уточнил:

– Тиль и Осту надоели их второстепенные роли в Ордене?

Гений. Мор промолчал, но все было ясно без слов.

– Тогда позволь мне предупредить тебя в ответ, – из груди Синьягила вырвался тяжких вздох. – Лао убьет и тебя, и твое отражение, едва вы переступите порог Центрального Эйя.

Мор сглотнул, что-то подобное он предполагал. И даже думал над альтернативами, но, если даже в Эйя опасно, то куда тогда идти? Восточный Предел Айну погребен под водой после цунами, накрывшего Артаэр. В Южном руины до сих пор хранят порчи и проклятия, оставшиеся от бушевавших здесь сражений магов. Леса Северного Предела кишат вурдалаками и призраками, плодящимися в Тироне. А Западный облюбован беженцами из Эйя, лишившихся всех человеческих черт под воздействием зоны пустоты Пустыни и мороков Гнусных топей. А Эйя огромный, и при должном умении затеряться в нем можно даже так, чтобы и сама магистр Отверженных их не нашла.

– Почему ты так уверен, что Лао убьет нас? – у Мора сжались кулаки.

Капля крови василиска с лезвия попала на палец, но кислотный ожог тут же затянулся. Синьягил, заметив это, облизнулся. Его зрачок стал сужаться и вытягиваться, в синих глазах вспыхнуло порочное любопытство.

– Она моя старая знакомая. Можно даже сказать древняя. Я знаю о ней все. Каков твой третий глаз, Морнэмир? – вдруг поинтересовался он, произнеся его имя слитно, на старый аладарский манер. – И твоего отражения?

– Я слышу ауры как музыкальные инструменты. И могу в зависимости от звучания различить людей, аномалии, зелья и артефакты, – пробормотал Мор, с отчаянием осознавая, что под властью своего полного имени не способен солгать этому безумцу. – А сестра по запаху аур распознает, кому конкретно принадлежит магия или пустота.

Синьягил сверлил взглядом солнечное сплетение Мора. В бархате его голоса послышалось благоговение.

– А резерв? Лао создала «возрожденных» лишь с целью разрушить естественную блокировку на резерве магии. Ей удалось?

– Разве такое возможно?

Зрачки метаморфа от предвкушения превратились в щели.

– Проверим?

Мор отшатнулся, когда Великий Древний плавно поднялся. Тот ласково улыбнулся, и в этой улыбке Мор с ужасом узнал Асти. Она точно так же смотрела на свои эксперименты. Мор угрожающе выставил лезвие, взяв его обратным хватом. Черные губы Синьягила дрогнули то ли в умиленной улыбке, то ли в раздраженном оскале.

– Убери эту пакость, малыш, мы же не хотим, чтобы ты поранился.

Да что они заладили, то сладенький, то малыш?!

– Не раньше, чем ты передашь мне ключ от Октарона, метаморф!

Сказать честно, Мор ожидал чего угодно. От издевательского хохота до нападения. Но только не покорного исполнения просьбы. Мор неверующе смотрел на протягиваемый ему сложный составной арт, многогранную сферическую звезду из нескольких минералов, который был накачен магией под завязку. И упустил момент, когда Синьягил оскалился и с силой толкнул его на алтарь, запрыгнув следом. Капюшон слетел, затылок столкнулся с камнем, перед глазами вспыхнули разноцветные пятна, дезориентировав всего на миг, но его Синьягилу хватило с лихвой, чтобы выхватить из рук Мора отравленное лезвие.

– Не… смей… – просипел Мор, но тот лишь отмахнулся, ловко расстегнул полы его мантии, вывалил кошачий язык и прошептал:

– Не бойся, малыш, я всего лишь хочу помочь.

Без сомнений тем, чьи разодранные доспехи валяются в углу, он говорил то же самое. Но Мор не может погибнуть так просто! В конце концов он «возрождающийся»! Но все-таки не стоило ему соваться в логово чудовища одному. Асти не раз говорила, что самонадеянность его погубит.

Синьягил ласково провел тонкими длинными пальцами с бритвенной остроты когтями по обнаженной груди Мора и вдруг, торжествующе ухмыльнувшись, со всей силы ударил кулаком ему в солнечное сплетение. Под жуткий треск ребер сознание Мора покинуло.

