Я наступил на небольшой круглый камешек, негромко так зашипел от боли, а сам растворялся с ним в прохладной тени среди надоедливой мошкары и комаров. Витька вдруг на меня набросился, схватил своими тёплыми руками мои щёки и горячо поцеловал в губы, скользил по моим зубам своим настырным языком, вышиб меня из этого мира, заставил растаять и вцепиться в его крепкую грудь своими тонкими пальцами, ощутить россыпь мурашек и перекаты тугих мышц под его гладкой кожей.

      — Ты чего это? — я спросил смешливо и куснул его легонько за нижнюю губу, игрался с ним и поддался его задору.

      — Ну а чего, только им, что ли, отрываться? — он тихо ответил на выдохе. — Мои всё-таки проводы.

      Всё моё тело разгорелось самой настоящей страстью, вспыхнуло, как Олежкин старый мангал, когда на него прыснули розжигом, я выгнул спину и позволил ему нежно обхватить себя, прижать покрепче, а сам томно задышал, уткнувшись носом в его лицо, а из колонок играло, «А мне так похуй, что ты скажешь, ведь сегодня я так пьян, я засуну руки в брюки и залезу на диван.»

      Витька жгуче дышал на мою шею, закрыл глаза и наслаждался моментом, выдыхал на меня совсем такой лёгкий пивной перегар после одного выпитого с Олегом стакана, робко обнимал меня за грудь, живот, будто всё пытался задеть мои самые чувствительные струны наслаждения, чтобы виртуозно сыграть симфонию истинного удовольствия. Я запустил руку в его короткий спортивный ёжик, легонько укололся и пощупал эти мягкие торчащие волосы, ощущал ладошкой его пушистое тепло и глупо улыбался, будто гладил котёнка.

      Он тяжело вздохнул и тихо прошептал мне:

      — Как вот я год без этого всего буду? С ума сойду… Пошли со мной служить?

      Сверкал своими изумрудами в мои глаза и добавил:

      — В заячьи войска тебя определим. Да? Пойдёшь?

      Я по-дурацки заулыбался, прижался к его лбу своим лбом и еле заметно помотал головой.

      — Шучу. Ты здесь учись, ладно? Глупостями всякими не занимайся только, ты же умный у меня.

      Я хитро спросил его:

      — Глупостями? Это какими же?

      — Всё ты знаешь. Не умничай.

      — А вот не знаю. Расскажи мне?

      И вместо объяснений он впился в меня своими губами, положил свою тяжёлую руку мне на грудь, а второй обхватил меня за пояс, прижал к себе, и я уткнулся ногой в его жгучее тепло под джинсовыми шортами, отчего он так приятно улыбнулся и на миг томно замер.

      — Блин… — он прошептал мне на ушко. — Когда они там уедут, а?

      Я засмеялся и поцеловал его в щёку, чуть не задушил его своими худыми руками на его крепкой шее с переливающейся в рыжем закатном солнце плетёной серебряной цепочкой с крестиком. И так он меня этим развеселил, так мне хотелось с ним ещё поиграться, подразнить его в этот день, я рукой хлопнул его по шортам чуть ниже тугого кожаного ремня и почувствовал, как он легонько вздрогнул и вцепился в меня покрепче. Всем телом я ощутил, как он вдруг расслабился, уже не целовал меня так страстно, волнительно замер и прерывисто дышал на меня и гладил по волосам.

      — Тём, не надо, — он шепнул мне. — Не сейчас. Не здесь.

      — Кого всё стесняешься? — я спросил его и хитро заулыбался.

      — Никого… Просто давай не будем их смущать. Ладно?

      Витька нежно схватил мою наглую руку и аккуратно оттащил её от своей ширинки, легонько чмокнул меня в губы, словно извинялся передо мной, хоть и было видно, как он расстроился и раздосадованно вздохнул. Я открыл глаза и увидел, как позади него из-за кустов робко выглядывало яркое бархатное солнце, слепило меня и переливалось, запутавшись в сочных листьях, заставляло его прекрасный силуэт полыхать каким-то божественным сиянием, нежно ложилось на его короткие волосики на голове, сверкало в широком плетении его цепочки на шее.

      — Не поняла. Вот это нихуя себе!

      Жгучая волна адреналина прострелила всё моё тело, я выскочил из Витькиных объятий, обернулся и увидел перед нами Аньку: стояла с мокрым лифчиком в руках, прикрывала рукой грудь и пялилась на нас квадратными глазами, а по сосулькам её слипшихся волос стекала мутная вода. Я глянул на Витьку, а он беспомощно развёл руками и закатил глаза, но совсем не выглядел напуганным, будто всё так и должно было случиться. Удушающая тишина и тихое пение цикад наполнило воздух, я всё смотрел на Аньку, утопал в её шокированном взгляде и слышал, как из колонок в Олежкиной машине тихо играло: «Где Беломора достать? Закрыты уже магазины. Где Беломора достать, хоть пачки половину?».

      — Пиздец, — негромко бросила Анька, непонимающе усмехнулась и зашлёпала мокрыми ногами обратно, натягивая промокший насквозь купальник, исчезла в таком тихом и сладком распеве моего детства, «Где мне взять Беломора? А не то я напьюсь.»

      — Да забей, — безразлично сказал Витька и шлёпнул меня по плечу.

      Вышли мы с ним осторожно из кустов, смотрю, а у машины рядом с Олегом в мокрых трусах стоит Аня, что-то ему так громко и с жестами рассказывает, смеётся, вскидывает руками, жмёт плечами, тычет пальцами в сторону кустов, а Олег нехотя так её хватает за руку, успокаивает, улыбается, пытается ей что-то объяснить, а она непонимающе цокает, пребывая в полном шоке от его отношения ко всей этой ситуации. А рядом на пушистой зелёной траве сидели Стас с Дашкой, Дашка, раскинув уши, слушала внимательно их скандал, в шоке украдкой поглядывала на Стаса, а он с улыбкой посмотрел на нас и пожал плечами, и покачал головой, мол, ну вы даёте, ребята, напугали бедную девчонку.

      — Я же не знала, Олег! — громко оправдывалась Анька и положила руку себе на грудь. — Можно было и сказать, я бы хоть морально как-то подготовилась. Совсем уже.

      Она заметила, как Олег косился на нас из-под бровей, повернулась к нам лицом, пожала плечами и сказала:

      — Вы только не обижайтесь, я не хотела так, просто… Никогда раньше не видела. Ну, Олег, ну чего ты? Помоги мне, чего стоишь?