Да. Мне казалось, что это вполне в стиле Никиты Леонидовича. Меня подкупало то, что он не давил своим желанием быть рядом. Предоставлял возможность решать самой: принимать его ухаживания или все же держать между нами дистанцию.

«А если все-таки попробовать?» — шепнул внутренний голос?

«А как же Саша?» — нет, конечно же, возвращаться к этому… хорьку, иначе назвать его не могла, я не планировала. Но где гарантия того, что и Никита не такой же? Было в них нечто похожее. И это пугало.

«Не говори ерунды. Они разные. Просто ты обожглась на молоке, а теперь дуешь на воду. Дай ему шанс», — спорила я сама с собой.

Что ж. Думаю, этот мужчина вполне достоин одного крошечного шансика. Настроение резко взлетело наверх, и сборы в деревню пошли гораздо быстрее. Торт я решила взять к своим девочкам. Бабушка, естественно, даст мне втык за покупные сладости. Но… Кто знал, может, в гости придется идти. А у меня и презент небольшой есть.

Я забросила немногие вещи в свою маленькую машинку и сделала щедрый глоток кофе, которым меня сегодня решил порадовать один настойчивый человек. Вторая кружка тоскливо стояла в подстаканнике, всем своим видом укоряя, что оставила его без компаньона. Ну, ничего. В следующий раз я буду угощать Никиту. Почему-то мне казалось, что если я захочу с ним встретиться, то он тут же узнает об этом. Чудеса, да и только.

Несмотря на позднюю осень, солнышко решило-таки выглянуть из-за тучек. Хотя с утра лил дождь стеной. Я слушала веселую музыку и мечтала, как полной грудью вдохну чистый деревенский воздух.

Да-а-а-а, давненько я все-таки не навещала маму и бабушку в нашей деревушке. Поселение находилось в пятидесяти километрах от города. Природа там была богата на различную зелень: кустарники, редкие цветы, хвойные и лиственные деревья. Каждый уголок места был наполнен особой магией. Даже воздух казался совершенно другим, не похожим ни на что иное. Если я уходила в лес побродить по тропинкам, то совершенно не боялась потеряться. В момент, когда пересекала черту между деревушкой и лесом, меня словно охватывало чувство, будто наконец нашла свой дом. Складывалось ощущение, что ко мне тянулся каждый листик, каждая травинка.

Едва я подошла к калитке, как навстречу выбежал верный пес Барон, своим громким низким басом предупреждая, что на его территорию лучше не соваться. Огромный волкодав был грозным охранником, отбивающим желание попытаться залезть к двум женщинам в дом. Однако так было только для чужаков. Домашние же и близкие к ним знали этого здоровяка, как ласкового пса, любящего вкусняшки. Собака узнала меня мгновенно. И вот уже передо мной лежит на спине щенок, с которым мы вместе росли.

— Привет, мой хороший, — я начала чесать подставленное белоснежное пузо. Хвост животного ходил ходуном. — И я соскучилась по тебе!

На порог домика из темно-коричневого сруба выбежали и мама с бабушкой.

— Маруся! — и я тут же оказалась в родных теплых руках, пахнущими яблоками. Значит, мои девчонки затеяли пироги. — Ты опять похудела, доченька! Чем ты там в своем городе питаешься?

— Ничем полезным, Лена. И я тебе об этом говорила, — ворчливо произнесла бабушка, расставляя руки в стороны и ожидая свою дозу объятий. — Ох, Машка, кожа да кости. Ну что это такое? — каждый раз бабуля говорила одно и то же. Но меня это ни капли не раздражало. Так женщина проявляла свое беспокойство о моем здоровье.

— Поэтому и приехала, бабуль. Откормишь? — задорно подмигнула старушке.

— А то ж! Считай, что бросила мне вызов, девочка, — а я откинула голову и расхохоталась.

— Сколько у нас времени, солнышко? — в голосе мамы звучало столько надежды, что мне было стыдно ее расстраивать, что в воскресенье вечером мне нужно будет уезжать.

— Значит, будешь есть нон-стоп, — изрекла бабуля, — глядишь, до следующего своего приезда запасов хватит.

— Бабушка!

— Что? Ты чем парней привлекать собираешься? Костями? Так мужики чай не собаки, на кости не бросаются.

