— Ты супер! — выдохнул он в камеру.

Я взглянула на собственное отражение в нижней части экрана. Супер? Ну да, голая. Так вот что значит «супер»? Неужели его не коробит мой тусклый взгляд? А устало опущенные уголки рта? Детали, не важно. Достаточно всего лишь снять одежду, чтобы стать «супер».

— Тогда подрочи для меня. Хочу увидеть, как ты это делаешь.

Действие на экране тут же оживилось. А я смотрела на происходящее в Рулетке и не могла понять, что меня так привлекало в этом процессе. Раньше ведь возбуждало? Я помнила, как желание охватывало тело, и руки словно сами собой соскальзывали вниз, принося ласку и удовольствие. Почему же сейчас все было не так? Ничего не поменялось, но теперь процесс воспринимался совершенно по-другому. Мной завладело пустое, холодное равнодушие. Да, я абсолютно спокойно могла наблюдать за действиями мужчины. «Ура», — мелькнула унылая мысль.

И что дальше?

Я задумчиво вздохнула. Парень, продолжавший увлеченно мастурбировать, расценил это по-своему, приняв звук за томный вздох страсти. Дергал член, приближая камеру и отдаляя ее, постепенно увеличивая темп, уверенно приближаясь к оргазму. В динамиках ноутбука раздавалось его прерывистое дыхание.

А я вдруг поняла, что в Рулетке мне стало скучно. Одно и то же, ничего по сути не меняется. Словно порнофильм, только еще и в плохом качестве.

Неинтересно.

Оборвала сеанс, даже не выходя из Рулетки, просто захлопнув крышку ноута. Зябко поежилась. Хотя летняя духота никуда не пропала, но голое тело покрылось россыпью мурашек. Посмотрела на свою обнаженную грудь со сжавшимися маленькими ореолами. Соски стояли, но не от желания. От сырого, застывшего холода внутри. Как будто я оказалась в подвале или в погребе, и этот промозглый воздух наполнял меня с каждым вздохом. Крепко обняла себя за плечи, но теплее не стало. Даже тонкие волоски на руках встали дыбом. Было неуютно, не по себе. Снятый лифчик валялся на полу — я не стала его подбирать, просто завернулась в плед. Побарабанила дрожащими пальцами по крышке ноутбука, пока не вспомнила, что так делал Аркадий. И тут же отдернула руку. Некоторые привычки слишком заразны.

Очень странно. Ведь я должна радоваться? Потому что, как ни крути, я именно этого добивалась, раз за разом открывая Рулетку. Так почему не было ни радости, ни ликования? Лишь безразличие.

Взгляд упал на старый сервант у стены напротив. Многочисленные бокалы, рюмочки и стопки были выставлены аккуратными рядами. Давно, когда только начинала жить одна, у меня была настоящая мания их скупать. Стоило увидеть в магазине фужер необычной формы или расцветки, как я сразу хотела себе такой набор. Меня одинаково привлекали и пузатые низкие коньячные бокалы, и утонченные вытянутые для шампанского, и неглубокие воронки для мартини. Даже огромные кружки для пива имелись, хотя я его и не пью. Зачем покупала? Даже не задавалась этим вопросом. Тогда мне казалось, что вот теперь все изменится. Стоит начать жить самостоятельно, и непременно мир вокруг оживится. Будут шумные застолья с друзьями и друзьями друзей — пригодятся бокалы для вина и стопки под текилу. Будут пицца-вечеринки с подругами — тут и придет черед коктейльных. Романтические ужины с любимым мужчиной? Фужеры для шампанского окажутся как нельзя кстати. Я на каждое событие буду доставать новый комплект, непременно удивляя всех своей коллекцией. В итоге за стеклом пылилось девяносто шесть предметов. Шестнадцать комплектов. Шестнадцать нереализованных надежд.

Четыре года прошло, как я снимаю эту квартиру, а я оставалась одна. Друзей толком не появилось — так, шапочные знакомства. С коллегами на работе отношения колебались где-то на уровне «человеческие». Ира стала редким исключением, но даже она за все время приезжала ко мне лишь несколько раз.

Мужчин тоже не было. Даже с Сережей мы всегда встречались у него дома. «Рин, ты же понимаешь, насколько долго до тебя добираться?» — говорил он с видом утомленного путника, пробежавшего накануне марафон. И я раз за разом проглатывала обиду и сама ехала к нему. Только однажды он выбрался ко мне. И в ту ночь меня бросил.

