— После этой операции я подумал, что не всегда глупость концентрируется в камень, — продолжил доктор, обращаясь к Шарлотте, — Полагаю, на мозг может давить избыточное давление. Достаточно просто просверлить дырку, и пациенту станет легче. По аналогии с кровопусканием. В Турине есть университет, и я бы поговорил с учеными людьми по этому поводу.

— Не надо мне сверлить дырки в голове, — недовольно сказал Максимилиан, — Одной хватит. И кровопускание делать не надо. Как-нибудь под молитвы посижу на скамье в соборе. Как вернусь, просто выпью вина и лягу спать.

— Я с тобой, — сразу же сказала Шарлотта.

В комнате и так стояла только одна кровать. Максимилиан недовольно посмотрел на жену, кивнул и повернулся к Бонакорси.

— Тони, в Турине есть какой-нибудь женский монастырь?

Недавно он пообещал, что в наказание за супружескую измену сдаст жену в монастырь. Обычно французское высшее общество относилось к супружеским изменам довольно терпимо. Считалось, что брак в высшем обществе это в первую очередь политический союз семей, а сердцу не прикажешь. Но над рогоносцами хихикали, а право мужа наказать неверную жену не ставили под сомнение.

— Доминиканский в самом центре города, — ответил Бонакорси.

— Ты серьезно? — спросила Шарлотта, — Ты когда последний раз слышал, чтобы жен сдавали в монастыри?

— Не помню.

— Я могу просто отказаться принимать постриг.

— Тогда я могу потребовать развода через суд, как король Людовик XII потребовал от королевы Жанны.

— Ну-ну. Чтобы продавить такое богопротивное решение, надо быть не иначе, как одновременно королем и клятвопреступником. А ты точно ни первое, ни второе.

Прецедент тогда и в самом деле сложился скорее в пользу королевы, несмотря на то, что она проиграла, и король получил развод.

— Там видно будет, — так далеко Макс ситуацию не просчитывал.

— Без меня ты гарантированно проиграешь тяжбу за титул и замок и перестанешь быть графом де Круа.

— Ага.

— И перестанешь быть вассалом короля Франциска.

— Если король отберет у меня замок, то ему же хуже. Будет сам дурак, и пусть воюет свою войну без меня, если, конечно, осилит. А я, как брат барона Фридриха фон Нидерклаузица пойду служить императору Карлу.

— Это ты во всем виноват, — сказала Шарлотта.

— В том, что ты наставила мне рога с де Вьенном?

Для укрепления своих довольно слабых позиций в высшем обществе Шарлотте нужны были связи при дворе. Желательно на уровне если на самого короля, то кого-нибудь, кто вхож к королю. Волей случая, на «Турнире семи дней творения» два года назад в Ферроне она встретила Пьера де Вьенна, известного в узких кругах как «гончая короля».

В то время информационно-разведовательные службы еще не существовали в организованном виде. Но мир уже стал достаточно сложным, чтобы лица, принимавшие решения, нуждались в аналитических докладах, обобщающих первичные данные по запрошенной теме. Для того, чтобы завести близкое знакомство с де Вьенном, Шарлотте пришлось его соблазнить. Муж в это время отлеживался после тяжелого ранения и ничего не заметил.

Шарлотта смогла заинтересовать де Вьенна не только как любовница. Она вела обширную переписку и разбиралась в политических, финансовых и родственных раскладах высшего дворянства от Марселя до Венеции. Ее аналитические записки очень пригодились де Вьенну, В благодарность он ввел графиню де Круа в высшее общество и познакомил со многими значимыми придворными, а также обещал присмотреть за ее мужем на войне.

В Генуе вышло так, что Максимилиан поссорился с де Вьенном, защищая свою любовницу Марту от ложного обвинения в шпионаже. О ссоре узнала жена, когда при встрече в Милане Максимилиан рассказывал события, в которых он поучаствовал за последний месяц. Супруги поругались, и Шарлотта сама не заметила, как спалилась. Максимилиан очень рассердился. Не вызвал де Вьенна на еще одну дуэль только потому, что дуэль как раз недавно состоялась в Генуе. Де Вьенн пропустил сильный удар в голову и очевидно проиграл. Не умер, но развивать конфликт в ущерб поручениям Его Величества не стал, и уехал в Рим на конклав лоббировать французские интересы.

