— Стало быть, Калантар вам не по нраву?
— Не по нраву.
— Потому вам и не пришёлся по душе гимн, что звучал на вечерней службе. Я сочинила его недавно. Назвала «E pluribus unum».
— Боюсь, мне неведомо, что это значит.
— «Из многих единое», — пояснила настоятельница. — Калантар призывает собраться под единым началом, собрать пальцы в железный кулак и сокрушить врагов.
— Вы говорите о войне? Что это, если не самое противное милосердию явление?
— Но что, если эта война положит конец всем войнам? Век без распрей и вражды — это ли не милосердие для нашего измученного мира?
Инквизитор молчал.
— Вижу, вы не верите в такую возможность, — улыбнулась настоятельница. — Для мирянина это неудивительно. Но я собственными глазами видела, что бывает, когда страну раздирают на части изнутри и снаружи, Грегор. Это видела и Агна, и его величество король. Они понимают, что привести королевство к процветанию можно, лишь покарав всех, кто стоит на пути к нему. Без жалости. Даже если это присягнувший на верность рыцарь… Или же родная дочь.
Грегорион нахмурился.
— Да, не прикидывайтесь. Вы, разумеется, знаете, кто ваши спутники на самом деле. Опальный рыцарь, сир Дэйн Кавигер и её высочество принцесса Мерайя.
— Но откуда вы… Как вы узнали?
— К сожалению для вас, недостаточно состричь девушке волосы и обрядить в мужское. Неужели вы думали, что белые сёстры не сумеют распознать лунные дни? Кровь на соломенной подстилке, кровь на одежде… Если бы вы признались сразу, я бы распорядилась приготовить болеутоляющий эликсир для бедняжки. Теперь же её мучения на вашей совести. Впрочем, поначалу я не придала этому значение…
— Послушайте, — Грегорион попытался говорить как можно спокойнее, — завтра нас здесь уже не будет. Позвольте нам переждать ночь, а утром…
— Это уже не важно, — перебила настоятельница. — На ваш след уже давно напали. Сегодня, перед службой, они добрались до монастыря и связались со мной. Тогда-то я и узнала, что приютила под своей крышей предателя и беглянку. И пообещала сделать так, чтобы справедливость восторжествовала.
— Так вот какова служительница владык милосердия! — воскликнул инквизитор, вскочив на ноги.
— Церковь и корона теперь едины, и я верна им как никогда! — вскрикнула матушка Ферлисса и надменно улыбнулась. — Я не знаю, зачем вы им помогаете, но наказаны будете первым.
— Ты угрожаешь мне, настоятельница? — холодно проговорил Грегорион, забыв о всяких приличиях. — У тебя припрятан нож? Или думаешь, меня удержат эти двери?
— У белых сестёр есть более изящные способы защитить себя. В вино, которое ты пил, я добавила достаточно снотворного, чтобы свалить с ног даже такого здоровяка. То же средство выпили и твои спутники. Их, должно быть, уже вяжут, а ты погрузишься в крепкий сон примерно… сейчас.
У Грегориона потемнело в глазах, но то было не действие снотворного отвара. Он поклялся защищать принцессу, привёл их с Дэйном в монастырь, а теперь они оба в опасности. По его вине.
Инквизитор рванулся с места, едва не сорвав дверь с петель. Он пролетел коридор, спустился с лестницы, перепрыгивая через несколько ступеней разом, и вот уже оказался на улице, где ему открылась неожиданная картина. Вход в больницу окружили трое конников в узкополых шляпах с перьями и один пеший оборванец, а оскалившийся Дэйн Кавигер стоял на пороге, выставив вперёд меч. Из-за его спины выглядывала испуганная принцесса.
Услышав Грегориона, всадники обернулись, а тот, что был безлошадным, указал на инквизитора пальцем.
— Вот он, это про него я говорил! Огромный, как медведь!
— Толпой и медведя валят, — отозвался один из всадников. У него было изрезанное шрамами лицо, а на шляпе красовалось сразу три пера. — Вы же говорили, что позаботитесь о здоровяке.
— Я сделала всё, что от меня зависит! — послышался голос настоятельницы. Она стояла на пороге монастыря с лампой в руке, а позади столпились монахини.
— Снотворное на меня не действует, — прорычал Грегорион. — И никакая отрава не подействует тоже. Тронете моих спутников хоть пальцем, останетесь без рук.
