Но вдруг перед глазами полковника встала ужасающая картина, от которой кровь стынет в жилах. Пылающий город, сгоревшее небо, трупы, лежащие в лужах крови и грязи прямо на дороге, а между ними ходят те самые палачи, завершающие зачистку. Не сталкиваясь с сопротивлением, они чувствуют себя хозяевами и продолжают учинять геноцид, уничтожая всё на своём пути.

В момент все сомнения исчезли. Покинуть часть и начать бой - самоубийство, пойти на которой может либо безумец, либо глупец. Но совесть подсказывала по-другому. Нет, она не подсказывала! Она приказывала!

- Солдаты! - возгласил полковник Белозёров, после чего за считанные мгновения в казарме воцарилась тишина. Бойцы замерли в ожидании того, что скажет единственный человек, способный принимать решения в сложившихся обстоятельствах. Быть может, сейчас от выбора этого человека зависит судьба небольшой страны, утопающей в крови и сгорающей под ударами ракетных систем.

- Я даже не знаю, с чего и начать...Плохих новостей настолько много, что и не сосчитать. А хорошие едва ли есть...

- Говорите уж как есть, товарищ полковник! - послышался возглас кого-то из солдат.

Из разных концов огромного помещения раздались одобрительные выкрики. Десятки, и даже сотни солдат ожидали хоть каких-то внятных разъяснений по поводу того, кто напал, с кем придётся вести бой и что же всё-таки происходит в городе.

- Что ж, бойцы, обстановка настолько дерьмовая, насколько может быть. Похоже, мы подверглись вторжению со стороны армии России. Враг говорит по-русски, носит русскую экипировку, а бронетехника его обклеена буквами Z. - полковник сделал паузу, окинув взглядом поникших солдат.

Ивану обстановка виделась почти что безнадёжной. С одной стороны молодые парни, у которых едва молоко на губах обсохло. И этим "яслям" предстоит столкнуть с хоть и потрёпанной, но самой боеспособной армией мира, личный состав которой получил бесценный и уникальный боевой опыт в боях за поля и города Украины. Так есть ли смысл вступать в первый и последний бой, ежели у бригады почти что нет шансов хотя бы не быть уничтоженной на подходе к городу. Выходит, последнее боеспособное соединение национальной армии обречено на бесславную и трагическую погибель.

Неужели маленькая республика должны погибнуть именно так? Уйти в небытие, не имея шанса на спасение, и никто не протянет руку помощи умирающей стране, не спасёт сотни тысяч мирных жителей, обречённых на геноцид. Ивану попросту не хотелось верить в то, что надежды больше нет.

- Но это не русские! - вдруг заявил Белозёров, отчего по залу пронеслась волна вздохов и перешёптываний - Находясь в городе, мне удалось захватить тело. Это был "русский" солдат, облачённый в военную форму и экипировку русской армии. Но на теле у него я обнаружил татуировку. На ней было написано: "Academi"...

- Это же...

- Это ЧВК "Blackwater"! - Выдохнул полковник.

Все замерли в ожидании того, что скажет Полковник. Солдаты ему безоговорочно доверяли.

- Не буду скрывать, ситуация безнадёжная. - тяжело вздохнул Белозёров - Воздушное пространство занято вражескими БПЛА. На поддержку авиации и артиллерии рассчитывать не приходится. В городе господствует враг, военная база на телецентре уничтожена. Мы одни, помощи ждать неоткуда.

- Ежели мы и так обречены, то мы ждём приказов, товарищ полковник! - воскликнул Ваня.

В тот момент солдаты, облачённые в военную форму и бронежилеты, были похожи на маленький детей, будто бы ожидающих, что решит родитель. И долго ждать не пришлось, ибо полковник всё для себя давно уже решил. Осталось лишь узнать, готова ли тысяча молодых парней пойти за ним на самоубийственный боевой выход, не имея никаких шансов вернуться домой.

- Поднимите руки, кто из Кишинёва! - приказал Белозёров.

Руки подняли все до единого, даже те, кто был из других сёл и городов, ибо все прекрасно понимали, к чему ведёт комбриг.

