Закалённый рыцарский клинок разил без пощады. Сталь рубила кости, увечила плоть, а Гильям всё сильнее пьянел от крови. Но и этот, в жёлтой стёганке тоже оказался не промах: заколол замахнувшегося было беднягу прямо в подмышку, а другому разрубил лицо.

Ряды нападавших редели, а из-за обозов напирали всё больше. Гильям уже порядком утомился и попытался вырваться из свалки. Телеги вокруг охватило пламя, кровь в воздухе смешалась с запахом гари. Рыцарь с удовольствием втянул эту смесь ноздрями, и по телу пробежала приятная дрожь. О да, так пахнет война.

Но вдруг пламя, только что плясавшее на обозе, с рёвом собралось в огненный смерч. А после, словно повинуясь чьей-то воле, взмыло вверх и рассеялось без следа. Всадник неподалёку сбил горлышко глиняной бутылки, и уже замахнулся, чтобы вылить масло, как вдруг факел в его руке вспыхнул облаком жаркого огня.

Раздался взрыв — огонь добрался до масла. Испуганная лошадь встала на дыбы, а пламя охватило всадника пылающим плащом. Он вывалился из седла, принялся кататься по земле с душераздирающими воплями, тщетно пытаясь сорвать с себя доспехи. Гильям знал, кто этому виной. Командующий увидел рыжеволосую голову, выглянувшую из-за телеги. «Дьявол! Щит остался у седла, — досадно пронеслось в голове. — Плевать, справлюсь и так…»

Он понёсся вперёд, но тут же что-то подхватило и сбило его с ног, завывая, точно буря. Гильям выругался, поспешил встать, но к нему уже нёсся командир оборванцев в жёлто-буром. Его бойцы стояли насмерть, не пуская королевских солдат к обозу, поделив битву на множество случайных поединков. Рыжего оруженосца рядом не было. Бесполезный сопляк…

— Ну держись, сучий потрох, — глухо процедил Гильям и покрепче сжал рукоять меча.

Однако противник оказался стоящим. Ловко увернулся и увёл удар в сторону. Тут же попытался поразить Гильяма в подмышку, но тот опередил ударом стальной перчатки, сбив с головы шлем. Командир оборванцев упал на землю, и рыцарь увидел коротко стриженные светлые волосы и лицо слишком смазливое для парня…

— Девчонка? — удивился Гильям и тут же расплылся в улыбке. — Да это просто праздник…

Рыцарский меч уже метил прямо девушке в голову, как вдруг она выбросила вперёд руку, и Гильяма отшвырнуло назад мощнейшим порывом ветра. Тем же самым, что выбил его из седла.

— Ещё один маг? — прохрипел рыцарь, с трудом сохранив равновесие. — Сколько ж вас ещё мне нужно перерезать?..

В памяти вспыхнуло давнее воспоминание: нож, короткий взмах и боль в щеке, притуплённая разгорячённой кровью. Тогда Гильям сжёг нахалку заживо. С этой же он поступит куда проще.

Сталь клинков плясала, высекая искры. Девчонке никак не удавалось добраться до уязвимых мест рыцарского доспеха, а как только Гильям перехватывал инициативу, она тут же отбрасывала его порывом ветра. Так же она поступала и с теми, кто пытался помочь рыцарю, но и тех с каждой минутой становилось всё меньше.

Вдруг Гильям ощутил тупую боль в ноге: какой-то ублюдок добрался до незащищённой голени. Рыцарь резко обернулся и вонзил клинок ему в лицо. Но любоваться получившимся зрелищем времени не было, белобрысая девчонка уже неслась в атаку так быстро, будто её саму нёс ветер.

Клинок проскрежетал по нагруднику, взрезав полосатую накидку. Гильям взревел и ответил ударом кулаком в грудь что было сил. Девчонка упала на колено, а сдавленный стон, сорвавшийся с её губ, заставил кровь Гильяма закипеть.

Он замахнулся мечом, чтобы указать ещё одной дерзкой дряни её место, как вдруг что-то ударило по шлему с такой силой, что мир покачнулся. В голове зазвенело, а боль от вырванного вчера зуба разлилась по всему телу. Гильям отшатнулся, и увидел перед собой полотно щита, серое в чёрный горох.

Его обладатель носил укреплённую пластинами кольчугу и шлем без забрала, а в левой руке сжимал меч с чёрным, будто дым, лезвием. Он помог девчонке подняться и зло взглянул на рыцаря. Гильям без труда узнал это лицо. Губы сами собой растянулись в ухмылку.

