— Да?

      — Там у меня штаны уже, наверно, высохли? Как думаешь?

      — Да, — он ответил и сверкнул грустью в зелёных глазах. — Высохли. У меня батареи только так жарят.

***

      Холодные пустынные улицы тонули во тьме частного сектора. Между пятнами света от фонарных столбов царили непроглядный мрак, грязь и далёкий собачий вой. Витька держал руки в карманах, внимательно смотрел под ноги и брёл со мной рядышком до автобусной остановки. Такси туда вызвали, к дому не стали. А то ещё бдительные соседи обязательно увидят нас в окошке и маме его всё с утра доложат.

      Я переложил пакет с остатками торта в правую руку, а левую засунул в карман. Холодно.

      — Тебе хоть… — он тихо сказал и тяжело вздохнул.

      — Да? Чего?

      — Тебе торт хоть понравился?

      Я посмеялся.

      — Понравился, конечно, Вить. Чего уж ты? Вкусный. Я медовый люблю, спасибо.

      — Да? — он обрадовался и заулыбался. — А я долго думал, медовый брать или какой другой. У меня просто мама его терпеть не может. Я подумал, а вдруг ты тоже медовый, например не любишь. Даже думал два торта взять. Вдруг тебе один не понравится.

      — Нет. Мне и одного хватило.

      — А я знаю, какой бы тебе точно понравился.

      Я без лишних слов уже догадался. Глянул на Витьку, брови нахмурил и сердито помотал головой.

      — Если скажешь морковный, — сказал я и засмеялся. — Смотри у меня.

      — И чего? Чего ты мне сделаешь?

      — В гости к тебе не приду больше, вот чего.

      — Всё, ладно. Молчу. Заяц-ворчун.

      Старая автобусная остановка с оторванной табличкой «Лагерная».

      Дырявая. Ржавая. Скрипела.

      Встали с ним прямо посреди рыхлого сугроба и стали ждать такси в тишине безлюдных просёлочных улиц этих по-своему очаровательных городских окраин. И воздух уже совсем не пах аппетитными дровами, растопленной банькой, а был таким пустым, холодным, сонным и безжизненным, наполнялся сыростью, зимой и колючим рассыпчатым снегом.

      Витька закурил, выпустил дымную змейку и спросил меня:

      — На бокс к нам будешь ходить?

      Я неуверенно пожал плечами.

      — Так, легонько уж, просто грушу поколотить. Особо не напрягайся. Разок хотя бы попробуешь?

      — Может быть, — я хитро ответил ему. — Если вести себя хорошо будешь.

      Из просёлочной тьмы выплыла белая машина с шашечками, сверкнула фарами и заставила нас поморщиться от яркого света.

      — Тём?

      — Да?

      — Ты только мне напиши, как доедешь, ладно?

      — Хорошо.

      — Я серьёзно, Тём. Напиши. Я спать не лягу, пока не напишешь. Понял?

      — Понял.

      Стоял и смотрел на меня в свете фар. Улыбался. Обнял меня и похлопал по спине крепкими своими ручищами.

      — Давай, ладно? — он прошептал мне на ухо и шмыгнул негромко. — Не пропадай только.

      — Ты тоже.

      — Домой приедешь – торт убери в холодильник, а то испортится. Не забудь, ладно?

      Я посмеялся:

      — Ладно, ладно.

      — Давай, всё. Иди.

      Опять меня по спине похлопал, выпустил из объятий и так по-дружески, специально для таксиста, что наблюдал за нами, треснул меня в плечо. Иди, мол, давай. Пока, мол, дружок. Ещё словимся.

      Я сел в машину и закрыл дверь.

      — До Молодёжной, да? — спросил таксист.

      — Да, до Молодёжной. В Моторострой.

      — Лихо вас сюда посреди ночи-то занесло.

      Прав. Точно. Лихо.

      Затрещал рычаг скоростей. Фары зажглись дальним светом. Витькин одинокий силуэт под ржавым сводом автобусной остановки явился из тьмы.

      Рука мне махала. Улыбка мне улыбалась. Глаза чуть мокрые были.

      Плакали.

      Мне.

Глава 6. "В снежном раю"

VI

В снежном раю

      Верхнекамск,

      Декабрь, 2014 год