— Может, ты перейдёшь ближе к делу? — с раздражением спрашиваю я, подходя ближе к Василисе.

Замечаю, как напрягается от этого Дан, сидящий за столом. Боковым зрением считываю его реакцию, но не подаю вида. Знаю, что друг конкретно запал на эту девушку.

— Ты. Разбил. Фотоаппарат! — девушка рывком сдёргивает со своего плеча сумку и раскрывает её, показывая содержимое.

— Я знаю. Я новый куплю.

— Какой новый? — Василиса закрывает сумку и ставит ей к ногам, чтобы пальцами начать тыкать мне в грудь. — Этот фотоаппарат слишком дорог Авроре. Это подарок её покойного отца. Я не знаю, какой магией нужно обладать, чтобы его восстановить, но ты постарайся. Потому что ты повёл себя, как последняя свинья.

Я это и так прекрасно знаю. Меня и без того гложет вина за свою несдержанность и злость. Когда девчонка толкнула меня в фонтан, я почувствовал такое унижение, такую дикую ярость, что не думал о том, что творю. Её фотоаппарат оказался в руках случайно. Он был первой вещью, попавшей под горячую руку.

— Я найду мастера, — говорю тихо.

Хоть Василиса ниже меня на две головы и дышит куда-то в пупок, я чувствую себя провинившимся мальчишкой, которого сейчас поставят в угол.

— Хорошо. Ты уж постарайся, Мирон! — новый тычок пальца в грудь. — Ей было очень больно. Это ужасно, когда вещь, которая напоминает о самом любимом человеке, ломается. Да ещё и по чужой вине.

Я сглатываю горечь, которая камнем падает в живот. Казалось, что более виноватым чувствовать себя невозможно, но я очень ошибся. Возможно. Если одна рыжеволосая девчонка старательно давит на совесть.

— Ладно, я пошла! Не хватало ещё попасться на глаза кому-нибудь.

— Я провожу, — Дан подскакивает из-за стола и бросается к девчонке, смотря на неё преданным и влюблённым взглядом.

Я тихо кашляю и подхожу к другу, положив руку ему на плечо и тихо шепнув на ухо:

— Я не знаю, чем вы тут занимались, но с таким стояком идти по академии не советую.

Рыжий начинает кашлять и краснеет. Непонятно, из-за чего — от смущения или надрывного кашля.

— Дань? — Василиса подходит к молодому человеку и пальцами прикасается к плечу. — Всё в порядке?

Я криво улыбаюсь, чувствуя лёгкий укол зависти. У меня с моей девчонкой всё пошло через одно место. С самого начала.

— Я в душ, — говорю другу, не надеясь, что он услышит.

Оставляю сладкую парочку в комнате наедине. Захожу в свободную душевую, настраиваю воду, встаю под тёплые струи. Они бьют по затылку, но мысли о Авроре смыть не могут. В паху всё скручивает диким, неконтролируемым желанием, когда я прикрываю глаза и вновь вижу лицо девчонки, искажённое от страсти. Её длинные чёрные ресницы, дрожащие и отбрасывающие тени на бледные щёки. Тонкие ключицы, выглядывающие из-под ворота кофты, на которой я успел расстегнуть пару пуговиц. В ушах снова стоят её тихие вздохи и едва слышные стоны, от которых желание разгоралось с новой силой, подхлёстывая меня сжимать её в руках сильнее. Дарить ей ещё больше ласки, чтобы узнать, как она будет молить не останавливаться.

Её тонкое тело напрягалось, выдавая её желание. От нарастающего жара запах Авроры становился всё ярче. Он заполнял собой всё пространство. Запах жасмина и чего-то неуловимо нежного. Опьяняющий.

— Чёрт, — хриплю, опуская руку к напряжённым бёдрам.

Слишком желанная девчонка! Я просто дурею от неё, как кот от валерьянки. Едва ли знаю её, а сам готов рвать глотки тем, кто смотрит в её сторону. Это ненормально. Неадекватно.

Я не верю в любовь с первого взгляда. Не верю в то, что так может тянуть к едва знакомому человеку.

Но моему телу плевать на то, во что я верю. Моему чёртову сердцу тоже. Как и памяти, которая вновь и вновь прокручивает в голове события двадцатиминутной давности — шелковистая кожа, нежные губы, дрожь её тела.

