— А вам так нужно было мое общество? — она подняла брови, — вы никак не могли без него обойтись?

Гарольд задумчиво смотрел на нее.

— Видимо, не мог, — наконец сказал он, делая к Кейт несколько неуверенных шагов.

Она замерла, глядя на него. Его синие глаза будто гипнотизировали ее, как глаза змея-искусителя. И Кейт тоже шагнула к нему, сама не зная зачем. И оказалась в его объятьях, сама не зная, как это получилось. Но губы его вдруг оказались на ее губах, и поцелуй закружил ей голову. Когда она была в его объятьях, все было правильно. Так, как должно быть. Она чувствовала покой и радость, и руки его будто защищали ее от всего враждебного мира. А страсть... от страсти кружилась голова, но сердце замирало совсем не от страсти. Оно замирало от счастья, которое ей давали его тепло, запах его тела, смешанный с запахом дорогих благовоний, и ласка его губ...

Первым очнулся Гарольд, который резко отстранился от нее. Он тяжело дышал, и глаза его затуманились. Казалось, он тоже думал об этом. Не о страсти, которой хватало в его жизни, а о правильности происходящего. Выражение его лица говорило, что и он хоть на миг, но чувствует это родство душ, как бы высокопарно это ни звучало. Кейт некоторое время смотрела на него, пытаясь выровнять дыхание. А потом будто очнулась от наваждения.

— Да вы ничем не лучше вашего Фрэнка! — воскликнула она, пытаясь отбиться от него.

Гарольд тут же нехотя отпустил ее.

— Но я не делаю ничего насильно, — сказал он, опуская глаза и пытаясь взять себя в руки, — вы говорили, что вы — феминистка. А феминистки обычно следуют своим склонностям. Я же вижу, что я вам нравлюсь, даже несмотря, что я герцог Ретлент. Почему бы вам не сделать то, чего мы оба так желаем? — он улыбнулся, и улыбка осветила его лицо, заставив Кейт покраснеть.

Она отодвинулась от него как можно дальше.

— Ваша милость, — глаза ее метали молнии, — во-первых, я никогда не говорила, что я — феминистка. Во-вторых, вы путаете феминисток со шлюхами. Пожалуйста, найдите себе шлюху среди ваших поклонниц, я не принадлежу к их числу. И в-третьих, у меня есть жених. Он викарий. И как только я закончу собирать материал про Дрейка, я вернусь домой и выйду за него замуж.

Гарольд молчал, совершенно сбитый с толку.

— Жених? — спросил он тихо.

— Вы считаете, что у такой девушки, как я, не может быть жениха?

Он потрясенно смотрел на нее.

— Ну почему же, вполне может. Просто... я никогда не думал о вас с этой точки зрения.

— Предлагая мне свою любовь в этой комнате, которая, как я помню, является гостиной вашей матери, вы считали, что я — доступная женщина или собирались жениться на мне? — усмехнулась она.

Он поднял на нее глаза, и Кейт удивилась, сколько растерянности было в его взгляде. Впервые она видела Гарольда Лесли неуверенным в себе и каким-то беспомощным.

— Герцоги женятся только на леди с титулом и богатством, мисс Лоренс, — проговорил он все так же тихо и даже немного вкратчиво.

— Значит первый вариант? — она побелела от гнева.

Он молчал, смотря в пол.

— Отвечайте! — закричала она, потом схватила какую-то вазочку и швырнула в него, попав в плечо.

Гарольд подскочил от неожиданности, поднял глаза и увидел разъяренную фурию вместо тихой и воспитанной девушки. Волосы Кейт растрепались и падали ей на плечи рыжеватыми волнами, глаза метали молнии, а в руках была диванная подушка.

— Да с вами опасно иметь дело! — он отступил, но Кейт наступала с подушкой на перевес.

— Вы негодяй, ваша милость! Вы обманывали меня! Вы...

— Я защитил вас от насильника! — вставил он, уворачиваясь от удара.

— Вы сами не лучше него! — закричала она, пытаясь ударить его по голове.

Потом она поняла, что подушка слишком широкий предмет и ей не удастся пробить его оборону, поэтому отшвырнула ее и взяла длинную напольную вазу.

— Я предупреждаю вас, мисс Лоренс, эта ваза стоит дороже, чем вы! — сказал он.

Кейт некоторое время рассматривала вазу. Потом размахнулась и швырнула ее в стену. Ваза осыпалась на пол печальным звоном осколков.

— Ой, она упала, — сказала Кейт с притворным испугом, — теперь вы меня убьете, ваша милость?

Гарольд побледнел. Кейт торжествуя схватила еще одну вазу. На этот раз большую и пузатую.

— Поставьте вазу на место! — приказал он, в голосе его появились железные нотки, и Кейт удивилась, как в один миг из растерянного юнца он превратился в самого настоящего герцога, — это — память о моей матери, ее коллекция. Ударьте меня чем-нибудь другим!

Ему действительно дорога эта ваза. Кейт посмотрела на него и опустила вазу на место.

— Мне жаль тратить на вас такие дорогие вещи, — сказала она, — вы не достойны своего титула. Обычный потаскун!

Гарольд, казалось, выдохнул с облегчением. На оскорбление он совсем не обиделся. Только поднял брови, услышав неприличное слово.

— Я же говорил, что вы не леди. Умение читать письма Дрейка не делает из вас леди. Это нечто врожденное.

Теперь был ее черед поднять брови.

— Да? — Кейт нервно рассмеялась, — а что это? Умение затаскивать герцога в темную комнату или работать для него постоянной шлюхой, одновременно надеясь, что он женится на тебе? Я хотя бы не стремлюсь стать герцогиней. Да, жизнь у меня не такая сладкая, как у ваших так называемых леди, достойных такого герцога, как вы. Мне приходится работать и за неимением лошади освоить велосипед. Это для вас он — развлечение, а для меня — средство передвижения. Я приехала за пятьдесят миль, ничего не заплатив. Поверьте, это существенная экономия для такой девушки, как я. У которой нет платьев на каждые утро, день и вечер в течении месяца. Вы же можете только оскорблять. Прошу вас, ваша милость, больше никогда не подходите ко мне! Я скоро закончу свою работу и уеду. Я вам не пара. Я не стану делить с вами постель, а жениться на мне вы не можете. Так что нам нечего делать в одной комнате. Я бы уехала сегодня, но не могу подвести своего отца!

Кейт развернулась на каблуках, так, что платье ее разлетелось в разные стороны, и вышла, хлопнув дверью, и оставив за собой последнее слово.

Следующие дни тянулись для Кейт серыми буднями. Ей было тошно сидеть в библиотеке, ей было невероятно скучно читать книги, и еще скучнее что-то придумывать, выискивать и как-то это компоновать. У нее не было вдохновения, и на строки, выписываемые ею в ее многочисленные тетради, то и дело капали слезы. Кейт злилась на себя, но ничего не могла поделать. Ей постоянно хотелось плакать. И кроме как плакать не хотелось ничего.

Как на зло все эти дни шел дождь, будто отражая ее настроение. Библиотека постоянно гудела от голосов, слышались смешки и шепот, кто-то читал на диванчике, кто-то шастал в поисках книг... Мистер Доу был постоянно занят, его голос слышался то тут, то там, окончательно сбивая Кейт с мыслей, которые и так водились в ее голове в весьма малом количестве.