— То, что в твоих силах разжечь эту искру. Не сдавайся, и тогда месть станет тем, что будет общим у вас. Мора сама примет то мировоззрение, которое будет у Лииндарка и не станет тебе помехой. Им нужна твоя решительность, Рена.

— Решительность? Откуда ты всё это знаешь⁇

— Эмпатия этой Антайны никуда не делась. Я вижу их души насквозь. И даже против воли разделяю чувства нашего лидера.

— В чём твой интерес? Ты же не просто хочешь стать моей подругой?

— А почему нет? — улыбнулась древесная кошка. — Ты мне симпатична, Рена. Я же вижу и твою душу насквозь и могу представить, как ты изменишь и Лииндарка, и Мору.

— Это не ответ. Зачем тебе это? Симпатия — это не повод давать такие советы.

— Я не лгу, Рена, — улыбнулась тари. — Ты потеряла своих друзей в ущелье Хъёкки. Затем тех немногих, кого ты сумела вытащить и поклялась защищать, добила Тиара, подставив твою группу. Посланница тех, кто предал Небесный Город.

— Ты… хочешь мести змеям? — поняла Рена.

— А ты смогла забыть всех, кого потеряла? — спросила в ответ Антайна. — Если бы не нападения созданных ими же монстров, которых они выдавали за происки Подземья, Мурчик бы завершил свой проклятый ритуал как положено и дал бы миру лекарство от пустоты! Без проклятых асу нам бы хватило сил справиться с прорывами!

Неожиданная ярость от всегда милой и добродушной кошки ещё больше озадачил друидку. Она вдруг почувствовала себя кроликом перед удавом.

— А сам Лииндарк? Балтор? Они что-нибудь для тебя значат?

— Сейчас эта Антайна наполовину тари. Не чувствовать невозможно. Я не подниму меч на того, кто меня спас. И я уважаю дух Балтора. Но только дурак не увидит, что ассари — наш общий враг. Пока их народ не падёт, никто не может чувствовать себя в безопасности.

Рена задумчиво посмотрела в сторону Лииндарка. Его боль была словно физически ощущаема. Даже больше, чем испытывала она сама.

— Разве ты сама не видишь? — продолжила Тайна. — Ашер жертва их опытов, он даже родителей своих не видел! Его до сих пор трясёт от одного упоминания змей. Улинрай дочь рабов из народа рабов. У хатоу со змеями вообще давние счёты. Теперь причина появилась и у Лиина. Это твой шанс.

— А причём тут я?

— Ну и тугие же вы, лишённые эмпатии бедолаги, — хмыкнула Антайна. — Чтобы быть с ним, у вас должно быть больше того, что бы вас связывало. Общий враг — отличный повод для сближения, не находишь?

— А зачем тебе это всё, Антайна? Что ты задумала?

— Тысяча лет прошла. Для этой Антайны это был один большой сон. Теперь я проснулась и помню, почему прежний Небесный Король не смог до конца совершить свой ритуал. Его предали змеи. И не какие-то, а иерарх Фантомус.

— Говорят, он слышит, когда кто-то произносит его имя, — напомнила Рена. Впрочем, она не сильно страдала предрассудками.

— Пусть слышит, — отмахнулась Антайна. — Он зачем-то хотел сделать из нашего Лиина берсерка. Ему это удалось. Но он вряд-ли знал обо мне… Его ярость не будет слепой. Кстати, Рена, тебя уже никто не держит, если ты не заметила.

Рена и правда не заметила. Но теперь рваться в бой ей было уже не за чем.

— Что за интригу ты затеяла? — сощурилась друидка.

— Моей интриги здесь совсем немного. Лишь в том, чтобы открыть вам всем глаза на очевидного врага, который исковеркал судьбы всех здесь. Не я привела сюда змеиного убийцу. Я даже не догадывалась, что так будет. Но я умею использовать шанс. Ярость Лииндарка зачем-то была нужна змею. Он готовит ловушку, основываясь на этом. Мы с тобой должны найти эту ловушку раньше, чем новый Небесный Король в неё попадёт.

— Почему ты так во всём этом уверена? Это же только догадки?

