— Ипполит. Не зли меня. Пожалуйста. Я сейчас уже на год вперед терпенья исчерпала… Доля убитых считается воинами, а не ворами. — В глазах великанши заплясали опасные огоньки. — А твой Денуц решил под шумок увести коней. И как сейчас выясняется украл целый кошель денег.
— Хорошо, Сив. Я с этим разберусь. Обещаю. — Буркнул священник и гулко шаркнув подошвой клога[9] по наскоро отмытому от крови полу, принялся задумчиво рисовать пальцем круги по доскам стола.
— Правда? — На лице северянки отразилось искренне сомнение. — А ты точно этого хочешь, Ипполит? Ты ведь скорее себя за задницу укусишь, чем нассышь на меня если я загорюсь. Или это очередная попытка меня запутать?
— Хватит Сив. Я знаю, что ты обо мне думаешь, и поверь ты не права. — Тяжело вздохнул священник и осенив себя знаком Создателя молитвенно сложил на груди руки. — Клянусь своей честью, обиженной ты не останешься.
Дикарка облизала губы и уставилась в кружку.
— Ладно. — Кивнула она наконец. — А как девчонка?
— Что? — Встрепенулся от неожиданности явно задумавшийся о чем-то своем лекарь. — Ханни? Она… Старик прикусил посеревшую о усталости губу. — Жить будет… Но… прежней красавицей ей уже не стать.
— А кто она такая? — Повернулся к ромейцу ксендз. — И почему мне о ней никто не сказал?
— Ханни, дочь прошлого старосты. Из груди знахаря вырвался тяжелый вздох. В ту ночь, как семья Колонна… пропала, она в овчарне была. Вот и выжила. Когда старостой выбрали Денуца, он сказал, что возьмет ее к себе. Как батрачку. Большинству это понравилось. Старик нервно дернул щекой и пригладив растрепанную бородку, покрутил головой будто отгоняя назойливую муху. А тех, кто был не согласен и слушать никто не хотел…
— Пропала?
— Что значит пропала?
Голоса великанши и ксендза прозвучали почти в унисон.
— Ну… — Старик немного замялся явно подбирая слова. Отец Ипполит, сюда ведь не только приход принять приехал?.. — Полувопросительным тоном осведомился он и выжидающе уставился на плебана.
Лицо священника на мгновение окаменело и тут же расслабилось.
— Хм… — Неопределенно протянул он и чуть заметно кивнув нервно передернул плечами и навалившись на стол уставился в огонь. — Да. Вы правы господин Роджелус. Совершенно правы. Но к моему великому сожалению, канцелярист его преосвященства был довольно… лаконичен. В письме было сказано, что окормляющий Дуденцы брат Олнер либо пропал либо почил в бозе, и поэтому я должен принять приход. А еще там было написано… — Бросив быстрый взгляд в сторону с интересом прислушивающейся к разговору северянки плебан тяжело вздохнул. — Что у вас в деревне замечен corniger monstrum[10].
— Так вот в чем дело, Ипполит. Фыркнула северянка и снова присосалась к кружке. — Думал я сюда на охоту пришла? Или нанять меня захотел? Нет, даже не надейся. Ты мне еще за этих не заплатил. И за оборотней. Я тебе не верю.
— Отец Иплоллит! — Неожиданно зло рявкнул ксендз. — Я отец Ипполит, башка ты каменная промороженная!
— Не похож ты на моего отца. — Безразлично зевнула великанша и снова присосалась к кружке. — Хоть, я и не знала его, думаю он наверняка повыше был, и покрепче. К тому же будь ты моим папашей, я была бы намного более уродливой. Но думаю, это маловероятно. Такой жадной вороне как ты даже самая страшная Ислевская шлюха не даст.
В горле пастора что-то булькнуло. Лицо пошло багровыми пятнами. Тощие кулачки священника сжались, на шее напряглись жилы. Но все это длилось не более мгновения. Моментально взяв себя в руки ксендз с улыбкой погрозил северянке пальцем и расслабленно улыбнувшись повернулся к старому лекарю.
— Продолжайте господин Роджелус. — Произнес он таким тоном будто обсуждал будет ли завтра дождь или нет.