— Чёрт, — ноги подкашиваются, а я чуть не падаю на дно душевой, чувствуя освобождение. — Что же ты творишь со мной, звёздочка?

Шепчу, осознавая, что одно только воспоминание о гладкости её кожи и дымке в её глазах, заставило дойти до финала.

Кажется, сама судьба вновь и вновь сталкивает нас лбами. Куда я не пойду — всюду она. Аврора.

Я смог узнать её имя в приёмной, когда подписывал документы. Я заметил знакомую серую кофту краем глаза и решил, что просто показалось. Но стоило повернуться и увидеть девушку в профиль, её огромный рюкзак на плече, который почти перевешивал хрупкую девушку, я застыл.

Неужели?

Предвкушающая улыбка наползла на губы, как только я представил, как присвою эту девушку себе. А то, что она будет моей, я даже не сомневаюсь.

Выхожу из душевой, возвращаюсь в пустую комнату. Видимо, Дану перепало свидание. Улыбаюсь уголком губ, в глубине души радуясь за друга. Подхожу к сумке, которая так и лежит на полу, открываю её и достаю осколки фотоаппарата. Я всегда слишком сильно увлекался техникой, поэтому, рассмотрев повреждения, с облегчением обнаружил, что сильного ущерба фотоаппарату не нанёс. Треснул корпус, но линза осталась в порядке. Отлетела кнопка затвора, сильно поцарапалась крышка фотовспышки, кое-где откололись куски. Я повертел фотоаппарат в руках, достал из сумки маленький набор инструментов, который привык всегда таскать с собой.

Включив настольную лампу, сел за стол и разобрал фотоаппарат. Сначала я аккуратно снял оставшиеся части корпуса. Несмотря на внешние повреждения, внутренние механизмы оказались целыми. К моему облегчению, я не настолько сильно швырнул фотоаппарат, чтобы повредить внутренности. Да и трава смягчила падение. Однако, необходимо было тщательно проверить каждый элемент, чтобы убедиться в отсутствии скрытых дефектов. Я сдвинул линзу в сторону и осмотрел систему зеркал и сенсоров — их состояние меня удовлетворило: повреждений вообще нет.

Следующим этапом я решил заняться кнопкой затвора. Пришлось долго возиться с клеем, чтобы восстановить первоначальный вид. Немного доработав её напильником и вставив на место, я убедился, что кнопка действует быстро и чётко, как новая.

— Что делаешь? — Дан возвращается в комнату и встаёт за моей спиной, наблюдая за работой.

— Исправляю свою ошибку, — честно признаюсь другу, откидываясь на спинку стула и часто моргая.

От кропотливой и мелкой работы затекла спина, а в глаза будто песка насыпали.

— Я могу чем-то помочь? — зевая, интересуется парень.

Я оборачиваюсь к нему и отрицательно мотаю головой.

— Ложись спать, — я кидаю взгляд на часы, которые показывают полночь. — Я постараюсь сильно не шуметь.

— Шум меня не пугает, — фыркает парень. — Когда растёшь в многодетной семье, ты его даже не замечаешь.

Даня заваливается на кровать, накрывается одеялом и почти сразу же начинает храпеть. А я, потянувшись, возвращаюсь к работе.

Крышка фотовспышки требует более серьёзного внимания, чем кнопка. Я осмотрел её, пощупал края и прикинул необходимый объем работ. Дефекты оказались не столь критичными, как казалось на первый взгляд — несколько профилей можно было склеить и отполировать, а для самых заметных царапин я решил использовать эпоксидную смолу. Несколько минут кропотливой работы, и крышка выглядела почти как новая, хотя все царапины и потёртости я убрать так и не смог. Была бы краска, закрасил бы, но за неимением оной, оставил крышку в таком состоянии.

Когда все элементы были приведены в порядок, я осторожно собрал фотоаппарат по частям, аккуратно приклеивая при помощи клеи и эпоксидной смолы недостающие части. Удостоверившись, что ни одна часть не «гуляет», проверил работу затвора, протестировал фотовспышку и сделал несколько пробных снимков. Результат порадовал: все снимки были чёткими, а фокусировка — быстрой. Удовлетворённо улыбнулся, снял очки и сжал пальцами переносицу. Кинул взгляд на часы и заметил, что сейчас уже половина пятого утра.

За работой даже не заметил, как пролетело время. Я уже собрался пойти в кровать, чтобы поспать пару часов, как взгляд снова замер на фотоаппарате.