— Смотрю, шмотки дорогие где-то нашла. На краденые деньги отца? — Олег хватает меня на грудки и начинает трясти, будто душу хочет вытащить.

— Это не мои. Соседка по комнате дала. Отпусти меня, Олег. Хватит твоих игр и домогательств. Здесь никто не станет оправдывать тебя и верить, тем более.

— Так кричи, сладкая. Кричи так, чтобы все слышали. Я всем расскажу, как ты сбежала. Как забрала карту отца.

— Боже, я сняла всего сто рублей! — я бью сводного брата ладонями в плечи. — Сто рублей, чтобы получить свободу от вашей больной семейки.

— Никакой свободы не будет, Аврора. Моя сладкая девочка, — парень говорит слова с одержимым придыханием, вызывая мурашки ужаса и отвращения. — Потому что ты моя. Ты стала моей сразу, как только вошла в наш дом. Ты смотрела такими огромными, испуганными глазами, что я понял… ты станешь моей. Моей женой.

— Нет, — я брезгливо морщусь. — Ни за что на свете.

— Да, милая. Да. Я уже договорился с отцом. Никакой свадьбы с посторонним уродом не будет. Буду только я. И моя любовь к тебе.

— Нет никакой любви, Олег. Ты просто одержим. Ты болен, Олег. Тебе нужно к психологу. Тебе нужно лечить голову! Я никогда не любила тебя.

— Но полюбишь. Ты обязательно меня полюбишь, — Олег сжимает свитер с такой силой, что он трещит. — Стерпится, слюбится. Знаешь ведь? Пусть ты воротишь нос, но ты не знаешь, какое удовольствие я тебе доставлю.

— Олег, ты говорил, что просто хочешь переспать со мной. С каких пор ты вдруг загорелся идеей сделать меня своей женой? — я пытаюсь говорить с насмешкой и уверенностью, зная, как бесит это сводного брата.

— Когда увидел, как мою задницу лапают другие руки.

— Ох, кошмар! На твой зад кто-то покушался? — я округляю глаза и изображаю ужас на лице. — А я думала, что у тебя всё в полном порядке с ориентацией.

— Шутишь? — Олег смещает руку мне на горло и сжимает, перекрывая доступ к кислороду. — Я могу прямо сейчас показать тебе свою ориентацию. И знаешь, сладкая, меня всегда влекла твоя задница. Округлая такая, мягкая. Между твоих половинок ведь точно никого не было.

Во мне начинает бушевать такая ярость, что я размахиваюсь и пытаюсь ударить молодого человека по лицу. Вскрикиваю, когда Олег перехватывает запястье и сжимает до хруста костей. Боже, он будто сломал. Так больно, что из глаз брызгают слёзы.

— Запомни, Аврора, раз и навсегда — всё это, — он руками проводит по спине, — принадлежит мне. Каждый, кто прикоснётся, будет отвечать. Сломанными рёбрами он не отделается, поверь мне.

— Олег… Я молю тебя, — в носу начинает щипать от безысходности, — найди ту, что тебя полюбит. Я прошу тебя. Зачем я тебе нужна? Я никогда не смогу ответить взаимностью.

— Меня многие любят, моя милая, — Олег ласково проводит ладонью по моему затылку, — но никто не цепляет, как ты. И я постараюсь добиться взаимности. Ты только будь послушной девочкой, тогда поймёшь, что я твой самый лучший выбор. А с тем уродом, который тебя лапал, я поговорю.

— Не нужно говорить, Олег. Он просто помогал мне. Я вчера на ярмарке разбила фотоаппарат, парень починил его. Мы ходили подобрать детали.

— Я сделаю, что поверил тебе. Но учти, моя сладкая, — он губами прикасается к моему виску, из-за чего меня передёргивает, — если я ещё хоть раз увижу его рядом… Он точно к тебе больше никогда не приблизиться. Поняла меня?

— Да, — выдавливаю, ненавидя Олега всей душой.

— А теперь беги в кроватку, моя Аврора. Ты устала, завтра будет тяжёлый день. Я приду к тебе во сне.

Боже упаси. Я киваю. И, наконец-то, чувствую свободу. Не чувствуя под собой земли, бегу в комнату. Тарабаню в дверь, переступая на месте с ноги на ногу.

— Аврора, что случилось? Милая, на тебе лица нет!

— Боже, Лиса, это просто ужас… Я не знаю, что мне делать. Что это?

Я опускаю взгляд на лист бумаги, валяющийся на полу. Сердце пропускает удар. От Мирона?

«Ночь спускает свой покров,

Аврора, ты, как сон,

Твоя нежность — дар богов,

Любовь — наш тихий дом.

