Я с тоской посмотрел в свое окно на алые отсветы угасающего заката, прикидывая разницу во времени.

— С Приморья?

Мужик в кадре гордо приосанился.

— Почти! С Артема. Город такой недалеко от Владика, — пояснил он радостно. — Полчаса на электричке всего. А ты откуда?

— Из Москвы, — честно признался я, хотя знал, что москвичей не особо любят в других городах. Ой, сейчас понесется, чувствую. Ну давай, дорогой, поехали.

Собеседник тут же подтвердил статистику:

— Жируете вы там, в Москве, — сказал он, пожевывая корнеплод.

Овощная диета? Точно, я же хотел немного вес сбросить, только на днях об этом думал. Все, завтра с утра на пробежку, и никаких отмазок!

Собеседник решил затянуть извечную тему:

— Вы все соки из страны сосете. Газ, нефть, уголь, древесину, — где, по-твоему, это все добывают? Да везде! — Он картинно обвел рукой с морковкой вокруг себя. — А всякие там Газпром, Северсталь, Роснефть, — они где зарегистрированы?

— Где? — решил я подыграть.

— В Москве, конечно! — Он сообщил это таким радостным тоном, что у меня внутри диссонанс произошел. — И налоги они платят в Москве!

— Вообще-то, Газпром уже год как платит налоги в Санкт-Петербурге, — поправил я диванного эксперта.

— Да хер хрена не слаще! Вы там шикуете и жрете на наши деньги! На деньги простых трудяг! А честные люди голодают потом!

В подтверждение своих слов он поспешил налить водки, чокнуться с камерой и, выпив, достать еще закуски. Я тоже глотнул пива и с тоской вспомнил свой холодильник. Полбатона колбасы, пара помидоров, яиц десяток… Ну, да, жирую дальше некуда. В пустой квартире с пустым холодильником.

— Слушай, — попробовал я его вразумить, — ты, кажется, забываешь, что все, что ты перечислил: газ, нефть, дерево, — это все не тебе принадлежит. И не государству. Есть олигархический капитал, вот он и получает всю прибыль со средств производства. А ты пашешь на него по добавочной стоимости. Может, не в областях дело? И не в национальностях? А в классах? Давай посмотрим статистику за последний…

— Да пошел ты, коммунист, долбанный! — перебил он меня обиженно. И сбросил.

Ох, шикарная аргументация. Против таких фактов трудно устоять.

Я запустил Рулетку.

За последние два часа, проведенные в ней, я уже более-менее понял, что люди здесь делятся по типам. Набор для типизации был конечен, логичен и закономерен. Только что был стандартный тип «бухающий диванный эксперт». Ну ладно, в данном случае кухонный.

Я тяжко вздохнул и сделал еще один небольшой глоток.

Появилось изображение нового собеседника. Общаться мне предстояло с чайником. То есть буквально: камера показывала чайник.

— Привет, — сказал я чайнику.

— Привет, — раздался приятный женский голос за кадром. — Что делаешь?

— Общаюсь с чайником, — признал я очевидное. — Впервые в жизни.

Голос засмеялся.

— А ты забавный. Женат?

Что, вот так сразу?

— Нет, не женат. — Помахал перед камерой правой рукой, демонстрируя отсутствие кольца.

— Прикольно, — сообщил голос, хотя я ничего прикольного в холостой жизни не видел. — А кем ты работаешь?

— Программистом работаю.

Лучше не пытаться женщинам объяснить профиль моей работы. Для них все компьютерщики — программисты. Представился таким, и никаких лишних вопросов.

— Круто! Говорят, у вас там зарплаты большие.

«Ну да. Смотря с чем сравнивать», — я с тоской подумал об остатке денег на карточке. Нехило я потратился в этом месяце. Ладно, до аванса протяну, а там нормально прилетит.

— На жизнь хватает.

— Такой скромный. А откуда ты?

Ну вот, опять.

— Я из Москвы. А ты?

На женщин информация о моей прописке действовала совершенно по-другому.

— А знаешь, ты — красивый. Ухоженный такой, гладкий.

Я машинально почесал подбородок: действительно гладкий. Неужели хоть кто-то оценил? Бриться вечером было настолько непривычно, что только чудом не порезался, пока пытался подавить внутренние противоречия. Хорошо, что не зря страдал.