— Крыса вернулась, — прохрипел он. — Любимчик короля. Как там тебя? Таринор?

— Сир Таринор, — ответил тот и добавил: — Пепельный.

— Брехня! — выпалил Гильям и перехватил меч поудобнее. — Кусок дерьма! Ты и твоя девка! Обоих прирежу!

Ответом ему была целая серия выпадов, отразить которые удавалось с трудом. Проклятая левая рука… Клинок Гильяма же то проходил мимо, то врезался в щит. Вот ему, наконец, улыбнулась удача: меч скользнул по кольчуге, едва не угодив в шею, но в бок вновь ударил порыв ветра.

Драться сразу с двумя рыцарь не собирался, к тому же несколько королевских солдат и пара всадников уже неслись на помощь своему командиру. Гильям отпрянул, давая связать противников боем, и вдруг услышал звук рога. Высокий, пронзительный, не похожий на тот, что использовали королевские силы.

Он бросил взгляд туда, откуда доносился звук и похолодел, увидев вдали знамёна с красно-чёрными полосами и золотым львом поверх. Неужели лорда Кавигера разбили? Скоро здесь будут до зубов вооружённые аккантийцы, и тогда им точно несдобровать.

Гильям стиснул зубы и пронзил бок попавшемуся под руку оборванцу с вилами, который тут же повалился на землю с протяжным стоном. Потом рубанул старика, что пытался подобраться сбоку, и едва не споткнулся о лежащего на земле рыжего мальчишку, в котором узнал своего оруженосца.

Он держался за живот окровавленными руками и стонал, а увидев своего господина принялся судорожно кричать:

— Сир Гильям! Я… Я пробивался… К вам… Помочь!.. А меня пикой… в живот!.. Спасите! Умоляю!..

Но Гильяму Фолтрейну было не до того. К тому же мальчишка скулил до того истошно и противно, что рыцарь просто вытащил кинжал и навсегда прервал его страдания. Вернув клинок на место, Гильям огляделся и плюнул на землю с досады.

Вылазка едва ли достигла цели. Лагерь явно ждал нападения, так что большая часть обоза осталась невредимой, а немногие обугленные телеги не успели выгореть дотла. Рыцарь зарычал от негодования и что есть сил дунул в рог, а потом ещё раз. Битва замерла. Два сигнала означали отступление.

Прежде чем аккантийцы настигли людей Гильяма, он успел отойти к тем силам, что вязали боем лагерь. Пехоте здесь даже удалось смять оборону и, хоть и неглубоко, но войти в лагерь. Но всё это не имело значения: если не уйти сейчас, их всех просто перережут. Командующий гвардией вновь просигналил дважды и увидел ошалелый взгляд сержанта.

— Уходим! — проорал рыцарь и снова задул в рог.

Горло уже горело огнём, а тело ныло от усталости. Гильям поймал за уздцы лошадь неподалёку. Её всадник, из мелких рыцарей с чёрт знает чем на гербе, поднял забрало и удивлённо посмотрел на своего командира.

— На землю! — выпалил Гильям осипшим от команд голосом, но рыцарь всё так же глядел, не понимая, что происходит.

— Живо! Это приказ! — прорычал командующий, выставив меч для надёжности.

Рыцарь побледнел и послушно спешился. Гильям занял его место и снова дважды протрубил в рог. Наконец, он снова в седле, это придавало уверенности. Вожжи хлестнули лошадиную шею, заставив её нести седока прямо к мосту через Эрберин. Совсем недавно они переходили его, предвкушая лёгкую добычу, а теперь всё катится к чертям…

Следом за Гильямом потянулись всадники, а за ними пехота. Но подъехав ближе к мосту, он резко остановил лошадь, и та ответила громким ржанием. Изумлённый рыцарь поднял забрало и не поверил своим глазам.

На другом берег словно растеклась грязно-зелёная лужа. Рычащая, вопящая, оскалившаяся тысячью зубов и глядящая сотнями злобных маленьких глазок. Путь к отступлению преграждали целые полчища невесть откуда взявшихся гоблинов!

Но удивительнее всего было другое. Несколько зелёных уродцев держали скрученный из веток паланкин, а на нём во весь рост стоял удивительно высокий гоблин, держа в руках что-то, отдалённо похожее на… арбалет?

Секунду спустя сир Гильям Фолтрейн получил удар в плечо с оглушительным лязгом, едва удержавшись в седле. Стрела отлетела в сторону, а рыцарь нащупал на нагруднике глубокую вмятину, не оставлявшую сомнений, что было бы, угоди она в незащищённое доспехом место.