Шаги Маркуса по мощеному двору от Зала Черного Базальта к его башне были тяжелыми, как будто ноги вязли не в камне, а в холодной смоле. Эхо слов Сигурда звенело в ушах громче, чем когда-то рев Арены. "Ты доказал, что можешь стоять сам. Вот и стой." "Цепи – оковы ответственности." "Ставки – будущее Клана." Каждое слово – гиря, привязанная к его и без того изможденной душе. Признание, о котором он когда-то, казалось бы, мечтал, обернулось ледяным душем реальности. Он не герой, вернувшийся с триумфом. Он – орудие, показавшее свою разрушительную силу, и теперь его бросили в клетку с тиграми, ожидая, выживет ли он.

Башня Маркуса, его номинальная крепость, казалась чуждой. Невысокая, строгая, лишенная изысков башен Элдина или аристократов Внутреннего Круга, она больше напоминала дозорную вышку на окраине. Страж у входа – новый, незнакомый, с бесстрастным лицом – молча отворил тяжелую дверь, украшенную лишь малым знаком Арнайров. Внутри пахло пылью, холодным камнем и… одиночеством. Ни роскоши, ни следов прежнего хозяина. Голая клетка для нового зверя в коллекции Клана.

Он поднялся по узкой винтовой лестнице в свою келью-комнату. Окно, выходившее не на парадный двор, а на тренировочные площадки Внешнего Круга и дальние стены цитадели. Простой стол, стул, кровать с жестким ложем. Ничего лишнего. Ничего своего. Он скинул гиматий, застонав от боли в плече, когда ткань зацепилась за повязку. Осмотрел рану в тусклом свете заходящего солнца – чистая, аккуратная, но глубокий порез напоминал о цене победы над Каэланом, о цене каждого шага. Цепи на запястьях притягивали взгляд. Раньше они были клеймом выскочки. Теперь – символом долга, о котором говорил Сигурд. И символом мишени.

Отдохнуть не удалось. Стук в дверь был негромким, но настойчивым. Вошел не слуга, а Тормунд. Лицо "титана" было серым от усталости и боли, но он держался прямо, игнорируя перевязанный бок. Его шрамы казались темнее в вечерних сумерках.

"Новичок, – хрипло позвал он, опираясь о косяк. – Не до отдыха тебе. Берта… рвется к тебе. Лекари еле удерживают. А по цитадели… уже шепчутся."

Маркус поднялся, превозмогая протест мышц. "Что случилось, Тормунд?"

"Сторонники Элдина, – ответил Тормунд, его глаза, обычно спокойные, горели тревогой. – Не теряют времени. Уже шепчут, что ты нарушил святость поединка с ним. Что мое вмешательство – твоя подлая уловка. Что сила твоя – не дар, а черная магия, позаимствованная у Горнов. Что ты опасен. Что Боргард… если не выживет, его кровь на твоих руках." Он плюнул. "Черная работа. Но умелая. Боргун уже получил пару ядовитых записок. Осторожнее, Маркус. Они не успокоятся. И Элдин…" Тормунд помрачнел. "Его увели в его покои. Говорят… он не говорит. Не ест. Просто сидит и смотрит в стену. Как пустой сосуд. Это… страшнее его ярости. Сломанный зверь кусается отчаянней."

Холодный комок сжал горло Маркуса. Война началась. Не на песке, а в коридорах власти, в шепотах, в наветах. И Элдин, превращенный им в пугало, стал еще более опасным символом для его врагов. Мертвец, за которого можно мстить с чистой совестью.

"Спасибо, Тормунд, – выдохнул Маркус. – Иди, лечись. Твои раны…"

"Кости целы, – отмахнулся Тормунд. – Жить буду. А ты… береги спину. И голову." Он развернулся и заковылял прочь, его тяжелые шаги медленно стихли на лестнице.

Маркус не успел перевести дух. Воздух в комнате колыхнулся, и в углу, где сгущались тени, проступила фигура Ариэль. Она появилась беззвучно, как материализовавшаяся мысль. Ее серые глаза были направлены на него.

"Торвин в безопасности, – сообщила она ровным тоном. – Но слухи о его освобождении уже идут. Они свяжут это с тобой. Будет новый повод для нападок." Она сделала паузу. "Элдин под охраной. Доступ к нему закрыт. Но его сестра, Лира…. Она опасна. Умна. И мстительна. Она уже запросила аудиенцию у Патриарха. Требует… расследования твоих методов."