— Господа хорошие, а я то здесь зачем? — Неожиданно вмешался в разговор поднимая голову кузнец и обведя избу взглядом воспаленных, слезящихся глаз болезненно сморщившись прикоснулся к обмотанной окровавленными тряпками макушке. — Время за полночь уже, а я все тут сижу… меня жена дома ждет…
— Помолчи, Стефан. — Ворчливо заметил лекарь. — Мне еще рану тебе зашивать. А зашивать я ее буду, как только вода ключом закипит. Чуть заметно подрагивающий палец старика указал в сторону стоящей на углях медной сковороды. Иголку и нить в кипящей воде подержать надо. Чтоб шов потом не загнил.
— Да? — С явной заинтересованностью повернулась к лекарю великанша. — В кипятке? А зачем?
— Или тщательно промыть и вымочить в очень крепком вине или виски. Солидно кивнул лекарь. Но крепкое вино у меня кончилось. — Покосившись в сторону лежащего на лавке бессознательного юноши ромеец вздохнул. Так что сейчас только кипятить.
— Хм… Женщина заинтересованно посмотрела на лекаря. — А зачем в кипятке иглу и нитки варить? Как по мне просто на рану пописать да замотать покрепче…
— Так тоже можно… — Философски пожал плечами старик. — Особенно если желаете, чтобы она наверняка загноилась. Как у вашего… компаньона.
— Пописать… — Глаза здоровяка кузнеца выпучились. — Дядька Рожелиус, я это… я подожду… Сколько надо подожду.
— Так зачем кипяток? — Задумчиво сдвинула брови к переносице великанша. — Злые духи кипятка боятся? А вино это чтобы их задобрить, получается?
— Не совсем так. — Снисходительно улыбнулся лекарь. — За время своей медицинской практики я пришел к выводу, что лихорадку, воспаление и многие прочие болезни вызывают микроскопические червецы что живут в воде воздухе, на коже и даже внутри нас самих. Некоторые из них являются полезными и способствуют правильной работе организма. Некоторые зловредные и вызывают слабость и болезни. В любом случае крепкое вино или кипяток убивает этих червецов. Как результат раны гноятся реже, лихорадка не бывает настолько сильной, а заживление приходит намного быстрее.
— Червяки… — Скептически поджала губы великанша… — В брюхе червяки иногда заводятся, знаю, это бывает, тогда надо чеснока много есть, чтобы они повывелись. А вот в воздухе червяки… Или на коже… — Дикарка с прищуром пригляделась к своим ладоням. — Чушь какая-то…
Спина ромульца распрямилась. Узкие плечи расправились, кадык на горле встопрщился тараном боевой галеры. На лице проступили красные пятна.
— При всем моем уважении, я занимаюсь своим делом больше пятидесяти лет. И имею некоторое представление о том что говорю и делаю. — Ядовито процедил он. — И уж поверьте, раскаленный нож, пережеванный Plantágo májor[11], засунутый под пропитанные мочой тряпки Sphágnum[12], аконит и поганки для снятия боли а также прочие варварские методы возможно и помогают, но поверьте дистилляты и вытяжки тех же растений, острый ланцет, чистая, желательно прокипяченная со щелоком ткань для перевязок, острая игла и вымоченная в вине нить из особым образом приготовленных жил овцы или сулжукского шелка дают намного лучшие результаты. От вашего «лечения», госпожа Сив в рану барона попала грязь. Началось вторичное воспаление.
— Это от того, что вы, южане мягкие и нежные. Ну и какой вред от грязи… Поплевал да оттер… — Губы северянки презрительно изогнулись. — Ладно червяки, так червяки. А почему тебя Стефан Рожелиусом кличет? Ты же Роджелус.
— Да я уже привык, внезапно успокоившийся старик обреченно махнул рукой. — Как из города уехал, так первой работой здесь было роды принять. Ребенок поперек встал. Местная травница, Кирихе, повернуть пыталась да не смогла, пуповина вокруг шеи младенчика намоталась. Ну я и прооперировал. Сам метод разработал, как ребеночка из чрева вырезать чтоб и он и мать жива остались. Вот местные мне имя и исковеркали. Сначала за спиной так звали, а потом и в глаза начали. Я уже и не обижаюсь.
— Прости господин, Роджелус. — Тяжело вздохнул кузнец. — Устал сильно, вот и заговариваюсь.
В глазах великанши заплясали бесенята.
— Устал? — Такой большой и красивый мужик и вдруг устал… Протянула она и облизав губы прищелкнула ногтем по краю кружки.
Удивленно моргнув, здоровяк поглядел на хмуро уставившегося в стол о чем-то глубоко задумавшегося плебана, перевел взгляд на снова начавшего казалось засыпать старого лекаря, и нервно оправил ворот рубахи.
