Хотя чего уж тут греха таить? Я рад, что мне удастся провести время с ней. И сейчас мне абсолютно неважно, с чего вдруг она кокетничает со мной. Нравится она мне, что уж тут поделать. Именно такая Полина, какая она есть сейчас, мне симпатична.

И вот, мы вышли к центральной площади. И вроде бы нам стоило повернуть направо и двинуться вверх, к Комсомольскому озеру, куда мы изначально и собирались. Но меня привлекла музыка, доносившаяся со стороны Дома Правительства. Знакомые до боли мотивы и ритмы, а слова сами всплывали у меня в голове.

- Что там? - вопросила Полина, удивлённо уставившись в сторону площади, по которой по неизвестной мне причине не ходил транспорт.

- Не знаю. Пойдём, посмотрим?

В ответ Полина лишь кивнула и мы пошли вперёд. И чем ближе мы приближались, тем яснее становились слова песни, которую играли уличные музыканты прямо у стен Дома.

Прямо на ступеньках, у центрального входа в Дом Правительства, расположились уличные музыканты, игравшие классику русского рока. Кино, Аквариум, Форум, Альянс, Земляне - культовые песни звучали на улицах города всё чаще и чаще, а за последние два года так и вовсе обрели вторую жизнь.

Стихийный концерт под стенами высшей государственной инстанции, прямо на глазах у охраны и с реющим флагом республики над головой - это был своего рода протест. Протест, который люди поддерживали из раза в раз.

Вот и сейчас сотни, или даже тысячи горожан пришли, дабы послушать песни, ставшие знаковыми для русской музыки. Кто-то специально приходил из раза в раз, а кто-то невольно становился участником стихийного собрания, но уходить, вопреки обстоятельствам, не спешил. Ибо целью данного события было не просто прослушивание музыки. Это было нечто большее...

Таким образом русские люди пытались заявить о себе. Война за существование была нами проиграна. Мы потеряли свою историческую Родину, а затем и русскую мечту. И подобные стихийные концерты были отчаянной попыткой спасти русскую идентичность, напомнить о том, что мы всё ещё живы и продолжаем сражаться. Заявить о том, что несмотря на шквал ненависти и на расцвет русофобии в мире, русские люди по всему миру стоят на страже своей культуры и самосознания, пусть их и лишили Родины. Заявить о том, что мы - русские, а русские не сдаются!

И каждый раз, когда новое правительство вновь преклоняло колено перед Западом и шло ему на уступки, по всему городу вновь раскатами звучали русские песни. Чтобы напомнить элитам о том, перед кем они пресмыкаются и кто беспощадно истребил тридцать миллионов русских людей и практически полностью уничтожил славянский мир.

Отнюдь, не только русские люди становились участниками подобных стихийных концертов-митингов. Молдаване, украинцы, румыны, европейские туристы - на концертах присутствовали люди самых разных национальностей. И вовсе не потому что они считали себя русскими, но ввиду того, что за последние годы русский флаг и русское слово стали знаменем свободы, а Россия считалась форпостом традиционных ценностей, что рискнул принять неравный бой с глобалистской чумой, охватившей своими щупальцами весь мир. Русский народ в глазах миллионов людей стал народом свободоборцем, народом мучеником. Народом, рискнувшим отстоять право быть собой. И за это он поплатился.

Мы хотим видеть дальше, чем окна дома напротив,

Мы хотим жить, мы живучи, как кошки.

И вот мы пришли заявить о своих правах: "Да!"

Слышишь шелест плащей - это мы...

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Мы родились в тесных квартирах новых районов,

Мы потеряли невинность в боях за любовь.

Нам уже стали тесны одежды, сшитые вами для нас одежды,

И вот мы пришли сказать вам о том, что дальше...

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Я заметил, что позади музыкантов стояли четверо полицейских в полном обмундировании - охрана Дома Правительства. Я точно знал, что в их обязанности входило пресечь несанкционированную акцию, а в случае нехватки сил вызвать подкрепление. Но вопреки всему, караульные не пытались воспрепятствовать музыкантам. Наоборот. Они подпевали!

В толпе я также завидел нескольких полицейских. По-видимому, патрульные, что прибыли на вызов какого-нибудь недовольного русской музыкой румынского националиста. В их полномочиях было арестовать музыкантов, и в случае, если толпа начнёт бунтовать, вызвать спецназ для подавления беспорядков. Но несмотря на это, полицейские стояли вместе со всеми, и подпевали, когда начинался припев. Ибо его знал каждый житель города.

Дальше действовать будем мы...

Эти слова с точностью передавали настроение каждого гражданина Молдовы, который был недоволен действиями властей своей страны. Ему хотелось действовать, хотелось что-то изменить. Местные власти из раза в раз безжалостно вытирали об него ноги, плевали ему в душу и всячески показывали ему, что место его в стойле, а сам он никто и звать его никак. А душа его болела. Болела потому, что даже тогда, когда ему давали глоток воздуха и позволяли подставить лицо под ветер свободы, делали это на самом деле для того, чтобы он сделал правильный выбор. Естественно, правильный потому, что был выгоден местным управленцам, договаривавшимся с европейцами о цене суверенитета. Цене, измерявшейся в долларах и золотых слитках.

И каждый раз, когда власти принимали очередной антинародный законопроект или заключали новый невыгодный стране унизительный договор на внешнеполитическом треке, люди вновь собирались и пели русские песни. Из-за гонений и русофобии, как для молдаван, так и для русских людей со всего света, русская музыка стала песней свободы, песней восстания против сложившегося мирового порядка.

Но подобные мирные протесты никогда не происходили без весомых поводов. Значит и сейчас произошло что-то, что спровоцировало очередной концерт.

- Слышь, мужик! - возгласил я, хлопнув по плечу ближайшего ко мне мужчину - А что вообще произошло? По какому поводу концерт?

- В танке что ли живёшь? - буркнул он - Не слышал, что наши заявили?

- Нет, а что? - непонимающе спросил я.

- В связи с нарастающей напряжённостью в стране, Молдова и США подписывают договор о взаимной обороне. На случай вторжения России в нестабильный регион. Четыре часа назад заявили. Сволочи.

- Взаимная оборона! - воскликнула женщина, стоявшая справа от меня - Они думают, мы забыли, что произошло с Москвой? У меня там вся семья погибла! Так что хрен им!

Дальше действовать будем мы...

Женщина всё продолжала говорить, однако я её уже не слышал. Кровь стучала в висках, а внутри меня вскипала ненависть. Ненависть к так называемым лидерам, что вновь наплевали на свой собственный народ. Создав иллюзию следования народным чаяниям и настроениям, новое правительство, сформированное из военных министров и политиков социалистического блока, лишь зарабатывало очки рейтинга у населения. И всё для того, чтобы вновь сдать страну. Сдать её тем, против кого и восстали почти два года назад. А всё лишь потому, что деньги и власть всегда идут вразрез с совестью и честью. Стоит вкусить сладкий вкус денег, как человечность тут же уходит на второй план.

- Пойдём... - не своим голосом сказал я Полине.

Она лишь молча последовала за мной, поняв, что произошло нечто, ставшее для меня потрясением.

А я просто шёл прочь от центральной площади. Прочь от сотен, нет, тысяч людей, прочь от музыкантов и прочь от песен, эхом сотен голосов разносившихся по городу.

***

- Что случилось? - спросила Полина, взглянув на меня с сожалением и непониманием.

Мы стояли на набережной у озера в тусклом свете уличных фонарей, а вокруг не были ни единой души. Только мы, озеро и густой лес, словно стена, окруживший водоём. Со стороны воды дул холодный ветерок.