В-третьих, и это самое главное, Мятый в любое время мог впасть в расстройство и не выполнить то, что ему поручено. Просто взять и не выполнить. Придумать себе оправдание. Прийти к атаману и чистосердечно повиниться.

Мятый выбрал Тодта новым атаманом в их первую встречу, когда Тодт с папским предписанием пришел забрать сколько-нибудь матросов на свою «Санта-Марию», известную также как «Ладья Харона». Бесстрашный старик, покрытый шрамами, показался душевнобольному головорезу достойным лидером.

Разбогатев на две тысячи дукатов и получив приглашение в высшее общество, Устин сразу же озаботился тем, чтобы прилично выглядеть. И начал с доспехов. Не откладывая в долгий ящик, утром в день отбытия из Вогеры, 15 декабря.

— Будь я беден, я бы мог попросить друга о помощи и с великой благодарностью принял бы в дар или во временное пользование коня и доспехи, — сказал Устин, — Но у меня есть две тысячи дукатов. И мне недостойно выходить на ристалище в одолженном, когда я мог бы купить свое. Я бы попросил только о дружеской помощи в подборе доспехов. Ваши кирасы не гибкие, как кольчуги. Наверное, не любая кираса хорошо наденется на любого человека.

— Не беспокойся, — ответил Сансеверино, — Подберем тебе хоть полный комплект. Железо будет сидеть как вторая кожа. На копьях выйдешь?

— Не сочти меня трусом, но я совершенно не готов выступать на копьях по вашему обычаю. Дело не в снаряжении. Этому я не учился.

— Разве копье не самое естественное оружие всадника?

— Лучшее оружие всадника — лук. Потом, при сближении, сулица. По-вашему, кажется, дротик. Легкое копье, чтобы его метнуть. Еще ближе — сабля.

— У вас нет в обычае таранного удара копьем? Как же вы атакуете пехотную баталию?

— Мы не атакуем пехотные баталии. Ни русские князья и бояре, ни татары, ни ляхи не выставляют в поле квадраты пеших воинов в доспехах и с пиками. Между собой и с татарами мы сражаемся только верхом. Пешие воины нужны, чтобы защищать города. Или защищать лагерь, обнесенный стеной из повозок. По-вашему, вагенбург.

— Надо же, — удивился Сансеверино.

— Но у вас в гербе святой Георгий, поражающий змия копьем, — удивился Книжник.

— Дайте мне змия, и я его поражу копьем, — серьезно ответил Устин, — Только не пускайте его верхом, в доспехах и с копьем мне навстречу.

Сансеверино рассмеялся.

— То есть, наши забавы вроде снять копьем кольцо, поразить кочан капусты или «сарацина» тебе по плечу?

— Конечно. И метание копий с седла.

— Дадим тебе такую возможность. Но достаточно ли хороша твоя лошадь для этого?

— Я разбираюсь в лошадях, и она хороша, — уверенно ответил Устин, — Пусть она не пройдет по глубокому снегу и каждую ночь нуждается в теплой конюшне, но она не боится холодного железа и слушается всех моих команд уздой и ногами.

— Это же просто курьерская кобылка с конского рынка. От заводчика-простолюдина.

— Достоинство таких коней в том, что они не только быстрые, но и послушные. В конюшне купца может быть дюжина лошадей, на любой из которых может ездить любой из дюжины всадников. Боевой конь привыкает к одному хозяину. Если конь пережил своего рыцаря, не всегда он покорится даже сыну покойного.

— О, да! — согласился Сансеверино, — Конь для битвы это злой и могучий зверь. Их берут жеребятами и обучают годами. Нельзя просто прийти в большой город и купить боевого коня. Даже если выйти на соборную площадь, поднять над головой кошель и воззвать к продавцам громче иерихонской трубы. Но у нас тут по плану не битва, а турнир. Конь для турнира на копьях более сговорчив. В небогатых семьях на несколько сыновей может быть общий турнирный конь.

— Я купил свою лошадь, выбрав на большом рынке в торговом городе. И она стоит каждого дуката, который я отдал. Быстрая, умная и послушная. Другого коня я покупать не буду.

— Тогда пойдем, подберем тебе доспехи, пока не выехали.

Сансеверино, дожив до седин, собрал хорошую коллекцию доспехов и оружия. Средства позволяли и пробовать новинки, и следовать моде, и держать комплекты на разные случаи.

Устин знал, что доспехи, которые прилично носить рыцарю, стоят очень дорого, и он посчитал, что просить железо попользоваться бесплатно будет позорно для него, а сдавать доспехи в аренду будет неприлично для Сансеверино.