— Пойдемте в дом, — решила прервать нашу пикировку мама. — Ох, Маш! Ты этот чемодан из города тащила? Сумасшедшая! — она попыталась взять мой багаж, но, конечно, я ей этого не позволила. Хоть мамочка и выглядела моложаво, а все же Елене Михайловне было уже за пятьдесят. И сколько бы раз я не просила беречь свое здоровье, женщина продолжала носить тяжелые ведра, вскапывать огород и делать всю ту работу, какой должен был заниматься мужчина.

Однако с этим в нашей семье было довольно туго. Отец не был мне родным. Его я практически не помнила. О нем мы старались никогда и не разговаривать. Единственное, что знаю, мама не была счастлива с ним. Вышла замуж от безысходности, ведь тот, кому мама отдала свое сердце, женился на другой. Более успешной и богатой, и подходящей ему по статусу. У молоденькой девчонки, какой она была когда-то, осталась только я. Когда мама узнала, что беременная, впала в какой-то ступор. Понимала, что избавиться не сможет от частички любимого, но и воспитывать одной было страшно. Помощь пришла откуда не ждали. Ее друг признался, что давно тайно был влюблен в мою маму. Он готов был воспитывать чужого ребенка и стать для нас с мамой защитников. Мама долго отказывалась. Ей казалось неправильным такое решение. Но, когда поползли слухи, выбора у нее фактически не осталось.

А потом родилась я. И вроде бы жизнь наладилась. Мама старалась забыть прежнюю любовь, отдавая всю себя мне и папе. Но она так и не смогла всем сердцем полюбить другого. Пусть женщина никогда не показывала этого, мужчина все равно чувствовал, что не смог вытравить из сердца жены того другого. Та любовь настолько глубоко пустила корни в сердце моей мамы, что для чужака там просто не нашлось места.

Спустя время в нашей семье начались скандалы. Папа в какой-то момент просто не выдержал, а может, и сам себя накрутил: начались измены. Какой бы мягкой ни была моя мама, простить такое не смогла. Ведь так или иначе, она тоже старалась ради мужа. Его предательство оказалось ножом в спину.

Я помню, как он приходил к нам в дом. Но никак не могла вспомнить его рядом с собой. Здесь отец тоже потерпел фиаско. Лишь однажды я поняла, почему он сторонился меня. «Маша — вылитая он». Это было произнесено с такой обреченной горечью, что, наверно, именно в тот момент рухнули все мои надежды, что папа наконец станет мне ближе.

Родители еще пытались примириться с новой реальностью. Но в один из пасмурных дней отец просто собрал вещи и ушел из дома. На меня он даже не взглянул.

Было ли мне обидно? Если только чуть-чуть. Так и закончилась история семьи Матвеевых.

Не успели мы подняться по ступенькам и войти в дом, как услышали, что возле высокого глухого забора остановилась машина.

— Вы кого-то в гости ждете? — удивилась я.

— Скорее, твоя мама, — хмыкнула бабушка.

— Мама! Скажешь тоже! Никого я не жду! — щеки мамы стремительно начали покрываться густым румянцем, а глаза загадочно блестеть. Вот это новость. Сейчас Елена Михайловна очень походила на юную влюбленную девчонку.

Трель звонка, помещенного на забор заботливой рукой соседа, пронеслась по двору.

— Маш, — мама подтолкнула меня в спину, — открой, пожалуйста, и скажи, что меня нет дома.

Я недоуменно посмотрела на родительницу. Мамину нерешительность я наблюдала редко. А тут она только что пальцы не заламывала. Бабушка стояла и загадочно ухмылялась, сложив на груди руки. У моих родных явно была одна на двоих тайна, в которую меня почему-то посвящать не торопились. В то же время трель звонка раздалась еще раз, выдавая тем самым нетерпение гостя. А вот это уже мне не понравилось. Наглость я не любила. Легко сбежав со ступенек, решительным шагом подошла к железной двери.

Щелчок замка, и моим глазам предстали мужчины в строгих классических костюмах, совершенно не характерных для этих мест. Ближе всех ко мне стоял высокий поджарый мужчина с сединами на висках. Которого я уже видела. Не далее как пару дней назад. И выглядел он бледнее, чем сегодня.