— Правду говорит, господин! — заверещал пеший. — Я сам видел! Собственными глазами! Одному моему кузену руку оторвал, а второго…
— А ну заткнись! — рявкнул всадник в пернатой шляпе. — Вижу, дело несколько осложнилось. Мы пришли сюда по следу принцессы Мерайи. Настоятельница, пообещала, что принцесса и её спутники будут спать мёртвым сном, и проблем не возникнет. Однако, что же мы видим? Или все трое ходят во сне, или же ты, настоятельница, нас подвела. А может и вовсе обманула, заманив в ловушку.
— Пред ликом богов и людей, Троих и многих, и владыки нашего Калантара, клянусь, что действовала лишь на благо его величества! — воскликнула матушка Ферлисса. — Я… Я не знаю, почему на них отвар не подействовал! Добавила его в вино и…
— От вашей кислятины у меня изжога! — вскрикнул Дэйн. — Сегодня я пил только воду. А принцесса вовсе вина не пьёт!
— Благодари свой нежный желудок, рыцарь, — усмехнулся всадник. — Чёрт… Ладно! Раз такое дело, лучше мне представиться. Айден, капитан вольной роты «Терновые клинки».
— Псы войны, наёмники, — процедил Дэйн. — Я сир Дэйн Кавигер, командующий королевской гвардии…
— Бывший, надо полагать? Слышал, его величество устроил турнир, чтобы выбрать нового командующего гвардии.
— Пусть и бывший, но я поклялся защищать эту девушку ценой собственной жизни!
— И это ваше неотъемлемое право, — кивнул капитан наёмников. — Как и сражаться левой рукой за неимением правой. А кто ваш рослый приятель? Тоже какой-нибудь рыцарь?
Инквизитор стиснул зубы, но всё же решил ответить:
— Нет, я Грегорион Нокс, бывший инквизитор Церкви Троих, карающая длань богов.
— Не думал, что инквизиторы бывают бывшими. Говорят, вы убили троих и притом голыми руками.
— У меня не было выбора… — горько проговорил Грегорион.
— Итак, что мы имеем? — вздохнул капитан Айден. — Вы, сир Дэйн, при всём уважении, нам не соперник, но, чтобы повязать вас силой, придётся сначала одолеть крепыша. Эх, как знал, что надо было ещё ребят брать. Ну, что ж…
Наёмник с лязгом обнажил меч, и монахини ахнули.
— Во имя всех богов, вы собрались устроить резню в монастыре⁈ — вскрикнула настоятельница.
— Сама виновата, — бросил капитан. — Мы потратили слишком много времени, чтобы остаться без награды. Король ищет двоих беглецов, но, думаю, принцесса ему всё-таки ценнее. Не покалечьте её высочество, парни!
Грегорион стиснул зубы и сжал кулаки. Лучше всего будет стащить ближайшего всадника с лошади и размозжить ему голову тяжёлым сапогом. Потом рвануться к больнице, пока Дэйн будет отбиваться… Но что делает Дэйн⁈
— Стойте! — воскликнул рыцарь и опустил меч. — Выслушайте моё предложение.
Капитан Айден поднял руку, и наёмники остановились.
— Я видел, на что способен Грегорион, — продолжал Дэйн, — и не уверен, что его вообще можно убить оружием. С вами человек, который видел то же, что и я. Он может подтвердить мои слова. К слову, он не говорил, что за обстоятельства свели наши пути?
— Этот ваш здоровяк напал на него и его друзей, а ему удалось сбежать. Так он нам рассказал.
— Они с дружками отняли у меня меч, покалечили мне руку моим собственным оружием… А ещё, что хуже, пытались лишить её высочество девичьей чести.
Капитан наёмников нахмурился и покосился на оборванного человека, который сделался бледнее монастырской стены, в которую вжался. Инквизитор заметил, как лицо настоятельницы исказило отвращение. Всё-таки в этой женщине ещё осталась монашеская добродетель.
— Если бы не Грегорион… — продолжал Дэйн. — Я даже не хочу думать, что могло произойти.
— Допустим, засранца мы вздёрнем, — легкомысленно проговорил капитан Айден. — Но что же дальше? Пожмём друг другу руки и разойдёмся? Не думай, что твои слова меня напугали. Так уж вышло, что я эльф, и за свою долгую жизнь повидал немало ублюдков, которые похвалялись, будто бы их невозможно убить. Знаешь, что у них общего? Они все мертвы. Теперь я тоже предпочту рискнуть.
