В душе вспыхнуло острое самодовольство.

– Тем, что это аномалии? – он дернул бровью, с извращенным наслаждением наблюдая отчаянную обиду, появившуюся на ее лице. И почему ему так нравится ее злить? – Тау, я лишен магии, но охотником на чудовищ от этого быть не перестал.

– Так ты знал… и снова ничего мне не сказал! – беспомощное ошеломление сменилось истовой злобой, заострившей черты бледного лица. – Да пошел ты в Октарон!

Сплюнув, Тау резко поднялась, отчего с ее головы слетел капюшон, освобождая заплетенные во множество кос волосы, лианами рассыпавшиеся по спине. В груди у Аро аж жарко стало. Почему он чувствует болезненное удовлетворение от ее ярости?! Он мотнул головой, тоже поднимаясь. Душу пожирали остатки совести.

– Тау… прости.

Она издала булькающий звук, что-то среднее между хохотом и стоном.

– Как же я тебя ненавижу!

Вполне логичная, в общем-то, на его выходки реакция.

Тогда почему у него заныло сердце?

– Я не знаю, что со мной происходит, – признался он прежде всего самому себе.

Она обернулась. Дернула бровью, мазнула уничижительным взглядом по его ссутуленным плечам, хмыкнула и вновь отвернулась в темноту ночи.

– Зато я знаю.

Знает? Мелькнула мысль, что с Тау вполне станется сейчас отыграться за все причиненные ей обиды.

– Я на нее похожа?

Вопрос выбил воздух из легких как удар под дых.

– Что? – голос резко осип.

– Я похожа на ту, с которой ты меня постоянно сравниваешь?

– Что?! – кажется, у него сейчас начнется припадок.

– Аро, я трущобная дикарка, но девушкой от этого быть не перестала, – передразнила она его. – Ты смотришь на меня, но меня не видишь, – жестко заключила она и, обхватив себя руками, побарабанила пальцами по плечам. – Так что, я действительно похожа на нее? На крону «Клыков Дракона», Лао?

Аро, проведя рукой по лицу, отошел к самому краю ветви. И как она догадалась? Ах, да. Он же назвал имя Лао, приняв за нее Тау, когда она только появилась перед его клетью там, в Катакомбах. Соображает, хоть и трезвая.

– Похожа. Немного.

– Это она пытала тебя?

Аро зажмурился. Где там уже этот припадок? Проницательность Тау была омерзительна.

– Иногда.

– Любишь ее?

Даже не в прошедшем времени? Она возомнила себя бессмертной? Но в ответ на его бешеный взгляд Тау лишь мило оскалилась.

– Ну, вот и ответ. Ты отыгрываешься на мне за нее, – и припечатала. – Слабак.

У Аро непроизвольно сжались кулаки, так захотелось распять спасительницу на алтаре. Чтобы сама почувствовала, как аура разрывается в клочья, жестоко выжигаемая тошнотворной магией любимого человека, перекраивая личность.

Срываться на заведомо более слабом, заставляя его переживать то, что испытал сам – это слабость. Но, как выяснилось, он вообще не особо силен духом.

– Ты уже знаешь, что сказать отряду, когда снимешь маску? – как ни в чем не бывало поинтересовалась вдруг Тау.

Она действительно не замечает его вполне реальную жажду убивать или… Янтарные глаза торжествующе сверкнули. Ясно. Злопамятности и мстительности в ней тоже, как в Лао. Паладин встряхнулся. Теперь они, пожалуй, квиты.

– «Тени Дракона» знают, что я скрываюсь от Поднебесных, а любопытство близнецов живо умерилось после убедительного заявления Рока «потому что я так сказал», сдобренного многозначительным махом молота, – ответил он, тщетно гася в душе бешенство.

– И ты всерьез полагаешь, что никто не узнает в тебе… м-м… Паладина? – нарочная заминка в открытую намекала на ее большие сомнения в том, что Аро все еще достоин этого высокого звания.

Да что с ней сегодня такое?! Откуда эта внезапная тяга бить по больному? Она всегда была колючей, но никогда жестокой.

– Вначале я был готов пойти и на такой риск, но теперь меня точно никто не узнает, – Аро проглотил желание огрызнуться, касаясь спрятанного в доспехе пузырька.

Тау, прищурившись, кивнула на его ладонь.

– Делись уже своим гениальным планом, фокусник.

