— Сарма — это романтика! Это Кон-тики дальнего космоса. Даже не фотонник, но звездолет!!! Это каравелла Колумба с нейлоновыми парусами и системой спутниковой навигации. Наполовину старина, наполовину современность, — внушали двойняшки молодежи, демонстрируя чертежи и проекты. Подробно объясняли, где что недоделано, и где на складе пылятся контейнеры с мощнейшими двигателями.
А ночью — вредные натуры — поднимали стажеров по учебной тревоге, заталкивали в катера и гнали на орбиту герметезировать аккуратно прорезанную лазерным резаком пробоину в борту списанного орбитального маяка.
Хотите верьте, хотите — нет, но через две недели стажеры чувствовали себя бывалыми космачами, готовыми справиться с задачей любой сложности. «Невыполнимых задач нет. Есть простые, сложные, очень сложные и еще чуть-чуть посложнее».
* * *
Это произошло, когда голодная орава практикантов уже разделалась с борщом и только-только приступила ко второму. Кибер-официант замер столбиком посреди столовой, зажег на лбу красный сигнал важного сообщения и металлическим голосом произнес:
— Звездолет «Сарма» передал сигнал SOS.
— Информацию на большой экран, связь с «Сармой», быстро! — рявкнула Ника.
— Координаты «Сармы» и список небесных тел и кораблей поблизости, — подхватила Вика.
С одной из стен столовой исчезла мозаика с легкомысленными рисунками. Стена превратилась в экран высокого разрешения. Слева на нем высветился файл судового журнала «Сармы», справа — всего две строчки: Грузовой звездолет «Сарма» (индекс по каталогу Ллойда) (звездные координаты), Черная дыра (индекс по каталогу небесных тел), (звездные координаты).
— Так просто… — сказала Ника. И добавила: — БИП БИИИП БИП БИП! (Почему-то во всех (двух) документальных записях эти слова заглушают короткие звуковые сигналы) Причина подачи сигнала SOS?
— Перерасход ресурса двигателей, — высветилась надпись на экране. — Остатка ресурса недостаточно для завершения программы полета.
— Что это значит? — спросил кто-то из стажеров.
— Это значит, дюзы до дырок прогорят. Рванет так, что собирать нечего будет. Как «Сарма» влезла в такое БИИИП?
— Мы же не заложили в автопилот пилотирование в зоне влияния черной дыры. Черная дыра для него просто не существует!
— Что будем делать? Идеи есть?
— Надо или сменить движки, или уменьшить массу корабля.
— Сбросим радиационный зонтик!
— Точно! И объясним, наконец, автопилоту, что такое черная дыра!
Двойняшки хлопнули друг друга по ладошкам, отодвинули тарелки и вскочили из-за стола. Ника на ходу схватила стакан сока, заглотила и бросила пустой киберу-официанту. Вика выскочила за дверь, но через секунду просунула голову в дверь:
— Дети, школа закрылась. Началась взрослая жизнь! — и исчезла.
Долгую минуту царило молчание.
— Братцы, это очередная вводная, или я чего-то не понимаю? — поинтересовался кто-то из стажеров.
— Нас не пригласили. На вводную не похоже.
— Тогда, может, экзамен?
— Балда! Точно экзамен! Только его сама жизнь ставит!
* * *
Кто-то из парней сообразил, что перед началом рейда хорошо бы еще раз ознакомиться с документацией по «Сарме». И вся ватага с грохотом сапогов по паркету рванула в информаторий. Однако, кибер-регистратор информатория предложил только заводские четрежи «Сармы» полувековой давности, но сообщил, что самая свежая документация хранится в помещении N 3847. Помещение это оказалось каютой двойняшек. Неизвестно, как сложилась бы история мира, если б дверь была закрыта. Но дверь распахнута настежь, на стене напротив — огромная фотография «Сармы», а на столе (и на полу) — раскрытые папки с нужной документацией. Через час стажеры знали о «Сарме» самое необходимое. И даже составили черновой план спасения звездолета. Вновь загрохотали сапоги по коридорам. Старожилы завода спокойно прижимались к стенам. Они знали двойняшек, слышали о стажерах и ничему не удивлялись. Но у ворот нуль-камеры случился казус. Четыре кибера перегородили проход, выстроившись в ряд и раскинув в стороны манипуляторы.
— Первый закон роботехники гласит: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтоб человеку был причинен вред», — пояснил один из них. — Вы хотите переправиться на «Сарму». Это смертельно опасно. Звездолет «Сарма» в настоящий момент движется с ускорением порядка сорока «g».
— А наши кураторы — Вика и Ника — они на борту «Сармы»?
— Два человека совершили нуль-перемещение на борт звездолета «Сарма». Но в тот момент звездолет «Сарма» двигался без ускорения.