Поэтому он за символическую сумму приобрел у нового друга старомодную миланскую кирасу, сделанную еще в те времена, когда под кирасу не надевали латный горжет. Когда-то этот комплект носил сам хозяин, но за годы он погрузнел и раздался в талии. Набедренники тоже подошли. От защиты ног ниже колена Устин отказался.

К миланскому доспеху прилагались латные руки с локтями на шарнирах и большими наплечниками, а также рукавицы. И закрытый шлем армет с узкими прорезями. Устин не стал это все даже примерять. К шлему с таким обзором надо привыкать месяцами. Как метать копья с таким обвесом на руках? Как махать саблей в стальной рукавице?

Оружейник покопался в своем хозяйстве и выдал руки попроще, где наплечники не закрывали подмышку, а локоть с обеих сторон крепился ремнем и обеспечивал больше свободы действий, чем шарнир. И латные перчатки, где пальцы закрывались стальными чешуйками.

— Я бы не советовал, — сказал Сансеверино, — Хороший удар оставит тебя без пальцев. То есть, пальцы может и не отрубит, но отобьет, и ты уронишь меч.

— Фехтование саблей в первую очередь учит не подставлять пальцы, — ответил Устин, — Я бы и вовсе не брал перчатки, но у вас так не принято.

Шлем тоже подобрали без труда. Из тех новомодных, что известны как «бургиньот», с козьрьком и открытым лицом.

— Такой хорош для легкой кавалерии или для пехоты, — неодобрительно сказал Сансеверино, — Но не для турнира.

— Я не пойду в копейный турнир, — ответил Устин, — А пешим или конным на мечах отлично отобьюсь в легком доспехе.

— Хоть кольчугу пододевай.

— С кольчугой будет тяжело.

— Но у тебя столько уязвимых мест.

— На Руси доспехи еще менее защищают. Нас учат уворачиваться и брать защиты оружием.

— Сегодня уже некогда, но завтра в Тортоне ты мне покажешь свое мастерство.

— Почту за честь.

— И тебе нужно подобрать одежду. У тебя только то, в чем ты приехал?

— Да. Почем у вас одежда?

— Пошить по мерке ты не успеешь. А я не хочу торговать ношеным платьем как старьевщик. Пойдем, подберем тебе что-то из одежды сына, он постройнее меня. В Тортоне портной подгонит.

— Благодарю.

Сын Сансеверино недавно попал в плен, и рисковал просидеть там до тех пор, пока мода не сменится, и лучшие костюмы перестанут быть актуальными в высшем обществе.

Как и следовало ожидать, штанов-шоссов, элегантно облегающих бедра и ягодицы, подобрать не удалось. Они шьются строго по фигуре. Поэтому остановились на паре модных костюмов в имперско-швейцарском стиле, где штаны отдельно, чулки отдельно. У них и дублеты особого прилегания не требовали, так что портному оставалось только ушить их в талии, убрав лишнее в швы. Не сказать, чтобы младший Сансеверино был толст, это Устин за месяцы, проведенные в плену, сильно усох.

Поддоспешный комплект затруднений не вызвал, тренировочные поддоспешники шились как расходники и подгонялись по фигуре шнуровкой. Для турниров богатые рыцари надевали под доспехи дублеты из модных тканей, но небогатые ограничивались гербовой накидкой на кирасу.

В Тортоне к выезду Сансеверино присоединилось еще несколько его вассалов. Город в честь своего сеньора устроил званый ужин. Высшее общество скромной Тортоны не удивило Устина роскошью, но удивило нравами.

За столом господа рыцари рассказывали такие истории:

— В Милане был случай. Один французский рыцарь хотел соблазнить некую местную даму, которая не отвечала ему взаимностью. Дама призналась ему, что отказывает, потому что влюблена в местного, итальянского дворянина, который сам не проявляет к ней интереса, а она не знает, как признаться. Благородное общество в Милане невелико, и все всех знают. Наш друг дал этому итальянцу некоторые советы. Тот им разумно последовал и получил от этой дамы все, что она была готова ему дать. Разумеется, он сообщил об этом своему благодетелю. Тогда наш друг подстриг себе волосы и бороду, оделся так, как обычно одевался этот дворянин, сам в полночь отправился к этой даме и получил от нее то же самое. Дама осталась не в пример более удовлетворенной. Наш друг открылся ей, и она пообещала ему, что отныне больше не будет выбирать себе возлюбленных из числа своих соотечественников и остановит свой выбор на нем.