— Лежи, не вставай, куда собрался? Сейчас Витя приедет, я такси ему вызвала. Хотя бы дня два с тобой пусть посидит, меня кто-нибудь сменит, потом я буду дежурить.

      Я тяжело вздохнул, снова прокашлялся и сказал:

      — Ладно, давай я постельное бельё нам достану.

      — Да лежи ты, господи!

      Я только прилёг и тут же очутился в психоделическом лихорадочном бреду, с детства мне эти «температурные» сны казались чем-то таким странным, но по-своему волшебным и необычным, в голове всё кружилось, и я не понимал, спал я, бредил, или это всё было наяву. Открыл глаза, проморгался и увидел над собой Витьку в его белом пушистом свитере, он сидел у моего дивана на коленях, давил лыбу, мол, ну, чего, Тёмка, разболелся весь, да? Лежишь тут, носом таешь.

      — Привет, что ли? — сказал он мне. — Как ты?

      — Ты не должен был меня таким видеть, — я сказал еле-еле и съёжился от резкой боли в горле.

      — Да ладно. Раз уж заболел, что поделать? Понянчу тебя. Давай, снимай штаны.

      — Чего?

      — Укол тебе в жопень буду делать!

      А потом он как рассмеялся и погладил меня по моей горячей голове, его рука оказалась такой холодной, то ли из-за моей высокой температуры, а то ли после уличного мороза. Он поставил рюкзак на стол, стал аккуратно раскладывать свои вещи, видимо, и впрямь собирался задержаться у нас на пару дней. И я вдруг так по-своему был благодарен этой мерзотной болезни, что сразила меня и позволила побыть с ним вместе ещё пару деньков. Конечно, мама немножко переборщила с реакцией, могла бы меня оставить одного и не дёргать его ради такого пустяка, но её тоже можно было понять, ведь она уже чуть не потеряла меня однажды.

      Мне тогда было десять лет. Через пару месяцев после смерти отца я заболел, и не простудой и не ангиной, а чем-то очень и очень страшным. Ходил тогда, весь высох, еле стоял на ногах, весь был не то бледный, не то жёлтый. Сделали МРТ, и нашли у меня в печени то ли рак, то ли что-то ещё такое жуткое и едва излечимое. Дали самый неутешительный прогноз, назначили капать систему и пить витамины, а кроме этого, ну, так, между делом, посоветовали поездить по всяким церквям, монастырям, бабкам и ясновидящим. И совсем это была не шутка, такие советы раздавали моей маме высококвалифицированные врачи.

      Я сидел на школьном классном часу, когда впервые показывали «оригинальный» спектакль про Бабу Ягу с украденными подарками, в правой руке у меня торчал катетер с подсохшим кровавым пятном, а сам я валился прямо на плечо нашей учительнице, смерть как хотел спать, никогда в жизни со мной такого не было. Никто в семье мне тогда не рассказал, что у меня обнаружили что-то страшное, знали, что я был не глупый, нашёл бы информацию про заболевание и понял бы, что жить мне осталось совсем недолго. Мама тихо плакала по вечерам, а я всё не понимал, почему. Подумаешь, заболел, с кем не бывает?

      И бабушка с дедушкой были какие-то особенно добрые со мной, подарили мне новый телефон, хоть я и не просил. А мама таскала меня тогда ко всяким гадалкам, что принимали «пациентов» у себя на квартирах, сидели мы с ними, читали расклады таро и ничего, кроме совета «есть побольше диетического мяса, например, кролика» от них мы не услышали. Потом дед меня потащил с собой в какую-то секту, там вроде как поклонялись богу, вот только церковь и сама община располагались в каком-то элитном загородном посёлке, а прихожане очень любили натужно биться в конвульсиях, клали на меня руки, молились за меня, я тогда совсем ничего не понимал. Спустя годы всё хотел спросить деда, а что это за церковь такая была, что за конфессия, да только всё время забывал.

      Потом как-то раз приезжал к нам дядя Андрей из Москвы, бабушкин брат. Закрылся со мной в комнате, свет выключил, зажёг свечку и начал читать какую-то молитву, начитывал её полчаса, а я всё лежал, посмеивался, думал, что же вообще такое происходит? С каким только мракобесием мне тогда не довелось столкнуться, из адекватных «специалистов» мне запомнилась лишь одна бабушка старенькая, гадалка, жила далеко за городом в убогой и дурно пахнущей кошками квартире. Денег с нас не взяла, вообще ни с кого не брала, нагадала, что у меня всё будет хорошо, никаких обрядов не проводила, просто велела ехать домой и лечиться дальше, как мы считали нужным.

      В конечном итоге что-то из всей этой хиромантии сработало, и через несколько месяцев магнитно-резонансная томография не показала у меня в печени абсолютно ничего, никаких проблем. Мама тогда даже не поверила и повторила исследование, чтобы на всякий случай убедиться.

      Ничего. Всё чисто.

      Она мне тогда поведала, что врач, взрослый шестидесятилетний мужик, развёл руками и сказал:

      — Значит, хорошо молились. Молодцы.

      И я до сих пор так и не знал, что это была за чертовщина такая, рак или не рак, был ли он вообще и почему вдруг исчез? Вроде как был, несколько исследований это подтвердили, анализы крови, УЗИ, МРТ. А потом взял и испарился. И я не знал после этого, верить во всякую паранормальщину или нет. Вроде как чудо случилось, поэтому верить надо, а с другой стороны, не хотелось выглядеть дураком, каждый раз рассказывая друзьям и знакомым: «А представляете, я вот однажды в десять лет чуть не сдох, меня какая-то бабка-колдунья на ноги поставила».

      И мама сейчас пыталась сделать всё, что было в её силах, лишь бы только не допустить этого ужаса ещё раз, я и представить не мог, как она тогда обо мне плакала, как сильно переживала, молилась. Я рассказал Витьке об этой истории, он лежал со мной рядом на разложенном диване, внимательно слушал, грел теплом своего колючего свитера и не перебивал.

      Он спросил меня:

      — И чего ты думаешь, тебя от рака какая-то бабка вылечила?

      Я пожал плечами и прохрипел:

      — Не знаю. Не исключаю такой возможности.

      — Да брось, — сказал он и посмеялся над моим суеверием. — Это в каком году, говоришь было?

      — В две тысячи шестом или в седьмом, вроде.

      — В четвёртом классе тогда мы с тобой учились, получается. Странно как.