В: Понимаю… Хм!.. Я учту ваше заявление! Вы готовы его подписать?..

* * *

Рыжий о чём-то напряжённо размышлял, наморщив лоб, потом поднял глаза на Василису:

- Понимаю… Хм!.. Я учту ваше заявление! Вы готовы его подписать?..

Василиса выдержала паузу, не отводя взгляда:

- Да! Я подпишу!

- Тогда вот здесь: «с моих слов записано верно, мною прочитано». И подпись. Благодарю вас! А теперь, прошу прощения, мне нужно осмотреть ларец!

Ларец Степан осматривал опять со своим двояковыпуклым стёклышком. И ларец, и обрывки цепи, перерубленной стрелой Муромца. Тщательно осматривал, чуть не обнюхал. Потом шептался с самопишущим пером, и оно быстро-быстро чиркало по бумаге.

- Ты понимаешь?! – нудел, стоя за его спиной, Денис Гордеевич, – Ты понимаешь, что похищен третий артефакт?! Если эти три части соберутся в единые руки… это конец! Ты понимаешь?!

- Не извольте беспокоиться… – хладнокровно отвечал рыжий, даже не поворачивая голову, – Если бы три артефакта в одни руки попали… так, поди-ка, мы бы уже знали! Нам бы этот… ультиматуй выдвинули!

- Ультиматум, – машинально поправил царь.

- Вот-вот! Его бы и выдвинули! – согласился Степан, – А если ультиматуя нет, значит и похищенные артефакты ещё не собрались воедино! А мы, чай, не спим? Мы работаем?

- Работаем?! – взвился царь, – Это ты называешь работой?! Третьи сутки расследования, а дело как стояло, так и стоит! Да знаешь ли ты…

- Вестимо, знаю, – пожал плечами сыскарь, – Всё как всегда: ваш меч, моя голова с плеч… Чего ж не знать-то?.. А только дозвольте, ваше величество, обнадёжить: успеем мы! Не дадим супостату воспользоваться преимуществом. Как есть, не дадим! А вот лучше, не прикажете ли, отправиться в царство султана Махмуда? У меня протокола его опроса ещё нету… а должен быть. Непорядок!

- Да зачем тебе Махмутка басурманский?! – взвыл царь, – У нас! У нас реликвии похищают! У нас и грабителя искать надобно!

- А вы твёрдо уверены, что у султана реликвия цела?.. – поднял глаза Степан, – А вдруг?..

- Нет! – вздрогнул Денис Гордеевич, – Нет!!! Не может быть!!!

- А давайте проверим! – безмятежно предложил рыжий.

Окружающие растерянно переглянулись.

- Давай! – решился Денис Гордеевич, – Но если получится, что мы зазря слетали, а в это время какой-то гад… собрал три реликвии воедино… Лично! Лично башку твою глупую с плеч снесу!

- А на то завсегда ваша царская воля! – не стал спорить Степан.

Пожалуй, впервые Василиса промахнулась с порталом. Вернее, не то, чтобы сильно промахнулась, но попала не прямиком в тронный зал, а куда-то в многочисленные переходы дворца. И началось…

- Якейфу!!! Халякон!!! – визжали стражники, свирепо скаля зубы и размахивая кривыми саблями, – Инаг мануон! Якейфу!!!

- Стоять…Тревога… Нельзя… Опять, стоять… – негромко, сквозь зубы, переводила полиглотка Василиса.

Илья Муромец сдвинул брови, грозно цыкнул, и положил руку на рукоять меча. Стражники отбежали ещё на три метра подальше. Но орать и размахивать саблями не прекратили. Так группа и шла, в сопровождении галдящей, вооружённой толпы, к которой там и тут всё прибывали и прибывали новые стражники.

- Сюда… сюда… хм… вроде бы сюда… – вела группу Василиса, и поморщилась, – Нет, как орут, как орут! Любой экскурсовод запутается! А главное, орут одно и то же… Ага! Вот сюда! Точно, сюда!

Василиса оказалась права. Группа вывалилась прямиком к тронному залу. Два охранника у входа попытались было скрестить копья, загораживая проход, но Муромец быстро шагнул вперёд, ухватил обоих за шиворот, без малейших усилия поднял их в воздух и легонько встряхнул. Казалось бы, и всё! Но копья выпали из рук бедных стражников, а когда Муромец бережно поставил охранников на место, у обоих подогнулись ноги и они сползли спиной по стенке на пол. Могуч Илья, слов нет!

- Э-э-э, уважаемые, кто хулиганничаи-и-ит? Э? – послышался тонкий голос из тронного зала.

- Здрав буди, славный султан Махмуд ибн Максуд аль Фаттах! – громыхнул Муромец, входя внутрь.

И Степан понял, что все вокруг прекрасно знают полное имя султана! А называют его басурманским Махмуткой только за глаза, да и то, исключительно между собой.

