Маркус остался один в своей башне-клетке. Он подошел к окну. Внизу кипела жизнь клана: маршировали легионы, звенели молоты в оружейных, алхимики несли склянки в высокую Башню Знаний. Он был частью этого механизма. И в то же время – изолирован. Специальный Ресурс.

Он положил руку на грудь, чувствуя тепло и ритм своей силы. Его путь был ясен: стать незаменимым. Превратить свой дар из объекта изучения в ключ к новым возможностям. Заставить Сигурда, Джармода, всех – увидеть в Маркусе Арнайре не подопытного, а архитектора новой формы могущества Арнайр.

Первая битва за признание была выиграна ценой свободы. Теперь начиналась война за значение. И его оружием будет не клинок, а знание. Знание своей силы. Знание врагов. Знание правил игры. Он сжал кулак. Тепло ответило уверенной пульсацией. Эксперимент только начинался. И Маркус намеревался стать его главным творцом, а не подопытным кроликом. Башня была его клеткой, но и его крепостью. И отсюда он начнет свое восхождение.

Жизнь Маркуса Арнайра превратилась в отмеренный по часам механизм, где каждая шестеренка вращалась под неусыпным взглядом надзирателей. Его башня-клетка стала центром вселенной, ограниченной расписанием на плотном пергаменте.

Утро принадлежало Хангру. Старый воин не знал пощады. Тренировки проходили не на плацу с "Достойными", а на отдельном, закрытом полигоне у подножия западной стены. Здесь не было зрителей, только камни, препятствия и неумолимый наставник.

«Солнце встало, Маркус! Шевелись!» – рев Хангра заменял петуха. Первый час – "Танец Камня". Бег по неровной, усыпанной острым щебнем поверхности с полной выкладкой (доспех, меч, щит). Цель – не скорость, а непрерывность движения, сохранение ритма дыхания и баланса под любой нагрузкой. Падение или сбой – дополнительные круги. Маркус быстро понял: его внутренний ритм был ключом. Он настраивал дыхание на глубокий, успокаивающий гул своей силы, и тело, вопреки усталости, находило оптимальный темп, ноги реже спотыкались, мышцы горели, но не отказывали. Хангр отмечал это молчаливым кивком.

Второй час – "Разговор с Железом". Спарринг. Не с Изабель или Келланом. С самим Хангром. Старый воин был как гора, его удары – обвалы, защита – неприступная скала. Он не использовал эфир в атаке, только чистую технику и исполинскую силу. Маркуса сбивали с ног, отбрасывали, его щит трещал под ударами тренировочной палицы. «Не блокируй силу – направляй!» – гремел Хангр. «Чувствуй удар! Предугадывай! Используй импульс врага против него!» Маркус учился. Его обычная эфирная Искра служила лишь для микро-коррекций баланса, для смягчения ударов. Основной упор – на телесную ловкость, тактическое мышление, экономию движения. Он все чаще уворачивался, парировал под правильным углом, находил брешь в обороне ветерана. Однажды ему даже удалось заставить Хангра сделать шаг назад. В глазах старого воина вспыхнуло искреннее уважение. «Лучше. Гораздо лучше. Но ты не дерешься, Маркус. Ты ведешь беседу. Иногда этого достаточно. Иногда – нет.»

Третий час – "Тень Стратега". Изучение карт, тактики малых отрядов, засад, отступлений, удержания ключевых точек. Хангр был безжалостным экзаменатором, моделируя ситуации на песочном столе или прямо на полигоне с помощью переносных рунических маркеров. «Твоя сила – щит. Где его поставить? Как прикрыть отход? Как удержать мост, пока не пройдут основные силы?» Маркус учился видеть поле боя не как боец, а как стабилизатор, точка опоры.

Послеполуденное время отдавалось Науке. Комната в Башне Знаний, смежная с лабораторией Мастера Рунарис, стала его вторым кабинетом. Воздух здесь пах пергаментом, сушеными травами, озоном и… напряженным любопытством.

