– Так значит, вы, всё же, держите оленей? – Спросил я.

– Держим? – Задумался Фэйдхан. – Скорее нет чем да, их вообще сложно «держать». Большую часть времени стада пасутся сами по себе, мы не разводим их, в привычном для людей понимании, когда нам требуется помощь наших братьев, мы просто призываем их.

– Эльфийская магия? – Предположил Максим Виленович.

– Магия? – Снова немного растерялся наш собеседник. – Ну, можно это назвать и так, правда, большинство моих собратьев, не смогло бы понять этого вопроса. Во время своих путешествий я видел людскую магию, и скажу, что мы воспринимаем её совсем не так, мы просто просим Лес и он помогает нам, пожалуй, это будет самое точное описание.

Какое-то время, мы сидели молча в удобных креслах, наслаждаясь вечерней прохладой и видом на эльфийскую деревню. Сейчас, как раз, в некоторых местах загорался магический свет в светильниках, огонь здесь, видимо, старались лишний раз не разводит, что было неудивительно. Где-то на крыльце в одиночестве или вдвоём сидели селяне, мимо нас, слово порыв ветерка, пронеслась Сеаллад и побежала к группе своих друзей, судя по всему, таких же подростков как она, те что-то громко обсуждали и смеялись, а у одного из них была в руках лютня. В общем, картина была, в чём-то привычная для небольшого поселения, где все друг друга знали, хоть у эльфов, хоть в деревне в трёх дня пути от вольного города Галлена, хоть в глухом посёлке где-нибудь на Вятке. И в то же время, как и говорил старейшина, чувствовалось во всём этом что-то неуловимо-волшебное.

– Фэйдхан, простите, позвольте задать Вам, возможно, бестактный вопрос. – Несколько смущённо обратился я к хозяину.

– Семь дюймов. – Тут же ответил он.

– Что? – Переспросил я.

– Разве Вы не хотели задать мне бестактный вопрос? – Посмеиваясь, ответил он. Максим Вилнович тоже рассмеялся столь неожиданной шутке от степенного старейшины.

– Кхм… Я не о том, всё ещё не могу понять, как в вашем обществе устроен брак. Вы говорили про первого мужа Сеаллад, то есть он может быть не один, или же Вам настолько не нравится Аррогант, что Вы желаете ему скорейшей смерти? – Попытался я вызнать то, что меня занимало, сведя всё к полушутке.

– Ну, не могу сказать, что я в восторге от нового командира стражей границы, но, конечно, зла ему не желаю. Скорее, он просто молодой и заносчивый, но с возрастом это проходит.

– И что же, Вы не против брака Вашей дочери с ним? – Поинтересовался Максим Виленович.

– Простите, но, кажется, вы не до конца поняли, отвечать ли на его ухаживания или нет, решает только моя дочь и больше никто. К тому же, если она передумает, то всегда может бросить Арроганта. – Пояснил Фэйдхан.

– Так у эльфов дозволены разводы?! – Поразился я, в людском обществе этого мира подобное крайне осуждалось и позволялось только лишь изредка, в самых крайних случаях, да и то только монархам.

– Пожалуй, стоит объяснить всё подробнее. Брак у эльфов действительно отличается от того, как его видят люди. Мы живём гораздо дольше, поэтому относимся к этому куда проще?

– Проще?

– Конечно. Для нас главное, не формальности, а довольство каждого, для людей такое непривычно, но у нас мужчина может иметь несколько жён, или же, наоборот, у женщины может быть сразу несколько мужчин, нередки и семьи, в которых сразу несколько партнёров. Да и к расставанию мы относимся спокойнее, как уже говорил, мы живём долго, поэтому лучше спокойно принять то, что любовь прошла, чем столетия жить в нелюбви. С Гаэден, матерью Сеаллад, так и вышло, мы поняли, что устали друг от друга, и несколько лет назад она ушла странствовать по лесу.

Теперь, кажется, я начал понимать, откуда пошли слухи об оргиях и распущенности эльфов, подобное, даже для моего мира было чем-то невиданным, а уж для местных людей и подавно.

– И, разве из-за этого у вас не случается конфликтов? – Спросил Максим Виленович.

– Сплошь и рядом. – Ответил старейшина. – Но у молодых, на почве любви это бывает везде, разве я не прав?

