— Если я иду без вас, мне не нужен ни бронежилет, ни шлем, ни эта чёртова рация на нем. Если я иду одна, как обычно, то возьму то, что хочу взять, а не то, что мне приказано. — Я посмотрела на лямки. — Киллиан, помоги мне из этого вылезти, как помог влезть.

Хадсон мотнул головой, и Киллиан шагнул назад.

— Миз Блейк…

— Для вас — маршал Блейк, сержант Хадсон.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Маршал Блейк, мы не можем отпустить вас туда одну.

— Это, черт побери, мой ордер, а не ваш. Я вам дала информацию, а не вы мне. Никто из вас даже не знал бы, где искать эту женщину, если бы не я.

— Вы знаете, что говорят о том, как вы получили эту информацию, маршал?

По его интонации я поняла, что знать мне этого не хочется, но все же спросила:

— Нет. Как?

— Что вы оттрахали подозреваемого. Оттрахали на глазах у сотрудников полиции, и он вам все рассказал, а потом вы ему вышибли мозги из пистолета. Просто разнесли голову множественными выстрелами.

Я снова рассмеялась:

— Вот это да! Жаль, не знаю, кто это придумал.

— Вы хотите сказать, что это ложь?

— Насчёт оттрахала — да, враньё. Кто-то принял желаемое за действительное, но я вытащила это из него как вампир, а не как шлюха. И я действительно стреляла ему в голову, пока от головы ничего не осталось, потому что у меня не было с собой моего набора охотника на вампиров. Был только пистолет, им я и воспользовалась.

Я тряхнула головой и почувствовала, как едва заметная злость из меня уходит.

— Этот ордер — моя, черт побери, вечеринка, сержант Хадсон. Я пригласила вас на танец, а не вы меня. И хотелось бы, чтобы вы это запомнили, пока нам приходится иметь дело друг с другом.

Он посмотрел на меня — посмотрел по-настоящему. До этого, думаю, он меня не видел. Я для него была какая-то баба, какая-то подстилка под зомби, которую подсунуло ему начальство. Штатская со значком, но я не была для него личностью. Теперь он смотрел на меня и видел меня, и на моих глазах таяла его беспричинная злость.

— Вы действительно пошли бы туда в одиночку?

Я вздохнула, качнув головой:

— Сержант, я — истребитель вампиров. Обычно так и бывает — только я и они.

Он едва заметно улыбнулся, чуть изогнул усы.

— Не сегодня, маршал. Сегодня вы с нами.

Я улыбнулась ему — настоящей улыбкой, не кокетливой, хотя некоторые мужчины назвали бы её такой: открытой, честной, улыбкой типа «рада, что вы со мной». Он улыбнулся в ответ — не мог удержаться.

— Все это классно, — сказала я, — но не пора ли к делу? Ночь-то уходит.

Он посмотрел на меня с таким видом, будто не понял, как меня понимать, а потом рассмеялся. Как только он рассмеялся, его людей отпустило напряжение — я это чувствовала, как будто какое-то метафизическое облегчение настало.

— А вы чертовски настойчивая женщина.

— Да, мне говорили.

Он коротко засмеялся:

— Там, внутри, вы будете выполнять приказы?

Я вздохнула:

— Постараюсь.

Он покачал головой.

— Если бы я сказала «да», это было бы враньё. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы делать то, что сказано. Это я обещаю.

— Лучшего мне уже не добиться, так?

Я кивнула:

— Ага. Если не хотите, чтобы я соврала.

— Нет. Правда от федерального агента — свежее впечатление.

— Вот-вот, я постараюсь быть для вас глотком свежего воздуха.

Он посмотрел на меня, покачал головой и снова повернулся к доске.

— Теперь, когда я верю маршалу, то верю.

Они вернулись к своему брифингу, а я вернулась к подсчёту минут и гаданию, будет ли кто-нибудь живой в кондоминиуме, когда мы высадим дверь.