Мастер Фрея была дирижером. Ее серые глаза сверкали интеллектом. Она заставляла Маркуса описывать свои ощущения при использовании силы до мельчайших деталей: температуру, звук, вибрацию, влияние на окружающий эфир. Она строил сложные диаграммы, сравнивала с редкими летописными упоминаниями о "гармонизаторах", писала формулы взаимодействия. «Твой дар не манипулирует эфиром напрямую, как плетение, – констатировала она однажды, изучая запись его пульса во время медитации. – Он навязывает ему свой ритм. Заставляет хаотичные потоки резонировать в унисон с твоей внутренней гармонией. Это… революционно. И крайне энергозатратно для среды, если масштабировать.» Она смотрела на него как на живое доказательство новой магической теории.

Мастер Алдор Железное Древо работал тихо и методично. Его лаборатория была царством тиглей, перегонных кубов и странных ароматов. Он брал капли крови Маркуса (после тщательной очистки инструментов рунами Веландры), изучал их под хрустальными линзами, смешивал с реагентами, наблюдая за реакцией. «Кровь чиста от искажений, – бормотал он, его морщинистое лицо светилось профессиональным интересом. – Камень пробудил не мутацию, а… архаичный резонансный контур. Спящий ген памяти, откликнувшийся на частоту нашего Камня особым образом.» Он варил для Маркуса укрепляющие отвары и мази, снижающие побочные эффекты от экспериментов. «Расти, парень, – говорил он, вручая склянку с золотистой жидкостью. – Твоя сила требует крепкого сосуда. Крепче стали.»

Мастер Веландра Среброрез была самым строгим и амбициозным членом группы. Ее ледяные глаза видели в Маркусе не человека, а живой рунический фокус. Она заставляла его медитировать внутри сложных, начертанных серебристой пылью схем – кругов усиления, стабилизации, защиты. Она измеряла, как его теплое сияние взаимодействует с рунами, как оно усиливает одни символы и гасит другие, как создает зоны абсолютного покоя внутри самых нестабильных конструкций. «Интересно, – произнесла она как-то, глядя на дрожащую, но не рвущуюся руническую цепь, внутри которой пульсировало теплое солнышко Маркуса. – Твоя гармония не ломает, а… переписывает правила хаоса на лету. Можно ли это формализовать? Вписать в схему? Создать артефакт, излучающий подобный эффект?» Ее вопросы были остры, как бритва, а эксперименты – рискованны. Джармод присутствовал на них лично, его тень нависала в углу, готовая вмешаться при малейшем сбое.

Джармод был вездесущей тенью. Он молча наблюдал за тренировками Хангра, стоял столбом у стены во время сеансов с Фреей, Алдором и Веландрой. Его черные, пустые глаза фиксировали каждое движение, каждую реакцию Маркуса. Он не комментировал. Не хвалил. Не ругал. Он оценивал. Его присутствие было постоянным напоминанием о статусе "Специального Ресурса" и об угрозе, исходящей от Элдина. Маркус чувствовал, что любая его ошибка, любой срыв контроля будут немедленно доложены Патриарху и использованы врагами.

Элдин не появлялся лично, но его присутствие ощущалось. Через Каэлана – молодого, честолюбивого члена Внутреннего Круга, кузена Элдина по материнской линии. Каэлан, изящный и ядовитый, как змея в шелках, любил "случайно" проходить мимо полигона Хангра или заглядывать в Башню Знаний под благовидным предлогом. Его насмешливые замечания были тонко отравлены: «Наш Специальный Ресурс сегодня особенно… стабилен? Или просто сонный?», «Мастер Веландра, вы не боитесь, что его "гармония" однажды гармонизирует ваши руны в небытие?». Он распускал слухи среди младших членов Внутреннего Круга и амбициозных мастеров Внешнего: о "слабости", замаскированной под уникальность, о "риске", который несет Маркус, о "напрасной трате ресурсов клана". Эти шепоты долетали до Маркуса через Келлана или Берту, которых он изредка видел на общих построениях легионов, куда его водил Хангр для "погружения в среду".

Лира оставалась недосягаемой. Маркус видел ее лишь издалека – идущей с матерью в Башню Знаний на свои занятия по углубленным рунам или сидящей на галерее во время церемоний. Их взгляды иногда встречались – в ее глазах читались тоска, тревога и бессильный гнев. Лирана всегда немедленно уводила ее, бросая на Маркуса взгляд, полный предостережения и страха. Его камешек, спрятанный под подушкой, молчал. Эта потеря связи жгла глубже ожогов Изабель.