– Пожалуй, да. – Согласился московский интеллигент, тут действительно было сложно поспорить с Фэйдханом, я не мог себе представить ни одного общества, от патриархального до самого распущенного, где не происходили бы драмы из-за неразделённой любви или ревности. Ну, разве что в какой-нибудь фантастической антиутопии, где люди лишены эмоций и рождаются из пробирок.

Максим Вилнович и старейшина Фэйдхан ещё долго степенно разговаривали об устройстве общества эльфов или вообще на отвлечённые философские темы. Мне показалось, что впервые за все эти двадцать лет своего пребывания в этом мире, мой спутник, наконец, смог найти того, с кем мог бы вволю наговориться, пусть и знакомы они были всего ничего. Ещё немного насладившись необычным напитком и вечерней прохладой, я решил оставить их вдвоём, как мне показалось, они даже не заметили, как я попрощался и ушёл, настолько были увлечены беседой.

Найдя нужную дверь, я, на ощупь, добрался до кровати. Я уже привычно разделся, забросив одежду куда-то в угол, если что с утра найду, и лёг в мягкую постель, местами, она была даже слишком мягкая… и тёплая. Только тут я вспомнил, что в это же комнате спала и Луминия.

– Прости! – Запаниковал я и вскочил, больно ударившись обо что-то в темноте.

– Ничего. – Внезапно ответила магичка. – Виктор, могу я тебя попросить… – она замялась, я сейчас не видел её в темноте, но был уверен, что как всегда она густо покраснела – ты… мог бы лечь рядом со мной?

– Э, что?

– Пожалуйста? – В её голосе читалась мольба.

– А, ну, конечно, как скажешь. – Смущённо ответил я.

– Спасибо. – Искренне поблагодарила она.

Когда я устроился рядом с ней, девушка крепок вцепилась мягкими ладонями мне в плечо и прижалась лицом. Мне стало всё понятно, она слишком привыкла бояться эльфов, чтобы этот страх так быстро ушёл. Вскоре Луминия заснула, слушая её мерное, успокаивающее дыхание, я тоже погрузился в сон.

На следующее же утро Фэйдхан отправил в столицу посыльного верхом на олене, который должен был вернуться с ответом через несколько дней, так что почти всё это время мы были предоставлены сами себе.

Вскоре мне стала понятна причина, по которой Беагор так удивился тому, что я не считаюсь воином улюдей. Дело в том, что в сообществе эльфов слова «охотник» и «воин» имели почти одно и то же значение. Каждого, начиная с самого детства учили охотиться, так что даже подростки не только умело стреляли, но и сами могли мастерить луки, хоть и довольно примитивные. Так что, если бы требовалось, почти всё население Великого Леса, или на эльфийском Хоийль-Мхора, в один момент, как сказали бы на моей родине, «встало под ружьё», создав воинство, о котором не могли бы и помыслить самые могущественные правители людей. И, может быть, против тяжёлой конницы в открытом бою эльфийские лучники и не были столь эффективны, но даже если объединённая армия всех людских королевств, вдруг вторглась бы в земли эльфов, то, скорее всего, самые удачливые воины протянули лишь до заката того же дня. Как я узнал, отряд стражей границы состоял не из пяти воинов, включая «стажёрку» Сеаллад, а из пятнадцати, просто остальные десять так и не показали себя, а целились в нас из ближайших зарослей. В родных лесах, победить эльфов, скорее всего, не получилось бы ни у конницы, ни у тяжёлой пехоты, ни напалмом, ни пестицидами, ни иными военными преступлениями.

Но при всём при этом, в эльфийском обществе почти не было тех, кого можно было назвать ремесленниками. Если не считать всего, что касалось охоты, в чём каждый эльф был мастером, все знали понемногу обо всём, конечно, за долгие годы, кто-то мог научиться лепить красивую посуду, наносить искусную гравировку, но таких были единицы. То есть всё что мы видели, начиная от домотканой одежды и кончая самодельным оружием, в основном, эльфы создавали сами для себя. Единственным исключением были кузнецы, большинство из которых жило в столице Мор-Байэле, да и тех на весь лес было не больше нескольких десятков. В первую очередь потому, что железо было слишком редким и ценным материалом в Великом Лесу. Немного его добывали на болотах, но большую часть закупали у гномов на севере, хотя, куда чаще предпочитали обменивать уже готовые изделия, притом бартером.