– А я надеялся придержать его до более драматичного момента, – процедил Аро, вытаскивая флакон.

По лицу Тау скользнула тень ненависти, едва она услышала знакомую фразу. Ему нравилось выводить ее из себя напоминанием о его спасении. Придвинувшись ближе, она уставилась на кровь оборотня, вспыхивающую золотыми искорками. Прищурилась, побледнела и отшатнулась. Оглянулась на лигра и перевела полный болезненного разочарования взгляд обратно на Аро.

– Это низость! – свистящим шепотом выдохнула она.

О, да. Но когда жизнь – дно, поступки соответствующие.

– Это деловой подход, – вновь напомнил он ей и опрокинул пузырек в себя. Тау оцепенела, со смесью отвращения и презрения наблюдая, как плывут, неуловимо меняясь, черты его лица под действием крови оборотня.

– Знаешь, Аро, – хрипло выдохнула она. – Что бы ни хотела сделать из тебя Лао… у нее получилось.

Наверно, да. Аро отвернулся, уставившись в пустоту. Горизонт неспешно светлел, становясь золотисто-голубым, обещая безоблачное утро, а, возможно, и весь день. Сирена смолкла, потухли светлячки, и шепот крон казался оглушительным в наступившей тишине.

Аро замер, чувствуя, как рефлекторно напрягаются мышцы. Ветер стих. Тогда откуда этот лиственный шепот? Перед глазами как наяву замелькали страницы «Мутаций» Синьягила, останавливаясь на «неестественных».

– Химера, – едва слышно пробормотал Паладин, скользя взглядом по ближайшим ветвям.

Тау дернулась, услышав знакомый голос из незнакомых губ, и через силу приблизилась.

– Что?

– Да не ты, – цокнул языком Паладин, движением пальца обнажая клинки. – Рядом химера.

На лице кладоискательницы застыло знакомое затравленное выражение.

– Разбуди отряд, пусть идут за мной, – Аро прислушивался, пытаясь определить расположение чудовища. – Ты останься в лагере вместе с близнецами. Скажи Мору, чтоб готовил амулеты от порчи, а Мара антидоты от паралича. И заткните чем-нибудь уши. А, кстати, отдай-ка мне свой кнут.

Тау сглотнула, прикусила губу, коснулась рукояти кнута и вдруг, схватив его за руку, выпалила:

– Прежде всего, на тебе долг жизни передо мной. А уже потом обязательства перед отрядом. Только попробуй меня разочаровать еще больше, позволив мне пострадать!

И, оставив кнут, убежала. Аро вспомнился их разговор, когда Тау не смогла определить, похожа ли на него в вопросе порядка приближенности шкур к телу. Ну, теперь-то у нее не должно остаться сомнений.

Мара

Она проснулась от неясного гула. В воздухе витали ароматы металла и костра, смешиваясь с ночной прохладой и тисовой свежестью. Веки пощекотал луч рассветного солнца. Распахнув глаза, она недоуменно уставилась на мобилизацию. Руки сами потянулись к лежащему рядом алхимическому поясу.

– Что происходит? – скорее удивленно, нежели обеспокоенно поинтересовалась она у подошедшего брата.

– Химера поблизости.

У Мары перехватило дыхание, глаза восторженно распахнулись. Да быть не может, настоящая химера? Они еще водятся в Эйя? Разве не всех истребили в Войну? Чуть не взвизгнув, Мара подскочила, мигом избавившись от остатков сна. Искупаться ей в аконите, она же сейчас увидит настоящую легенду!

– Ты никуда не пойдешь.

Она даже не сразу поняла, что сейчас услышала.

– Что? – медленно обернувшись, уставилась она в зеркальные ореховые глаза. Те смотрели виновато, но твердо.

Мары коснулся аромат холодного гербера, и рядом присела Тау, закопавшись в свой рюкзак.

– Оставь брата в покое, цветочек, – снисхождение в ее голосе было обидным до смерти. – Это сказал не он, а Аро.

У Мора отчетливо скрипнули зубы, командовать сестренкой считал себя в праве лишь он. А Маре захотелось разбить об голову этой поганки склянку с взрывчатой смесью. Зачем Тау постоянно лезет к Аро, ему же с ней плохо! Зря Мара что ли так старательно целых два месяца разводила их друг от друга? От осознания последней мысли душу затопили разочарование и досада. С появлением Тау она становится той, кем быть не хотела.