- Э-э-э! Уважаемый Илия ибн Иванович радость сердца моего-о-о! – пискляво прозвучало в ответ, – Лицезреть такого великого богатыря, это словно напиться чистой родниковой воды в знойной пустыне! Могучим ливанским кедром вознёсся ты над прочими силачами-пехлеванами-и-и! Как луна на ночном небосводе затмевает свет звёзд, так и ты затмеваешь остальных богатырей! От одного твоего грозного взгляда трепещут горы и осыпаются лавинами! И если опутать цепью всю Землю, да дать конец цепи в твои руки…

- Здравствуй, великий султан…

- Э-э-э!!! Это же Василиса, ясноокая и прекраснолицая, прославленная своей мудростью, утешение глаз моих! Ещё не решилась ко мне в гарем? А я до сих пор свободное место держу! Любимой женой сделаю-ю-ю! Хе-хе-хе! Шучу, шучу, щербет моей души, не хмурь свои прекрасные глазки, в которых отражаются брызги солнца! Когда ты хмуришься, словно туча закрывает весь мир и всем вокруг становиться грустно-о-о… Улыбнись своей чарующей улыбкой, порадуй бедное, израненное сердце старого Махмуда! Разгони туман с души моей, лучезарна…

- По-добру, по-здорову, султан Махмуд!

- Э-э-э?! А это ли не Кащей ибн Кащеевич, славный правитель тёмных земель?! Тоже решил порадовать старого султана? Это же просто праздник какой-то! Будь здоров и счастлив, уважаемы-ы-ый! И пусть славится имя твоё, как славится изумруд по сравнению с булыжником! И пусть процветает царство твоё, как сочная роза по сравнению с пересохшим перекати-полем! И пусть не ослабнет…

- Приветствую, великий Махмуд ибн Максуд аль Фаттах!

- Вах! Воистину, сегодня день чудес! Я сделаю сегодняшний день праздником во всём моём султанате! Я открою сокровищницу и прикажу разбрасывать деньги на базарах! Ибо, разве не Денис ибн Гордеевич почтил меня визитом?! Здравствуй, здравствуй отважный витязь, с сердцем льва и с душой чистой, словно горный снег! Пусть твоя держава процветает под твоей могучей рукой, пусть не скудеет твоя житница, а стада радуют многочисленным приплодом! Пусть твой народ благоденствует, прославляя своего великого и мудрого царя-я-я!

Степан даже замешкался в дверях. Судя по радостным восклицаниям, можно было бы предположить, что хозяин сейчас дружески обнимается с гостями или, как минимум, радостно хлопает их по плечам и спинам. Нешто ж у царей такое бывает?... Но, заглянув внутрь сыскарь увидел совсем другую картину! Тоже, кстати, весьма занимательную.

Тронный зал был, пожалуй, побольше тех, которые Степану уже доводилось видеть. Сам трон был не просто резным креслом с высокой спинкой, как у других царей, нет! Это было произведение искусства! Ножки кресла изображали ноги льва, такие же звериные, с когтями, вцепившимися в подножие трона. Подлокотники представляли собой двух слонов, на спины которых было удобно опираться локтями. Да и сама спинка, словно распустившийся хвост павлина, оказалась разукрашена во все цвета радуги, и блестела от вправленных туда драгоценных камней. Возле трона четыре мордоворота, все в чёрном, с обнажёнными мечами. От них за версту угрозой тянет. Весь трон закидан небольшими, мягкими, шёлковыми подушечками, на которых не то возлежал, не то восседал, подогнув ноги, упитанный толстяк с бронзовым цветом кожи. Черноволосый, носатый, бритый, но с длинными, тонкими усами, подкрученными на кончиках чуть кверху, он приторно улыбался пухлыми губками и разливался соловьём:

- Здравствуйте-здравствуйте гости дороги-и-ие! Заходите, умоляю! Да будет благословен день, когда вы надумали посетить старого Махмуда ибн Максуда! Да одарят вас небеса за ту великую радость, которую вы доставили мне своим визито-о-ом. Да просыплют они на вас золотые дожди-и-и…

Одет толстяк был, с точки зрения Степана… странно! Вот, к примеру, Илья – одет по боевому, Василиса – нарядно и празднично, Кащей – по деловому, Денис Гордеевич – по-царски парадно, а этот… и не поймёшь как! Цветасто, богато, но как-то несуразно. Пёстрый шёлковый халат, из под которого торчали белоснежная рубашка поверх жёлтых шаровар, подвязанная красным кушаком… На ногах какие-то шёлковые шлёпанцы, золотистого цвета, с загнутыми носами… На голове намотано что-то вроде длинного полотенца… Голова у него, что ли болит, раз полотенцем подвязали?.. Вроде бы нет, вон улыбается.