— Все, что я делаю, я делаю для семьи! — гордо заявила Шарлотта, — Если мы сейчас удержимся при дворе, то наш Генрих станет близким другом наследному принцу Генриху.

— А если нет?

— То перебежим на сторону императора как личные враги короля.

— Какая нам тогда польза с твоих измен?

— Вот ты свинья! Я тут, понимаешь, задницу рву, чтобы удержаться в высшем свете…

— Если это метафора, то неудачная, — хмыкнул Макс, — А если воспоминания, то не при муже такое говорить.

— Не умничай. Ты сам же все портишь. Ты должен был поехать в Геную с де Вьенном, чтобы помочь ему снять ложные обвинения с казначея де Самблансе. Получилось?

— Почти. Я могу хоть сейчас поклясться перед Его Величеством, что нашел золото короля в Генуе, а значит, де Самблансе не крал его в Париже.

— Прямо все-все золото?

— Ну, почти.

Как уже заметил Уважаемый Читатель, пропавшая сумма оценивалась то в триста, то в четыреста тысяч. Дело в том, что королева-мать украла у короля через казначея Самблансе четыреста. Сто успела получить ценными бумагами, а триста золотом и серебром зависли в Генуе, где сначала финансисты их пустили в оборот, потом украли грабители, а только потом у грабителей отобрал Максимилиан.

Макс как раз в поисках этого золота приехал в Геную с де Вьенном. Де Вьенн ничего не нашел, поссорился с Максимилианом, скушал генуэзскую версию, которая переваливала ответственность на покойного начальника таможни, и уехал в Рим. Максимилиан же случайно напал на след. Но вместо того, чтобы доложить королю и отойти в сторонку, доложил коннетаблю.

Коннетабль Шарль де Бурбон, по совместительству вице-король Милана, вел свою игру. Он поссорился с королевой-матерью Луизой Савойской. Она не просто взяла деньги из казны, а взяла деньги, предназначенные для армии в Милане. Чтобы проиграли и коннетабль, и командующий армией Оде де Фуа, брат любовницы короля Франсуазы де Фуа, которую Луиза Савойская тоже не любила.

— Напомни, что ты сделал с этим золотом, чтобы было не стыдно рассказать королю.

— Фуггер сказал, что Тодт довел свою телегу до Монцы.

— Это какая часть от того, что ты нашел в Генуе?

— Четверть примерно.

— И как ты теперь объяснишь королю, куда подевалось все остальное?

— Ну… Четверть захватили императорские фуражиры и увезли в Милан, но это терпимые потери. Четверть у меня отбил Маккинли. Он верный рыцарь короля, он приедет сюда ради поединка и подтвердит Его Величеству как все было, и что он передал эту часть золота Луи де Ментону. С этого места спрос уже не с меня. И четверть уплыла с Фредериком на пароме. Если Фуггеры до сих пор не знают, куда подевалась целая телега золота, значит, Фредерик спрятал ее в надежном месте и доставит в Кремону или в Монцу. Не потерять три четверти груза это хороший результат. Может, даже лучше, чем у армейских интендантов.

Шарлотта вздохнула. Опровергнуть предположения мужа она не могла, но чувствовала, что с последними двумя частями груза что-то не так.

На самом деле, телега с золотом, которая уплыла с Фредериком на пароме, официально была принята на бессрочное хранение врагом Франции, епископом Пьяченцы, о чем Фредерик не без труда получил соответствующий документ. Где искать Фредерика, Максимилиан и сам не знал.

Другая же телега, которую пришлось оставить в руках Маккинли, с тех пор несколько раз сменила хозяев и сильно похудела. Последним золото отбил тот же Фредерик и, за неимением лучшего варианта повез в Турин. Но и об этом Максимилиан и Шарлотта не знали.

— Зачем ты разрешил Фредерику жениться? — спросила Шарлотта, — Тебе не стоит торопиться с докладом королю, пока не узнаешь точно, где остальное золото. А судья обязательно спросит, намерены ли мы выполнить свои обещания и пристроить его дочь.