По моему предложению снайпера разместили так, чтобы он видел окна, а не входную дверь. Во-первых, мы не знали, как они выглядят, а снайпер не мог валить подряд всех, выходящих из дверей. Вполне могли в этом доме проживать законопослушные граждане-вампиры, так что он даже всех вампиров подряд валить не мог. Если бы он точно умел опознавать вампиров. И даже я не могла бы сказать «да» или «нет» о сомнительном вампире, глядя в оптический прицел. В смысле, что если я ошибусь? Высокое содержание серебра — извиняться будет поздно. Но если кто вылетит в окно — это противник, и только противник, и снайпер может его безнаказанно снимать. Зелёный свет.

Все мы прочие сгрудились вокруг фургона. В кино этот фургон изящный и просторный. В жизни он узкий, громоздкий и похож на гибрид фургона водопроводчика и машины мороженщика, если бы тот продавал не мороженое, а пистолеты. Места для нас и для оружия в нем не хватало. И даже в пустой многие из нас не поместились бы. Это был полугрузовик для снаряжения, а не транспорт для людей. Я осталась в жилете, хотя заметила, что никто сегодня в нас стрелять не будет, а против колющих и рвущих ударов жилеты бесполезны. Я с этим уже сталкивалась и у военных, и у полиции. До них просто не доходит, что бронежилеты и шлемы, лучшая их защита, не помогут против тех, кто голыми руками крушит сталь. Это как выступать против Супермена и надеяться на кевлар. Наконец-то сержант Мельбурн произнёс вслух то, что редко когда признают специальные подразделения:

— Мы используем пули. Пули могут давать рикошет, и нам спокойнее, если мы знаем, что защищены от огня своих.

Микрофон был встроен в бронежилет и соединён с маленьким наушником, как в снаряжении Секретной службы. Мне показали кнопку микрофона посередине жилета, возле пистолета, когда его держишь. Проверили, что микрофон работает, потом кто-то потрепал меня по шлему, и я готова была к выходу. По крайней мере, готова не меньше других. Не идти было бы самое лучшее, но вампиры похитили у нас эту возможность.

Женщину, которую они взяли, звали Дон Морган, двадцать два года. Она работала в клубе всего три недели. Её фотография была у них на сайте, и все мы её видели. Рекламный снимок для стрип-клуба, так что мы старались рассматривать лицо. Волосы каштановые, длины до плеч, косметики столько, что лицо разглядеть трудно — сплошь синие глаза, красные губки бантиком. Я не спрашивала у мужчин, труднее ли им смотреть на неё, чем мне. Она была прикрыта руками и несколькими удачно размещёнными клочками материи, но создавалась иллюзия, что показано больше кожи, чем на самом деле. Отвлекало, как и было задумано. Не сомневаюсь, что если бы миз Морган предупредили, что её похитят злобные вампиры, она бы оставила нам более приличный и менее гламурный снимок. Но всего, знаете ли, не предусмотришь. Мы запомнили лицо заложницы, чтобы не застрелить её случайно в деле. Это было бы действительно нехорошо.

Я думаю, что не будь у меня своих опасных игрушек для этой песочницы, меня бы взяли невооружённой. Почти все спецподразделение считало меня штатской и обращалось со мной соответственно. Без грубостей, просто им не нравилась мысль, что я буду с заряженным оружием у них за спиной. Я их понимаю. У меня нет их выучки. Они не видели, как я обращаюсь с оружием. Не видели меня за этой работой. И вполне могли считать меня опаснее вампиров.

Главная моя проблема с жилетом заключалась в том, что нельзя было оставить «браунинг» и «файрстар» в тех кобурах, что были, и надеяться их выхватить. Боец по имени Дерри бросил мне набедренную кобуру с застёжками на липучках.

— В неё влезет «браунинг» с запасной обоймой.

Он на вид был таким же ирландским, как его фамилия, если не считать цвета — он был темноволос.

Мне пришлось снять жилет, чтобы нацепить верхний ремень кобуры на свой пояс, а другой ремень надо было обмотать вокруг ноги. Неплохая штука — набедренная кобура, хотя мне бы не хотелось её испытывать, не надев сперва брюки для защиты бёдер. Бедра-то при ходьбе задевают друг друга, так что извините. Но в джинсах получилось вполне приемлемо. Выхватывать, правда, надо по-другому: не только не под тем углом, не только из другого места — само движение другое. Оно не получится у меня так же быстро, потому что о нем придётся думать. Правда, в сегодняшней работе пистолеты будут играть вспомогательную роль.