— Отлично. Ну-ка. Misereatur nostri omnipotens Deus et, dimissis peccatis nostris, perducat nos ad vitam aeternam[21]…

— Брыкается.

— Пиши. При окроплении святой водой подозреваемая, впадает в корчи. Теперь игла… Ага, ага… Записывай — при протыкании кожи, подозреваемая издав шипение аки большой змей попыталась ударить следователя ногой в грудь. Чего не пишешь?

— Дак… Вон она как глазами сверкает-то… Боязно что-то.

— Пиши, олух царя нашего небесного Создателя заступника… Далее огонь. Дай-ка свечу… Хм… Интересно… Естественная реакция на пламя отсутствует. При прижигании плоти пламенем свечи подозреваемая кривится и корчится, но видимые следы ожогов не проявляются.

— Ох, спаси нас Создатель. Ведьма. Как есть ведьма.

— Хм… Дай мне символ Создателя, Брутус… Пиши — реакции на прикосновения символом Создателя к коже нет. При поднесении реликвии к губам подозреваемая, попыталась укусить дознавателя за пальцы.

— Да… Как же так-то, отец Аврелий? От воды ее корчит, а от символа Создателя нет?

— Правильное рассуждение брат Брутус. Очень тонко подмечено.

— Простите, отец Аврелий.

— Создатель простит. Дай-ка мне кувшин… Понятно… Понятно… А ну ка попробуй, брат Брутус…

— Э-э-э…

— Вот и я думаю… С каких это пор у нас святую воду солить начали? Да так крепко?

— Я… э-э-э…

— Понятно…

— Отец, Аврелий, я не…

— Я сказал — понятно… Брату Гансу и остальным еще двадцать плетей… А тебе… Еще раз подобное случится, тоже кнута испробуешь, да в северный неф пойдешь, и на хлебе с водой месяц сидеть будешь. Запись в протоколе о корчах в следствии окропления вымарать… Ну что дитя, будешь говорить?.. Молчишь… Зря. Ладно. Хватит с меня на сегодня брат Брутус.

— А-а?..

— Думаю, стоит оставить ее здесь. Пусть повисит, подумает. Хорошо подумает. Может, завтра заговорит… Когда остальные бумаги на нее придут?

— Не знаю, отец Аврелий…

— Понятно… Подождем.

— Отец, Аврелий. А…

— Создатель завещал нам быть смиренными и снисходительными, брат Брутус. Я более чем уверен, что братья ее уже простили. И еще одно. Запомни. Мы не палачи, а пастыри. Мы не наказываем. Мы учим и наставляем. Ведем заблудшие души к свету истинной веры. Я уже имел дело с северными дикарями. Они упрямые. К тому же, учитывая ее состояние, я очень сомневаюсь что… более настойчивые формы допроса пойдут ей на пользу. Даже учитывая ее природную крепость и стойкость. Оставить. Не трогать. Вечером напоить. До сыта напоить. На ночь ослабить цепи. Так чтобы могла сесть. Если заговорит, накормите. Продолжим допрос завтра. И обработайте чем нибудь ее раны. Если она умрет, без покаяния, грех на всех нас ляжет.

— Но отец Ипполит. Он же велел ее солью…

— Брат Ипполит может велеть что угодно, брат Брутус. Но старший дознаватель, здесь пока что я. Есть протоколы. Порядок. Который мы соблюдаем. И до тех пор пока я не закончу расследование, ни экзекутор Ипполит, ни даже сам отец настоятель, ее и пальцем тронуть не могут. Ты это понял?

— Понял, отец Аврелий.

— Хорошо. Дай-ка протокол посмотрю… Хм… Думаю, тебе надо больше тренироваться в каллиграфии брат Брутус. И приложить усилия, чтобы клякс было немного меньше чем букв.

— Простите, отец Аврелий…

— Создатель простит. Потом перепишешь на бело и снова мне покажешь. Пойдем, вечеря скоро начнется. И свечи забери. — нечего их попусту жечь.

[1] Плечелучевая мышца.

[2] Боль и отек.

[3] Горячка, повышение температуры.

[4] Покраснение.

[5] Положительный результат.

[6] Ядовитое растение. Часто используется как рвотное средство.

[7] Не надо… Прошу… Пожалуйста… Я умею готовить, шить… Я стреляю метко… Я… Я… Только скажи — все сделаю…

[8] Чтобы все понимали.