Звезда на небе светит нам,

Я в её сиянии живу,

Обещаю, что не дам

Злодеям омрачить мечту.

Я накажу всех злодеев,

За тобой пойду в огонь,

Наши чувства не трофеи,

Ты — мой светлый небосклон.

Руки нежные твои,

Тают мысли в тишине,

Любовь, как свет зари,

Явью мчится к нам во сне.

Пусть злодеи тьму приносят,

Мы же — свет и доброта,

Наша нежность — искры в космос,

Любовь, как вечная звезда.

Аврора, твоя нежность,

Наш светлый небосклон,

Любовь — вся бесконечность,

Ты — мой самый яркий сон».

— Что это? От кого? — Василиса встаёт возле меня и заглядывает в лист. — Ух, ты. Это от Мирона, да?

— Наверное, — с горьким всхлипом отвечаю я.

— Он тебя обидел, да? — спрашивает Василиса, обхватывая моё лицо руками и большими пальцами стирая слёзы, которые градом катятся по щекам.

— Нет. Нет, всё было просто волшебно. Я влюбилась без памяти, Лиса. Но я не смогу быть с ним.

Я сажусь на пол, обхватываю себя руками за плечи и начинаю раскачиваться из стороны в сторону. Я рассказываю ей всё.

— Ну, нет, Аврора! Нет, я не позволю тебя обидеть. Мирон не хлюпик, чтобы его мог пришибить твой брат.

— Он подлый человек, Василиса. А я… Я слишком сильно полюбила его, чтобы подвергать опасности. Если с ним что-то случится, я просто умру, Василиса. Он стал мне настолько дорогим… И пока я не успела прорасти в него корнями, я должна отстраниться.

— И что ты будешь делать?

— Я сделаю так, чтобы он меня возненавидел. Так будет лучше.

Мирон

Полночи я провожу у ректора, вновь и вновь рассказывая, что произошло. Утром плетусь в столовую. Знакомые косы выхватываю взглядом сразу. Направляюсь к своей девчонке, подхожу к ней со спины, ставлю руку на стол, склоняюсь над тёмной макушкой и втягиваю с наслаждением запах её волос. Глаза закатываются, желание ударяет в пах. Как же я хочу её. Вчера я с огромным трудом удержался от того, чтобы стащить с неё одежду.

Аврора крупно вздрагивает и вся сжимается. Втягивает голову в плечи и медленно поворачивается. Виновато отводит взгляд и тихо говорит:

— Мирон, мы можем поговорить? Наедине.

Я весь напрягаюсь. Меня с ног до головы окатывает дурным предчувствием. Я киваю и молча иду следом за Авророй. Она идёт к окну, опирается поясницей о подоконник и складывает руки на груди.

— Звёздочка, что происходит? — спрашиваю настороженно, ступая к ней и желая её прижать к себе.

— Не нужно трогать меня, — Аврора вскидывает руки и выставляет перед собой, как щит.

— Слушай, что случилось? Что изменилось за ночь? — я застываю на месте и сверлю сосредоточенное и решительное лицо девчонки взглядом.

Что-то не так. Но я никак не могу понять, что именно. Что заставило её за ночь так резко поменяться. Что вызвало лёд в её карих глазах, которые вчера светились, когда она лежала на моей груди.

— Знаешь, Мирон, я поняла, что ты мне не подходишь.

Мои брови взмывают вверх. Звучит неубедительно. Голос Авроры дрожит, на щеках блестит лихорадочный румянец.

— И как ты пришла к такому выводу? — цежу сквозь зубы.

А самому хочется орать. Требовать, чтобы она рассказала, что у неё произошло. Но я привык сдерживать свои внутренние порывы, только кулаки сильнее сжимая, и смотрю на Аврору исподлобья.

— Я просто решила с тобой поиграть, Мирон, — девушка вскидывает на меня глаза и решительно сжимает кулаки. — Ты оскорбил меня, унизил, вот я и решила отомстить тебе.

— Что за бред ты несёшь? — спрашиваю зло, шагая к ней.

Я обхватываю худенькие плечи ладонями и хочу её встряхнуть, чтобы привести в чувства.

— Не нужно этого! — выставляет дрожащую руку вперёд, ладошкой давит на грудную клетку, где колотится моё сердце. — Ты что-то надумал себе, а я не хочу обнадёживать. Я рассталась с парнем, а ты подвернулся под руку. Я прошу тебя не приближаться ко мне. Вчера ночью у нас с ним всё наладилось. И я прошу забыть всё, что произошло. Я… Не подходи ко мне больше.