В его тоне слышится что-то, что кажется мне предупреждением, и я прищуриваюсь.

— Кто твой отец? — Спрашиваю я.

— Моя фамилия Горман, — отвечает он с лёгким кивком, а затем подмигивает Эверли.

При упоминании этого имени у меня пробегает дрожь по телу. Горман, так сказать, ещё один биржевик. По сравнению с его деятельностью, бизнес Аттертонов кажется просто бутиком. Хотя Старший и не самый влиятельный человек в криминальном мире, его хорошо знают и уважают. Кажется, его глаза видят всё, даже здесь.

— Что ж, спасибо, что присматриваешь за моей младшей сестрёнкой.

Эверли, услышав это, стонет.

— Младшей сестрёнкой? Мне шестнадцать, Райкер. Я уже почти взрослая!

— Ты даже не можешь голосовать.

— Нет, но я умею водить машину, заниматься сексом и пить.

Я игнорирую тему о сексе, предпочитая не думать об этом в отношении моей младшей сестры. Вместо этого я спрашиваю:

— В каких барах шестнадцатилетним разрешают покупать алкоголь?

— Я не куплюсь на это, тупица. Но это не значит, что я не буду там пить.

— Не волнуйся, Райкер, — говорит мальчик, снова обнимая мою сестру. — Я присмотрю за ней.

— Именно этого я и боюсь.

Эверли принимает это за шутку и смеётся от души, глядя на мальчика в поисках одобрения. Меня это раздражает. Даже здесь она не свободна от них.

Вернувшись домой, я чувствую себя ещё хуже, чем когда уходил. Рывком открыв шкаф, я достаю бутылку виски, полный решимости напиться до потери сознания. Я включаю музыку на полную громкость, чтобы басы заполнили комнату и заглушили все остальные мысли. К черту лошадей и конюхов. Они могут справиться с этим сами.

Выпив полбутылки, я срываю повязку и выбрасываю её в окно. Её все равно должны были снять завтра. Какая разница, если это произойдёт на несколько часов раньше?

После трёх четвертей бутылки я уже не могу стоять на ногах. Комната качается, и я опускаюсь на диван, надеясь остановить это движение.

Мия продолжает петь мне, её голос прорывается сквозь шум музыки, такой нежный и невинный.

— Как же называлась эта песня?

Я ставлю бутылку на стол и роюсь в карманах джинсов в поисках телефона. Кажется, там было что-то о цвете, о розовом цвете. Я ввожу в поисковик «розовые розы», но все, что приходит на ум, это чёртовы розовые розы.

Вдруг кто-то начинает стучать в дверь. Я оглядываюсь и вижу Кэмерона, выглядывающего из окна.

— Чего ты хочешь? — Спрашиваю я, мой голос звучит невнятно.

— Впусти меня, — шепчет она, оглядываясь на особняк.

Шаги к двери даются мне с трудом. Кажется, на это уходит гораздо больше времени, чем нужно, и замок на двери с трудом открывается. Но в конце концов мне удаётся это сделать, и Кэмерон врывается внутрь.

— Ты не торопился.

— Подай на меня в суд, — говорю я, пытаясь опереться на кухонную скамью, но спотыкаюсь и, чтобы сохранить равновесие, размахиваю руками. Боль пронзает моё плечо, и я чертыхаюсь.

— Ты пьян, — говорит Камерон, опускаясь на диван, берет бутылку виски и изучает её содержимое.

— И что с того, что я пьян, мамочка?

— Ничего. Просто я никогда раньше не видел тебя в таком состоянии. Не думал, что ты пьёшь.

— А почему бы и нет?

— Черт возьми, я не собираюсь читать нотации. Я просто пришёл, чтобы сказать тебе кое-что, но не уверен, что сейчас подходящее время.

— Почему нет?

Кэмерон только поднимает брови и снова бросает взгляд на бутылку.

— Я беспокоюсь о твоей реакции в таком нетрезвом состоянии.

— Реакции на что? — Я качаю головой, пытаясь избавиться от пропитанной алкоголем паутины.

— Она здесь.

— Кто здесь? — Кажется, я способен задавать вопросы только в таком состоянии опьянения.

— Твоя девушка, Мия.

Внезапно алкоголь покидает мой организм.

— Что?