- Отлично...для меня, как и для вас всех, Кишинёв - родной город! Я родился, вырос здесь и прожил всю свою жизнь! И сколько раз мне приходилось его покидать, столько раз я в него всё равно возвращался! Там остались все мои друзья, там остались мои дети! Я знаю эти улицы лучше, чем что-либо в своей жизни, потому что мой город - часть моего сердца, моей души! Это наш город, наша страна! Не смеют захватчики хозяйничать на улицах наших родных городов, не смеют топтать наши поля! В прошлом году мы уже заявили о том, что мы сами решаем свою судьбу! Американцы нам этого не простили! Не знаю, как вы, парни, а я за родную землю умереть готов!! Если уж на то пойдёт, я и сам готов отправиться в Кишинёв. Решайте, со мной вы или нет!

На мгновенье воцарилась гробовая тишина, но никто не мешкался. Солдаты давным-давно всё для себя поняли. Каждого так или иначе что-то связывает с каменными джунглями исполинских размеров, раскинувшихся несколькими километрами западнее расположения части. И молодые парни, даже не представляющие себе, что поджидает их на улицах теперь уже враждебного города, готовы отправиться прямиком в ад вслед за отцами-командирами. Потому что родная земля в опасности, потому что Родина позвала и потому что больше некому встать на защиту мирных людей. Никто кроме них не может ничего противопоставить оккупантам.

- Я готов, товарищ полковник!

- Я тоже!

- И я!

- И я!

Один за другим послышались утвердительные возгласы бойцов, почти мгновенно заполонившие казарму. Бойцы, без страха и тени сомнений поддержали полковника Белозёрова, чего сам комбриг никак не ожидал, ибо он даже не знал, по какой причине молодые ребята решили отправиться в самое пекло. И дело было даже не в патриотизме и не в чувстве долга. Едва ли неделю назад хотя бы половина личного состава бригады твёрдо и чётко сказала бы, что готова воевать и умереть за страну, ежели так будет надо.

Но теперь всё изменилось, пусть прошло не так много времени. Всё изменилось сегодня. Всё изменилось пару часов назад. Сидя в части в ожидании приказа и безостановочно слушая радиоэфир, парни незаметно изменились.

Иван никогда не забудет услышанного. Никогда не забудет надрывный страшный материнский крик, разорвавшийся в эфире, словно гром. Никогда не забудет рыдания подростка, плачущего над телом убитой младшей сестрёнки. Не забудет хрип старика, умирающего от пронзившего его осколка. Не забудет отчаянный зов молодого человека, звавшего на помощь хоть кого-то, пока сам истекал кровью от многочисленных ран.

И Ваня, также, как и его сослуживцы, никогда не простит тех, кто рано утром пришёл к ним домой с ружьём. Они не простят захватчиков за сотни страшных, слёзных и надрывных криков, заполонивших эфир.

Голоса принадлежали разным людям, звали на разных языках, но тем не менее, все они были схожи, ибо крики боли и страданий всегда звучат одинаково.

Что ещё страшнее, так это то, что некоторые парни услышали по радио крики своих матерей, сестёр и девушек. Тотчас лица их менялись и слёзы катились по щекам. А в душе вместе с печалью светала ненависть скалистыми зубами. Это чувство куда сильнее, чем патриотизм мирного времени. И это чувство - гнев. Гнев человека, дом которого сжигают, разрушают до основания и отбирают всё нажитое. Ему нечего больше терять, ибо он и так потерял всё. Единственная его цель - расквитаться с теми, кто устроил весь этот кошмар, заглянуть им прямо в глаза, после чего уничтожить без капли жалости.

У него нет шанса, но прежде, чем отправиться в ад, он заберёт с собой как можно больше тех, кто учинил эту войну. А потому нет армии сильнее и непобедимее, чем толпа озлобленных, обделённых, желающих расквитаться со своими врагами людей.

- Вы пойдёте со мной? - снова спросил Белозёров, на этот раз обращаясь к офицерам.

- Я с вами, товарищ полковник. - твёрдо ответил комбат Ионеску. - Если нужно выбрать: умереть офицером или жить крысой, я лучше сдохну под пулями, но сохраню свою честь и сберегу совесть!

- Отлично" - воодушевлённо сказал полковник - Всем командирам немедленно прибыть в штаб бригады! Солдатам полчаса на сборы, собрать столько еды и патронов, сколько могут унести! Техникам проверить состояние всех имеющихся боевых машин, пополнить боезапас и приготовиться к боевому выходу! Мы выдвигаемся в Кишинёв!