— Думаешь из-за второго? — спросил Напалм.

— Из-за кого же ещë? Сраться больше не с кем, вот он и бесится.

Я наконец смог найти в себе силы встать с койки.

— А ты куда собрался, крысёныш?

— Отъебись. — послал я Мямлю.

На удивление, тот ничего мне не ответил.

Некоторые вояки, что встречались мне на пути до тира, смотрели с сочувствием. Как будто мне было дело до того, что кто-то там умер.

— Здравствуйте. — поздоровался я с тренером.

Евгений Николаевич никак на меня реагировал.

Я молча прошёл до стеллажа с оружием и взял винтовку. Он внимательно смотрел на меня, будто ожидая, что я совершу ошибку. Я молча пострелял по мишеням, сменив винтовку на пистолет.

— Почистить сможешь? — сухо спросил он и кивнул на автоматы.

— Да, конечно.

Я кропотливо перебирал каждую деталь, очищая еë, и смазывая маслом.

— Долго ещё возиться будешь? — гаркнул Николаевич. — Костик уже давно бы закончил…

— Да, вот только он мёртв. — со злобой бросил я, не заметив, как согнул шомпол.

— Странная штука жизнь, да? — глаза тренера вдруг заблестели. — Почему хорошие люди умирают?

— А хорошие вообще редко выживают. — я бросил автомат и побрëл к выходу.

— У него был талант, тебе придется намного сложнее.

Я остановился и повернулся к тренеру, тот криво ухмылялся, ожидая моего ответа.

Я прошëл мимо него и взял винтовку.

— Его единственный талант, в ебло выпрашивать. — прошептал я ему прямо в лицо.

Ощущение безнадёги и одиночества, сжимали моё сердце. Нестерпимо хотелось выть и рыдать. Слёзы подступили к моим глазам, я смахнул их рукой.

Я не хотел возвращаться в комнату или вновь выслушивать Николаевича. Я немного побродил по базе, но уже вскоре, направился к выходу.

— Кто такой? — недовольно прозвучал голос, одного из надзорных у ворот из будки охраны.

Ворота представляли собой массивную, герметичную дверь. Запирающуюся, на замок штурвал. Такую дверь, ни то что не вскроешь, даже взрывом не поцарапаешь.

— Снайпер первого отряда Дмитрий Рябин, позывной Хилый. — я демонстративно снял винтовку с плеча.

— Чë надо? — равнодушно бросил второй.

— Провести обход территорий. — не моргнув глазом, соврал я.

— Разрешение на выход есть? — снова спросил первый.

— В эту минуту, к нам движется стая мертвецов. Если я прямо сейчас не отведу их прочь, не уверен, что забор выстоит, а там ведь теплицы, жрать то мы, что потом будем?

Оба охранника вдруг начали перешептываться, да так громко, что хоть заткни уши, всë равно бы их услышал.

— Проходи. — кивнул первый и начал крутить штурвал, открыв мне ворота.

За воротами был длинный коридор, а за ним лестница. Поднялся на два этажа наверх. Там находилась точно такая же дверь, и точно такой же пост охраны. Рации парней прошипели невнятное, пропустите. Быстрым шагом мимо теплиц, потом забор, колючая проволока и ещë одни ворота, на этот раз обычные, из металлических прутьев. Уже там не стали ничего спрашивать, и молча открыли.

Я медленно шагал по лесополосе. Никогда ещë не покидал территорию базы в одиночку. Сердце ровно билось в груди, а ветер шумел в ушах.

Свобода.

Я наконец-то свободен. Может быть вообще не возвращаться? Ага, как же, как будто я смогу здесь выжить.

Я уже прошëл приличное расстояние, когда увидел избушку. Самую настоящую, хорошо сложенную, из потемневших от времени, брëвен. Я остановился и с сомнением уставился на неë. Я точно знал, что база располагалась в глухом лесу и никаких построек здесь не должно быть. Я дëрнул деревянную ручку тяжёлой двери. В нос ударил спëртый запах. Никакими трупами и гнилью тут не пахло. Это хорошо. Я прошëл вперëд, рваное, пыльное покрывало закрывало дверной проëм. Я отодвинул его дулом винтовки. Было тихо. Слева стоял деревянный стол, одна табуретка. Справа печка, настоящая русская печь, как в детских сказках. Вся закопченная и местами уже обрушившаяся. Казалось бы, стоит прикоснуться и тут же отдëрнешь обожженный палец.