Наивная дура.

Я подошла к окну и распахнула его, пуская в душную комнату горячий июньский воздух и оживленный гомон с улицы. Небо было расчерчено красным и фиолетовым. Последние лучи уходящего заката окрасили низкие облака тяжелыми, мрачными оттенками. Когда успел наступить вечер? Я совершенно потерялась во времени.

Большой просторный двор был полон людей. На площадке привычно бесились дети разных возрастов. Они кричали, бегали друг за другом и лазили по горкам, толкались, играя и о чем-то оживленно споря. Я ведь не так давно была такой же? Маленькой девочкой, радующейся каждому шансу вырваться на улицу и поиграть с друзьями. Когда все успело измениться настолько, что теперь свободное время я проводила исключительно в интернете, в компании незнакомых голых мужчин?

Замученные бытом мамы либо сидели на скамейках по периметру, уткнувшись в телефоны, либо стояли, сбившись в небольшие кучки по интересам, обсуждая последние сплетни. Мне же не с кем даже просто поговорить по душам.

Бабушка, согнувшаяся в три погибели, волокла за собой из магазина большую тележку с продуктами. И я чувствовала себя такой же старой, усталой и сгорбленной. Жизнь шла привычным чередом, и я подумала, что это не мой мир. Я в нем абсолютно чужая, для меня нет места.

Плед не спасал от холода. Собственная нагота показалась неуместной и отвратительной. Поискала глазами сброшенную футболку — к счастью, она валялась недалеко, под рукой.

Сережа все равно меня бросил, потому что сдалась ему девушка без секса? Это как автомобиль без мотора: можно посидеть внутри, посигналить в гудок, откинуть спинку сидения, но вот поехать не получится. И в чем кайф тогда? Получалось, что секс для него значил больше, чем я? Получалось, что без секса я не стоила ничего, всего лишь сломанная игрушка?! А просто, как человек — нет?!

— Да хрен вам! — прокричала я в потолок. — Понятно?! Я уже смогла! И смогу еще! Я все смогу, уроды вы озабоченные!

Я кричала в пустой комнате, не заботясь о том, слышат меня соседи или нет. О том, что через открытое окно все звуки вылетали на улицу. О том, что завтра голос будет сиплым, безнадежно сорванным. Я выплескивала из себя поток злости, чистой, незамутненной стыдом или сожалением. Я так давно хотела это сделать! Орала на всех мужчин этого мира, выливая на них свои обиды, разочарования и неудачи. На всех, кто раз за разом думал, что у меня ничего не получится. Потому что все, все они сейчас могли утереться собственным мнением. Потому что я, а не они, в итоге оказалась права! Я нормальная! Я все смогу!

Со злости я распахнула сервант, схватила первый попавшийся под руку фужер, замахнулась и уже собиралась вышвырнуть его в окно, как что-то остановило в последний момент.

А что я делаю? Что на самом деле я хотела разбить?

Поставив бокал обратно, я легла на диван, спрятав лицо в ладонях. Внутри все дрожало, звенело от сосущего чувства пустоты. Очень хотелось просто по-женски зарыдать, но не могла. С того вечера, как Сережа меня бросил, слез внутри не осталось.

Постепенно злость ушла. Исчезла, словно ее и не было. Пропала горечь. Отступило отчаяние. Я снова вспомнила Рулетку.

Боли сегодня не было. Как и не было паники, страха.

Ничего не было.

Откричавшись до хрипоты, я почувствовала, что и холод ушел. Наоборот, внутри гейзером забурлила энергия. Одним рывком я вскочила с дивана, скинула плед, футболку и распахнула шкаф. План возник в голове сам собой. Если все сработало, то мне не нужна Рулетка. Это лишь примитивная виртуальная прослойка. Нужно проверить все по-настоящему и убедиться.

«Так, мне потребуется парадное белье. И туфли! И вот это черное платье с блестками. Надеюсь, я еще способна в него влезть? Три года — не шутки».

Платье село идеально. Даже лучше, чем раньше, облегая фигуру и подчеркивая все, что нужно. Глубокое декольте и воротник-чокер резко усиливали сексуальность образа. И длина — до середины бедра: провокационно, эротично. Черные лодочки и такой же черный клатч. Надоело изображать школьницу, сегодня я буду женщиной.