Маркус почувствовал, как усталость сменяется леденящей яростью. "Расследования? За что? За то, что я защищался? За то, что он похитил Торвина?"

"За 'непропорциональную жестокость'. За 'применение запрещенных ментальных техник'. За 'подстрекательство' Тормунда к нападению." Ариэль перечислила без эмоций. "Формальные поводы найдутся. Совет колеблется. Патриарх наблюдает." Она шагнула из тени. "Твой пакт. Совет Теней. Час пробьется раньше, чем ты думаешь. Лираэль… заинтересована. Твоя победа. Твой метод борьбы с Элдином… это инструмент, полезный в Тенях. Будь готов. Цена может быть названа скоро." Она не ждала ответа. Просто растворилась в сгущающихся сумерках, оставив после себя предупреждение и обещание новой ловушки.

Маркус рухнул на стул. Голова раскалывалась. Боль в плече пульсировала в такт бешено колотящемуся сердцу. Союзники? Берта сломлена, Тормунд ранен, Драйя видит в нем эксперимент, Даниэль – инвестицию. Враги? Целый клан в клане, мобилизующийся против него. И Патриарх, который "не будет прикрывать". Он был один. Совершенно один в каменных стенах своей башни-клетки.

Стук в дверь снова. На этот раз – резкий, нетерпеливый. Маркус открыл. На пороге стояла Драйя. Ее рыжие волосы казались темными в полумраке, глаза горели знакомым холодным азартом исследователя. В руках – не кристаллическая табличка, а небольшой, но тяжелый на вид кейс из темного металла.

"Нужны данные, Маркус, – заявила она без предисловий, проходя мимо него в комнату. – Настоящие. Полевые. Матрицы Веландры – детские игрушки. Мне нужно снять показания сейчас. Пока резонанс от боя с Элдином еще не угас. Пока твое поле не стабилизировалось окончательно." Она поставила кейс на стол, щелкнула замками. Внутри лежали странные приборы – кристаллы в оправах, тонкие иглы, соединенные проводами с мерцающими руническими камнями. "Тот удар с Бертой… он был лишь пробой. Синергия с твоей гармонией… она феноменальна! Но нестабильна. Опасна. Я должна понять ее до конца. Чтобы контролировать. Чтобы усилить. Чтобы…" Она посмотрела на него, и в ее глазах мелькнул нечеловеческий блеск. "…создать нечто большее."

Маркус смотрел на приборы, потом на Драйю. Он видел не союзницу. Видел фанатика, готового разобрать его на части ради своей цели. Использовать его уникальность, как использовали его силу на Турнире. Цена? Его истощение, его боль, его безопасность – все это было несущественно перед лицом Науки.

"Нет, Драйя, – сказал он тихо, но твердо. Голос не дрогнул, хотя внутри все сжималось. – Не сейчас. Я едва стою. Моя гармония… она на пределе. Это может быть опасно. Не только для меня."

Драйя замерла. Ее брови сошлись. "Опасно? Прогресс всегда опасен! Ты только что выстоял против лучшего менталиста Клана! Твое поле доказало свою устойчивость! Сейчас самый момент для фиксации пиковых параметров!" Она сделала шаг к нему. "Без этих данных все, что мы достигли – лишь случайность! Мы не сможем повторить! Не сможем усилить! Ты хочешь остаться просто живым щитом? Или стать… оружием, меняющим ход войны?"

Искушение было велико. Сила. Признание. Месть Горнам. Но цена… Он видел сломанную руку Берты. Видел пустые глаза Элдина. Видел алчность в глазах Драйи.

"Нет, – повторил он. Сильнее. – Не сегодня. Моя сила – не твой эксперимент, Драйя. Это моя жизнь. Мой риск. И решать, когда и как его принимать – мне. Уходи."

Драйя смотрела на него несколько секунд. Ее лицо стало каменным. Холодный гнев сменил научный азарт. "Ошибка, Маркус. Большая ошибка. Сила требует жертв. И контроля. Без него ты будешь уничтожен. Или уничтожишь тех, кого пытаешься защитить." Она резко захлопнула кейс. "Но как хочешь. Помни – время уходит." Она развернулась и вышла, хлопнув дверью. Ее шаги затихли быстро.