На печи лежало старое одеяло, прикрывая какое-то тряпьë, от того и бугрилось, напоминая человеческий силуэт. Я протянул руку, чтобы в этом убедиться. От моего прикосновения, тряпьë зашевелилось.

Я тут же поднял винтовку, и пытаясь сделать более спокойный голос, спросил.

— Кто здесь?

— Не убивай. — из под одеяло показались обе руки, давая понять, что гость безоружен.

Хотя, кто ещё из нас двоих гость. Вслед за руками, наружу высунулась голова рыжей девчонки. Я изумлённо замер. Янтарные кудри упали на худые плечи. Еë бледное лицо, с россыпью веснушек, с испугом смотрело на меня. Голубые глаза немного покраснели, а розовые губы подрагивали.

— Ты военный, да? — дрожащим голосом спросила она.

— Нет… То есть да. — я помотал головой, пытаясь сбить волнение.

— Ты ведь меня не убьëшь?

Я перестал мотать головой, с чего бы это я должен еë убивать? Тут до меня дошло, что я всë ещë направляю на неë дуло винтовки.

— Нет, нет… — я повесил оружие себе на плечо и постарался успокоиться. Сердце громко стучало в груди, кровь прилила к моим щекам и не только.

— Вероника. — девчонка протянула тонкую, белую ручку.

Я осторожно пожал еë, боясь причинить боль этому нежному существу.

— Хилый. — я откашлялся и тут же исправил самого себя. — Дима.

Девчонка хихикнула и я снова замер, пытаясь запомнить этот момент. Она вдруг расхохоталась, увидев моë сконфуженное лицо.

Больше не было монстров, больше не было капитанов и полковников. Была только она и еë звенящий смех.

Она вдруг стало серьёзной и с сомнением посмотрела на меня.

Да я готов весь мир ей отдать, лишь бы вернуть этот звонкий, струящийся смех.

— Чего? — разочарованно буркнул я.

— Ты не похож на военного, глаза у тебя добрые и красивые.

Я заулыбался во весь рот, увидев еë улыбку.

Мы лежали на печи и болтали обо всëм на свете, до наступления темноты.

Я рассказал ей о приюте, о задирах, о том, как попал на базу. Хотелось поделиться с ней всем сокровенным. Всем тем, что так давно сжимало мои лёгкие, не давая спокойно дышать.

— А этот Костя, он был твоим другом? Мне жаль. — сочувственно пробормотала она.

Я поморщился. Это что, всемирный прикол, постоянно напоминать мне о Яром?

— Нет, не был. — уверенно заявил я.

Вероника, уловив изменения в моём лице, тут же перевела тему.

Она тоже ничего не скрывала, ей девятнадцать лет и она живëт совсем неподалёку, со своей семьëй. У них там небольшое поселение выживших. И как мы могли не знать об этом? Ведь под самым нашим носом, люди борются день за днëм совсем одни. У них ни оружия, ни нормальной крыши над головой. Я не представлял, как они прожили эту зиму.

— Я поговорю с нашими, мы вам поможем. — пообещал я Веронике.

— Не нужно. Папа раньше тоже был военным, они ему не нравятся. Лучше так, чем с ними под одной крышей, как говорит мой папа. — грустно вздохнула девушка и уткнулась носом мне в плечо.

Я аккуратно просунул руку ей под голову и обнял. Она прижалась ко мне всем телом.

— Ну, ведь не все военные плохие. — тихо произнëс я, вдыхая лесной запах еë волос, они пахли хвоей и гарью.

— Ни все такие, как ты. — она приподнялась и посмотрела мне прямо в глаза.

Я поддался немного вперëд и ощутил еë дыхание на своих губах.

— Какие? — пересохшими губами спросил я.

— Хорошие. — она прильнула к моим губам, а я крепко сжал еë в объятиях.

Она держала моë лицо, не давая и шанса отвернуться, да я и сам не хотел этого. Я неуклюже водил языком по еë губам, она улыбалась и гладила мои волосы. Легонько укусив меня за губу, она с наслаждением слизала бисеринку крови. Вероника скинула с себя футболку, обнажив небольшую грудь. Я впился губами ей в шею, она громко стонала мне в ухо.

— Я люблю тебя. — бросил я, в порыве страсти.

Она выгнулась дугой под моим телом.

После, я крепко заснул в еë объятиях, наслаждаясь металлическим привкусом похоти, на своих губах.