— Она здесь, — повторяет он, словно только что не объявил о конце света. — Я только что закончил укладывать её в комнате, которую Джуниор обустроил специально для неё. Он узнал, что полиция разыскивает какого-то парня, который приставал к ней в баре, откуда её похитили. Оказалось, что этим парнем был я, — смеётся он. — Я был там только для того, чтобы присмотреть за Джуниором, но, видимо, она заметила меня или что-то в этом роде и сказала полиции, что подозревает меня в том, что я тот самый парень, который хотел её. — Он делает глоток из бутылки. — Ах, — на мгновение закрывает глаза. — Очень вкусно. Какой это марки?

— Вернись к своей истории.

— Успокойся. Не выпрыгивай из трусов. В общем, как только Старший дал ему добро, уладив всё с полицией или что-то в этом роде, Джуниор придумал план, по которому я должен был преследовать её по улице, а он — стать рыцарем в доспехах и спасти её. У парня не всё в порядке с головой, это я тебе точно говорю.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, адреналин бушует в моей крови.

— Где она? — Спрашиваю я.

Кэмерон лишь пожимает плечами.

— Ты только что сказал, что оставил её в одной из комнат особняка. В какой именно? — Продолжаю я.

Он снова пожимает плечами.

— Ты же знаешь это место. Оно похоже на кроличью нору. Я бы не смог найти комнату, даже если бы ты мне заплатил. Это было на третьем этаже, с южной стороны. Вот и всё, что я знаю. — Отвечает он, вновь прикладываясь к бутылке.

Оставив его наедине с моей выпивкой, я распахиваю дверь и стремглав сбегаю по лестнице.

Мне хочется ворваться в особняк и открывать все двери подряд, пока я не найду её. Почему-то, несмотря на все свои опасения, я наивно полагал, что угроза Джуниора причинить ей боль, если я приближусь к ней, защитит её от него, пока я буду держаться на расстоянии. Это было глупо с моей стороны. Наивно и безрассудно. Я должен был понять, что они ни за что не отпустят её на свободу. Они всегда получают то, что хотят. Это своего рода семейный девиз.

Я спешу к южной стороне особняка. На улице ночь, темно. Она любит смотреть на звёзды, и я знаю, что она, возможно, смотрит в окно. Я прохожу вдоль забора, задирая голову и заглядывая в каждое окно, надеясь мельком увидеть её. Мне хочется окликнуть её, быть её Ромео, но я боюсь привлечь ненужное внимание.

Не знаю, сколько времени я провёл там, шагая взад-вперёд, но я так и не увидел её. Она не подошла к окну, и не увидела, что я наблюдаю за ней и жду её.

Когда я возвращаюсь в свой маленький дом, солнце уже встаёт. Я устало поднимаюсь по лестнице и падаю на кровать. Алкоголь, недосып и болеутоляющие, наконец, дают о себе знать.

ГЛАВА 10

РАЙКЕР

— С вашего позволения, я хотел бы вернуться к работе.

Старший сидит за своим столом, а его жена, скрестив руки на груди, опирается на него, не сводя с меня глаз. Она не скрывает своего пристального взгляда, который словно сканирует мое тело, осматривая меня с головы до ног. У этой пары странные отношения, своего рода договор, который позволяет им делать друг другу уникальные поблажки.

Раньше я жалел Катрину, застрявшую в браке без любви, но потом я понял, что она так же больна, как и ее муж. Она много раз пыталась заманить меня в свою спальню, но ей это удалось только однажды, и этот опыт оставил во мне неизгладимый след. Буквально. Она связала меня, когда делала это, вынула сигарету изо рта и прижала ее к моей коже, смеясь, когда моя плоть начала гореть. Она — садистка. Это у них семейное.

Старший бросает на меня быстрый взгляд:

— Доктор сказал, что тебе не следует напрягаться.

Катрина улыбается и прикусывает нижнюю губу. Её руки поднимаются к пуговицам рубашки, и она расстёгивает одну из них, открывая грудь. Её муж лишь продолжает делать пометки в блокноте, не обращая внимания на её действия.

— Мне ужасно скучно, сэр. Я должен чем-то заняться. — Конечно я не говорю ему истинной причины, что мне нужен предлог, чтобы вернуться в особняк и найти её.

Он вздыхает и вырывает листок из блокнота, складывает его пополам и протягивает жене.

— Было бы полезно, если бы ты снова был в деле, ведь завтра состоится свадьба. Мы все трое приглашены, и я понимаю, что мы должны присутствовать, хотя это, без сомнения, будет утомительно. Женится сын влиятельного человека, с которым я вложил деньги в казино в городе. Думаю, это будет вежливым поступком.