— Может, в кафешку какую-нибудь дурацкую зайдём, чаю попьём? — я предложил ему. — Погреемся?

      — Да ну, ещё деньги тратить, — фыркнул Витёк. — Там чай рублей двести выйдет. Смотри чего есть.

      Он достал из кармана чёрный магнитный ключ, посмотрел на меня с какой-то хвастливостью и выдавил широкую лыбу.

      — Чего это? — спросил я.

      — Ключ-вездеход. В подъезд какой-нибудь зайдём, где почище. Там балкон есть, постоять можно. Зато в тепле.

      В подъезд меня потащил. До последнего не хотелось думать всякое нехорошее про Витька, а он взял и все мои старания перечеркнул своим этим предложением погреться в подъезде. Никогда по подъездам не приходилось шататься. Было бы не так холодно на улице, я бы и никуда не пошёл с ним. Да только ляжки уже все раскраснелись от мороза.

      — Ну пошли, чего уж теперь, — я согласился и зашагал вслед за ним.

       Пускай ведёт меня в свой вонючий подъезд, как он сказал, «где почище», зато хоть погреемся.

      Зашли мы с ним в дом-свечку неподалёку. Один подъезд, лифт и отдельная лестничная клетка. Ни души. Особенно на этажах, где повыше, какой же дурак при рабочем лифте станет по лестницам бегать?

      — Ты только смотри не шуми особо, — прошептал Витёк. — А то нас быстро какая-нибудь бдительная мадама вы́пиздрячит отсюда.

      Солнце в окошке заливало лестничную клетку своим тёплым светом. Подъезд в этом бархатном рыжем сиянии источал какую-то даже летнюю прохладу, заманивал своим домашним уютом, запахом шкворчащих котлет на соседской сковородке и ароматом бурлящего масла. Лёгкий, уже почти растаявший шлейф сигаретного дыма щипал ноздри и оставлял во рту жгучее послевкусие. Эхо наших с Витьком шагов разносилось по всем этажам и оповещало пространство дома о нашем визите.

      Я вжался в куртку поглубже, всё пытался согреться после нашей прогулки. Потоптался немножко на месте и прижался к стене у мусоропровода, а Витёк сел на пару ступенек повыше, достал сигарету и закурил. Я хотел уже было сделать ему замечание, мол, курит тут в доме, сейчас кто-нибудь унюхает, прибежит и прогонит нас, мы же здесь чужие. Сам же говорил, что нельзя особо внимание привлекать.

      Ай, да чёрт с ним. Чего он, маленький, что ли? Без меня разберётся.

      Он выпустил облачко дыма в мою сторону, прищурился одним глазом и спросил:

      — И как, согрелся?

      — Немножко.

      — Можем потом на блошиный рынок сходить, здесь недалеко.

      — Я знаю где, не переживай. А чего там, на блошином рынке?

      — Хотел там себе ножик позы́рить.

      И зачем он мне об этом рассказывал? Только ещё сильнее впечатление о себе испортил. Нож какой-то всё хотел найти. Кого резать собрался?

      А пёс его знает. Дурной он какой-то, дурной. Ещё в подъезд меня притащил.

      Морда его вмиг поменялась, улыбчивый взгляд вдруг померк, и на смену пришла грузная и серьёзная мина. Витёк смотрел на меня сквозь тёмно-синюю туманную дымку так пристально и пронзительно, будто бы даже сердито. Какая-то паника вдруг разлилась у меня по всему телу, руки опять задрожали и шея по-идиотски задрыгалась, совсем меня слушаться не хотела. Дыхание предательски участилось и разносилось шёпотом эха меж глухими зелёными стенами.

      Витёк затушил сигарету об ступеньку и стрельнул в меня своим угрюмым взглядом. И такие он слова произнёс страшные, грозные. Меня будто ведром жгучего кипятка окатило. Молния в голове шарахнула.

      Страх грудину пробил.

      — Я ведь всё про тебя знаю, Артём.

Глава 2. "Ушастый бандит"

II

Ушастый бандит

      Сердце бешено колотилось в давящей подъездной тишине. Холодный городской шелест доносился с улицы, гудели автобусы, звонким смехом заливались дети во дворе. А я весь трясся и утопал в суровых Витькиных глазах. Надо собраться.

      Не получалось.

      Шея дребезжит, как шарнирная. Витёк, наверно, уже заметил. Заметил, точно. Вон ехидно как улыбнулся. Только не сказал ничего. В угол зажал меня, гад.

      — Чего это ты про меня знаешь? — с дрожью вырвалось у меня.

      Он играючи мне ответил:

      — Секрет твой знаю.

      — Какой ещё секрет?

      — Самый большой на свете. Такой же, как у меня.

      Захотелось психануть, захотелось на него с кулаками наброситься.

      Но силёнок хватило лишь чуть прикрикнуть:

      — Я сказал бабушке с дедушкой, что пошёл на студию работать, а не по подъездам шататься не понятно с кем. Соврал им! Вот это да, это секрет, самый настоящий. Понял?

      Улыбка никак не сходила с его довольной морды. Он помотал головой, а сам всё меня взглядом своим тяжёлым сверлил. Навыдумывал там себе непонятно чего. Нет, пора это прекращать. Я спустился на пару ступенек, как вдруг он меня окликнул.

      — Артём. Думаешь, я тебя обижу?

      Я на него огрызнулся:

      — Да.