[9] Вид обуви. Изготавливается из дерева. Тот самый знаменитый «Инглийский башмак»

[10] Рогатое чудовище

[11] Подорожник.

[12] Болотный мох.

[13] Капелли́на или шапе́ль — общее название наиболее простого вида шлемов в виде металлических колпаков с полями. Та самая «железная шляпа».

[14] Название двуручной секиры у народов Подзимья и островов Моря павшего..

[15] Носки в Подзимье действительно являются диковинкой.

[16] Скорее всего имеется в виду болт с наконечником в виде кожаного мешочка заполненного песком.

[17] Хваления. Утренне богослужение начинающееся на заре.

[18] Вечернее богослужение завершающее дневной чин молитв. (Совершается после захода солнца)

[19] Списки на выплату жалования наемным солдатам.

[20] Разрушитель зла.

[21] Да помилует нас всемогущий Бог и, простив нам грехи наши, приведет нас к жизни вечной.

Было мокро, холодно и сыро, солнце только начало окрашивать небо в серые предрассветные тона, а до первых петухов оставалось еще не меньше получаса. Поселок, наравне с липким, пахнущим прелой травой и мхом туманом, окутывала сонная тишина. Дом старосты истекал влагой потемневших от сырости бревен и слепо пялился на соседние дворы темными провалами окон. У крыльца на подтащенной к стене колоде для рубки дров сгорбилась высокая, мускулистая, завернутая в одеяло, фигура. Несмотря на летнее время изо рта великанши при каждом вздохе вырывались облачка пара.

— А я думал, что ты еще спишь. — На сухом, бледном от усталости лице священника мелькнуло нечто что можно было при некотором воображении назвать улыбкой.

— Не спится. — Недовольно пробурчала Сив, и еще больше сгорбившись перебросила из ладони в ладонь большое зеленое яблоко. — Не привыкла я под крышей спать. Слишком душно. Слишком мягко. Муторно здесь как-то. К тому же эта гармандская змея во сне скулит и зубами скрежещет.

— Думаю это от переживаний. Ей вчера сильно досталось. — Красные от недосыпа глаза пастора оглядели двор, на мгновение задержавшись на расположенном в паре шагов от крыльца дома, небольшом, уже успевшем прогореть, костище и вернулись к Сив. — Ты, что, здесь весь остаток ночи сидела?

— Я же сказала — не спится. — С громким хрустом размяв шею, дикарка снова уставилась в землю. — Ты просто поболтать пришел, Ипполит, или как?

— Отец Ипполит. — Машинально поправил великаншу ксендз, и заложив пальцы рук за перетягивающую рясу, заменяющую пояс веревку, кашлянув принялся внимательно оглядывать затянутую, плывущими над землей клочьями стылого тумана площадь. — Как там господин Август?

— Барон? Все еще спит. — С нарочитым безразличием пожала плечами дикарка и поправив прикрывающую грудь полосу ткани, судя по виду не слишком аккуратно разрезанное пополам шерстяное одеяло, подбросила плод в ладони. Дышит. Неглубоко, но ровнее, чем вчера. И по-моему уже не такой холодный. Я бы конечно пол ночи попросила белого бога или местных берегинь, чтобы он выздоровел, но… дикарка глубоко вздохнула. Иногда мне кажется что жертвы это не то что хотят боги и духи.

— Берегинь? Здесь есть капище? Кто-то приносит жертвы? — В глазах подобравшегося словно гончая взявшая след священника мелькнула щедро сдобренная любопытством настороженность.

— Есть конечно. Они везде есть. — Тяжело вздохнув ссутулила плечи дикарка. — Тут недалеко, чуть больше половины лиги в сторону болота. Ткнула она подбородком в сторону возвышающегося над домами холма. Старое. Очень старое. Но я не его в виду имела. Просить помощи у мертвого йотуна все равно что башку медведю по весте вставшему в пасть совать. Боком просьба выйти может. Вон — берегиня. Как-то по паучьи изогнувшись дикарка потянулась за спину и извлекла на свет лишившуюся своего шнурка деревянную сову — противовес. Эта точно хорошая. Добрая. Правда молодая — слабая еще. И ее обижали. Подвесили на веревке, болтаться словно висельника, а она на волю хочет. Наверх. Чтоб видеть все… Я ее, наверное, в лес отнесу. Ей там наверняка понравится.

— Пол лиги значит… Пробормотал себе под нос судя во всему пропустивший соображения дикарки священник. — А ты откуда знаешь? Сухие губы священника сжались в тонкую линию.