— Такие раны как эта — не заживают никогда. Этот день Лииндарк запомнит на всю свою жизнь. И будет ненавидеть себя даже спустя сотню лет, виня во всём себя. И он запомнит тех, кто будет рядом с ним в этот момент, поэтому хватит тратить время попусту. Беги к нему, Рена. Вот теперь — самое время.

Казалось, навыки применяются сами собой.

Взмахи оружия стали чем-то вроде фона. Руки действовали сами собой. Разогнанная ловкость и навыки владения делали мои удары неотбиваемыми в принципе. Враг уже даже не пытался защищаться. Лишь подставлял свои копии под убой, сам пытаясь сбежать хоть одной из них.

Но я каждый раз оказывался быстрее.

Пару раз он пытался вновь что-то сказать, но быстро понял, что это бессмысленно.

И предел деления у ублюдка был.

Не знаю, сколько раз мне пришлось его замораживать, сжигать и резать, прежде чем он стал всё реже делиться, а попытки к бегству стали напоминать бессмысленные потуги улитки уйти от стального ботинка.

Наконец, я оказался у последней копии, инстинктивно преобразил Моррандир в нечто вроде острия копья, позволяя руке войти в грудь противника.

Корн вздрогнул, но уже даже на крик не оставалось никаких сил.

Дух твари уходил к Мортис, и я не мог этому воспрепятствовать. Не воскрешать же его, чтобы убивать снова?

Я не был пустотником, чтобы уничтожать души. Но кое-что сделать мог. В памяти ещё были свежи ощущения, когда меня охватывала одержимость Цветом. Я едва сдерживал её высокой волей, бафами и силой бирюзы с васильковым.

Но у врага всего этого не было.

Я начал принудительно вливать в его тело многоцветье, как если бы он был просто предметом. Щедро зачерпывая бесконечную по своей сути силу, я накачивал ею врага, который наконец начал орать. Что-то внутри его естества трещало по швам. По коже пошли светящиеся многоцветные трещины.

Наконец, тело посланного Змеем убийцы превратилось в рассыпающийся светящийся камень, а на лице застыло выражение непередаваемого кататонического ужаса.

Я вырвал руку из груди поверженного противника и тот упал на землю, обратившись в белую пыль.

Бой был окончен, и боль, вместе с осознанием непоправимости произошедшего. Меня будто ментально парализовало. Есть вещи, которые просто не должны происходить. Иначе они ставят под сомнение всё, всю жизнь, даже… само продолжение жизни теряет смысл.

Всё, что я делал — во много было для неё. Я хотел, чтобы Айрэ мной гордилась. Если брать самую основу того, почему я отправился в этот путь. Чтобы она признала меня.

И теперь… я просто не понимаю, почему всё ещё тут, если история уже закончена. А для меня, по личным ощущениям, это было именно так. Я уже проиграл. В каком-то смысле даже предал её, потому как все её знания, что она собиралась мне ещё передать, теперь я сам уже не смогу передать своим детям.

Проклятый змей в этом был прав. С Айрэ заканчивается история дома дарк’сиин.

Если бы я забил на город и остался здесь. Если бы я вообще не шёл в Геотерму. Если бы я в первую очередь озаботился её защитой. Если бы… тысяча несбывшихся «если». Это сводило с ума похлеще одержимости цветом. Будто часть души вырвали из груди. Да что там, всю душу вырвали.

— Такие, как они не имеют права жить, — тихо сказал я. — Я сотру все змеиные пирамиды с лица этой планеты и прикончу каждую связанную с ними тварь. Я — Лииндарк из Геотермы, король Подземья Лииндарк Многоцветный. И эти твари ещё не знают, что подписали себе приговор!

Рядом в порыве воды собралась Мора.

— Да, Лииндарк! — глаза девушки загорелись. — Вместе мы сметём всё на своём пути. Пусть твой бурный поток очистит Подземье от всякой скверны. Я — твоя река, Небесный Король.

— Я уничтожу всё, что стоит у тебя на пути! — зло бросила Рена. — Мы вместе отомстим всему миру за то, что у нас отняли!