Он не знал точно, сколько времени провалялся в забытьи, балансируя на грани беспамятства, слыша неразборчивое бормотание. Резерв магии ошпарило бестелесным прикосновением чужой энергии.

– Кто это встал у него на пути?Пощады не жди, и тебя не спасти.

Мор слышал музыку. Протяжную, заунывную. И бойкую, задорную. Агрессивную, больно бьющую по ушам. И таинственную, зовущую следом. Мор распахнул глаза, приходя в себя, судорожно хватая ртом воздух, беспомощный перед оглушающим напором звуков, поступающих со всех сторон одновременно.

Перед глазами маячило белое пятно, в котором ему удалось распознать Великого Древнего, сосредоточенно рассматривающего его грудь. Синеву глаз почти не было видно за расширившимся зрачком. Значит, приступ безумия кончился.

– Что… – собственный голос показался Мору настолько тихим, что его заглушили звуки энергии вокруг, и он откашлялся. – Что ты сделал со мной?!

– Снял с твоего резерва искусственную блокировку, поставленную кем-то на диво криворуким лет пять назад. Она не мешала расти твоему резерву, но мешала тебе пользоваться магией во всю силу. В Эйя со своим отражением можете теперь даже не соваться, неподконтрольных ей возрождающихся Лао подле себя держать не будет.

И почему ему настойчиво кажется, что Синьягил специально делает все, чтобы стравить его с Лао? Ведь между его слов читается, что в Эйя им с Марой будет безопасно, только если Лао исчезнет.

– Хочешь спасти свое отражение, Морнэмир? – вкрадчиво спросил Синьягил, лишь убеждая Мора в его подозрениях.

Вот зачем Великий Древний потребовал назвать ему полное имя, дающее ему власть над Мором. Вот зачем освободил ему резерв магии, сделав гораздо сильнее. Он хочет использовать его как оружие против Лао.

– Помоги мне уничтожить Орден. Где Дух былого и грядущего?

Визг энергии прямо в ухо. И скрежет такой, что разом свело зубы. Как теперь закрыть обезумевший третий глаз?!

– Был утерян вместе с исходом из Аноринора на запад Хранителей памяти Аладара, если вообще когда-то существовал! – взвыл Мор от бухнувшего вдруг ритма ударных. – Что со мной происходит?!

Синьягил довольно облизнулся. Все идет по его плану, да?

– Твой третий глаз пытается подстроиться под новые возможности, подаренные снятием блокировки с резерва двенадцатого уровня. Еще пара мгновений, и боль пройдет. Постарайся отвлечься. Значит, Эллемья спрятала Духа в Цитадели…

– Эллемья? Магистром Хранителей была Эллемья? – Мор сощурился. Ему всегда казалось подозрительным, как жители разваливающейся Империи внезапно потеряли знания об управлении магией и пустотой. Оказывается, на населении Аладара был применен гипноз, ведь адепты Эллемьи были лучшими гипнотизерами. – Но разве она не погибла в Октаронской катастрофе? Вместе с Кравани и Накиланэ?

Третий глаз постепенно успокаивался, закрываясь. Звуки аур становились все глуше, и Мор наконец почувствовал свой резерв магии двенадцатого уровня. Магия пузырилась в крови, пьяня и заставляя узлы сосредоточения энергии (глаза, язык и кончики пальцев) слегка покалывать. Метаморф устало отвернулся к огню.

– Никто из них не погиб здесь.

Мор приподнялся на локтях, осмотрев грудную клетку. Следов переломов ребер уже не осталось. Он принялся неспешно застегивать кожаную форму и вдруг поймал себя на мысли, что ему интересно беседовать с Великим Древним. Манерами тот напоминал ему Асти. Та же таинственная безучастность ко всему земному. Тот же азарт в отношении всего, что касается магии. Та же резкая, притягивающая Мора своей непредсказуемостью смена настроений.

– Почему же ты остался?

– Капитан тонет вместе с кораблем.

Мор с трудом вспомнил это слово. Кажется, кораблями назывались деревянные просмоленные суда под тканевыми парусами, ходящие по воде. После Войны, когда люди, спасаясь от ее разрушительных последствий, переселились на древа, а единственный приморский город Артаэр затопило цунами, надобность в освоении водных просторов отпала.