— Они вернулись? Сюда, или в другое место.
— На Плутон никто не возвращался. Насчет другого места информации нет.
— Так выясни! Срочно!!!
Кибер застыл столбиком и зажег на лбу сигнал экстренной связи. Через несколько секунд ожил и доложил:
— Никаких пересылок с борта звездолета «Сарма» не зарегистрировано.
Дальше начался хаос. Кричали все разом. Кричали — потому что одна из девушек включила сирену всеобщей тревоги. «Немедленно и с максимальной осторожностью эвакуируйте тела людей с „Сармы“» — вопил кто-то. Грохотали по железному полу ступни киберов — не обычных, а мощных, приземистых, шестиногих силачей. «Подготовить медицинский отсек к приему пациентов!» «На „Сарме“ есть гравикомпенсаторы? Может, на „Сарме“ есть гравикомпенсаторы?» «Зачем компенсаторы на беспилотном грузовике?» «Почему сорок же? „Сарма“ не может развить сорок же!»
Шли минуты, площадка заполнялась народом, все спрашивали друг друга, что случилось. Через четверть часа вернулись киберы. Без людей. Тела двойняшек так и не были найдены.
Мир драконов.
Коша глядел на сестренок и тихо радовался. За них. Сестренки же радовались бурно и шумно. Они только что скачали из информационной сети Плутона собственный некролог, распечатали на принтере аршинными буквами и теперь обсуждали, куда повесить этот плакат. Чтоб, с одной стороны — любой его заметил и прочитал, а с другой стороны — плакат выглядел скромно и неброско. Якобы, случайно попал на стенку.
Первым прочитавшим плакат оказался Олав Ольсен. Он явился в очередной раз замаливать грехи. Принес огромный букет цветов, две обшитые мешковиной бутыли старинного коллекционного вина и приглашение на открытие выставки современной скульптуры. Девушки вовремя успели придать лицам скорбное выражение.
Нервы журналиста были напряжены и взвинчены. Он боялся. На днях вышла из печати его старая, весьма спорная статья с двусмысленным названием: «Драконы мух не ловят», в которой упоминались и Вредины. Более неудачного момента для публикации невозможно было придумать. Всю последнюю неделю Олав прибывал в состоянии неуверенности и глубокой депрессии. Прочитал некролог на стенке, пододвинул стул и положил на него букет. Прочитал еще раз — и неожиданно его пробило на слезу.
— Простите меня, — бормотал Олав. — Я не вовремя. Это были ваши подруги, да?.. У вас горе, а тут я со своими… (неразборчивые звуки и шмыгание носом.) Я сейчас уйду…
Сложил все принесенное у стены и действительно ушел, всхлипывая.
— Йес! — воскликнули хором сестренки, когда за Олавом закрылась дверь. Коша покачал головой и подумал, что нужно больше внимания уделять контролю за прессой. Если Олав раскопает, кому посвящен некролог, может произойти утечка информации.
Второй стала Кора. Сестренки едва-едва успели убрать с лиц улыбки и насупить брови. Кора окинула их встревоженным взглядом и прочитала некролог вслух, с выражением:
Славные девушки Вика и Ника навсегда ушли от нас. Это невосполнимая потеря для всех, кто знал их. Это тяжелый удар по Проекту. Их трудолюбие и высочайшее профессиональное мастерство вызывало у нас восхищение и желание трудиться еще лучше, еще эффективней.
Все мы видели, как они умеют работать. С утра до вечера, отводя всего несколько часов на сон, взваливая на себя самую сложную часть, находя время на помощь товарищам. Они всегда держали в голове перспективу. И в том, что проект развивается успешно, их огромная заслуга.
А их отзывчивость, искрометный юмор, любовь к розыгрышам, и в то же время — готовность помочь в любое время дня и ночи… Постучишься к ним вечером, и первое, что слышишь — садись за стол, мы сейчас чайку заварим. А утром Вика или Ника подходит к тебе с тоненькой папкой под мышкой и негромко говорит, протягивая папку: «Мы вчера подумали, здесь пара мыслей. Посмотри, может, пригодится». Читаешь — и видишь решение своей проблемы, труд бессонной ночи двух светлых головок.
Надо отметить их скромность. Они не любили мелькать на переднем плане. С комическим испугом прятались от журналистов и репортеров. В БВИ только общие данные — родились тогда-то, воспитывались там-то, учились, работали… Ничего о себе. Я случайно узнал, что даже имена — Вика и Ника — не настоящие. Как-то Вика мимоходом упомянула, что девушки сменили имена, чтоб не привлекать к себе внимания.
Скромные, обаятельные, отзывчивые и трудолюбивые — они навсегда останутся в наших сердцах.