— Спасибо.

Похвала, пусть и от чайника, но была приятна.

— Можно тебя увидеть хотя бы?

— Ой, я не накрашенная сейчас!

Блин! Так что мешало накраситься перед тем как в камеру включить? Если это так принципиально. Хотя стесняться собственной внешности тоже странно, если нет никаких откровенных изъянов.

Я позволил себе еще глоток прохладного пива.

— Покажешь мне свой член?

Пенные брызги широким веером разлетелись вокруг, оседая на экране и сползая по нему белыми хлопьями.

— Что, прости?

Может, я ослышался?

— Ну член! Какой он у тебя? Большой?

— Не покажу. — Голос прозвучал еще спокойно, хотя внутри поднялась волна темной злости.

— А что так? Стесняешься, что маленький? — хихикнула она. — Не стесняйся, размер — не главное.

Все, финиш.

— А если «размер — не главное», то на хрена ты просишь его показать?! — Я заорал не сдерживаясь. — Это вообще нормально, по-твоему?!

— Ты дурак? — обиделась она. — Че кричишь? Что такого-то?

— Ты просишь незнакомого мужика раздеться на камеру, а дурак — я?! Да что с тобой, женщина?! Я же не лошадь, чтобы в зубы заглядывать! Ты, дура тупая, кольцо спросила, в кошелек заглянула, теперь и в штаны полезла?! Шлюха! Хотя, нет: ты хуже шлюхи! Те хотя бы честно прайс озвучивают, а ты…

— Псих ненормальный, — буркнул чайник и пропал.

Потребовалось десять минут, чтобы остыть после такого. Я сходил на кухню, достал еще одну банку и обновил кружку, держа ее под правильным углом, чтобы пена не поднималась слишком сильно.

Пока наливал, смог насладиться специфическим звуковым сопровождением от соседей снизу. Судя по громким женским стонам и скрипу мебели, пара решила заняться любовью так, чтобы весь подъезд радовался и переживал за них. Поморщившись, отпил из кружки. Прохладный напиток освежал, принося легкую горечь и спокойствие. Наверное, это будет последняя на сегодня, чтобы утро не получилось слишком тягостным.

— Привет, — сказал я щуплому подростку, лет пятнадцати, увлеченно наигрывающему на гитаре. — Класс, «Наутилус»!

Знакомая песня затронула ностальгические ноты в душе.

Вступление от «Прогулки по воде» было одной из первых мелодий, которые я научился исполнять на гитаре, и воспоминания о школьных днях всплыли перед глазами. Наш уютный дворик за школой, компания друзей. Осенняя листва, разноцветным ковром покрывающая детскую площадку. Первые сигареты, первый алкоголь. И мы с Максом, лучшие друзья, увлеченно играющие дуэтом на двух простых гитарах. Все ребята вокруг подпевали с наслаждением, искренне, как это могут делать только дети. Да, какими бы взрослыми мы тогда себя не считали, но были всего лишь детьми.

— Гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде со мно-о-ой!

Я сам не заметил, как последний припев вторил юному гитаристу. И захлопал в ладоши.

— Браво! Класс. — Парень действительно порадовал. — Только баррэ чуть-чуть сильнее прижимай, чтобы струны не дребезжали.

— Спасибо! — Он улыбнулся добро, искренне. — Я всего неделю учусь на гитаре по роликам в инете. Получается?

— Неделю? — удивился я. Прогресс был отличный. — Тогда вообще круть-круть, пятерка тебе по музыке! А еще что-нибудь сыграешь?

И как только он запел: «Белый снег, серый лед на растрескавшейся земле…», я не смог остаться в стороне и подпевал ему всю песню, наслаждаясь от души.

Настроение стало отличным.

Гитариста сменили женские губы с маленькой родинкой над ними. Очень красивые, яркого алого оттенка, они были сложены в загадочную полуулыбку. Я дружелюбно помахал рукой перед камерой.

— Привет. — Я тоже улыбнулся.

— Пока, — ответили губы и пропали.

А сейчас что не так-то было? Ничего же не сделал, просто поздоровался!

Ладно, чего уж гадать… Я нажал «Следующий».

В кадре крупным планом появились красные мужские трусы. И рука, густо покрытая волосами, наминала хозяйство под ними.