Степан

То, что на дворе среда, а я обедаю в ЕЁ ресторане, мне ни как не настораживает, вру сам себе, умеем, практикуем. Продержался три дня, это как закон уже, я могу прожить без её мордашки только три дня. Вру сам себе, потому что жил без неё долгие два года. Сам я неспособен разорвать этот гордиев узел, это должна сделать Светка. Впервые задумался насколько это хрупкая женщина сильней меня. Если бы мы были парой, я точно был бы подкаблучником, усмехнулся.

— Мама, Мама, Мамочка… — с криком, небольшая кукла, вылетает, как видимо со стороны кухни, за ней в форме повара и колпаке, несётся мужик, за ним ещё пара таких же. По залу разносится визг и крик куклы, охрана, официанты, миниатюрная брюнетка, что была в кабинете Светы, и наконец, сама Светка.

— Мама, мамочка, помоги… — кукла прячется за Светку, та выставляет вперед руку, не позволяя мужику, приблизится к девочке. Он активно жестикулирует, кукла почти плачет, прижимаясь к Светлячку. — Я нечаянно, мамочка, чесаслова. — тараторит малышка. Светлана подхватывает девочку на руки и уносит, та прижимается к ней всем телом, но успевает показать, через плечо матери, язык, разъярённому мужику.

Она мама этой малышке. Светлячок стала мамой, у неё есть дочь, вот эта маленькая егоза, дочь Светки. Мне приходиться повторить это несколько раз, чтобы самому поверить. Как? Когда? Тут же в голове всплывают слова отца «может уже бегает, где твой мальчишка, а ты и в ус не дуешь», бегает только возможно девчонка. Какова вероятность того, что Светка родила и скрыла от меня дочь, да самая огромная, она ещё и не на такое способна.

Я должен всё узнать, я должен во всём разобраться, и прямо сейчас. Оплачиваю счет и иду в уже знакомом направлении. Тот самый охранник, что провожал меня, пытается остановить, не пускает в административное крыло. Мне пох*р, мне сейчас на всё пох*р, даже на не любимый мной мат, от меня дочь скрыли, вашу мать. Врываюсь в кабинет без стука, три пары глаз устремляются на меня, я смотрю лишь на девочку, ища знакомые черты, пока не нахожу.

— Лана Ивановна, тут… вот, никак не мог остановить. — Охранник показывает на меня.

— Ничего Артём, понимаю. Разве этот бульдозер остановишь. — не понял, она стебётся надо мной. — Ты, — указывает рукой на девочку. — хорошо меня поняла, в кухню ни ногой, чтобы рядом тебя не наблюдали. — та кивает, но видно слушает вполуха, рассматривая мою персону.

— Я поняла, мама Лама. Хорошо, больше так не буду. — видно, что эти слова заготовлены у неё на все случаи и вылетают машинально. Неосознанно улыбаюсь.

— Крис, забери Дашку к себе, плиииз. Мы сейчас поговорим и я за ней приду.

Кристина уводит куклу с собой за руку, деликатно прикрывая дверь.

— Я тебя внимательно слушаю, Степан Дмитриевич.

Светлана

Господи за что мне всё это. Дашка, неугомонный ребёнок, вылила полбутыля уксуса в Мишкин соус, он ещё долго вонять будет, не соус, конечно, его то выльют, а вот Мишка. Так ещё и этого нелёгкая принесла, и няни нет, я сейчас расплачусь, клянусь. Ну что вылупился Степан Дмитриевич, как филин на мышь, вещай раз пришёл.

— Я хочу всё знать. — эка невидаль, я тоже, но всё знают в нашей стране только Вассерман и Путин.

— Это не ко мне, это в библиотеку, там есть энциклопедия так, и называется, Хочу всё знать.

— Не юли Светлана и не делай из меня дурака, рассказывай. — невозможно сделать из человека того кем он и является, сказать это в слух что ли. Вздыхаю.

— Хм,… крепостное право отменили в 1861 году, Цезарь римский полководец, земля имеет форму эллипсоида, угол падения равен углу отражения, печень единственный орган способный самовосстановиться, так что ещё… а, мне кажется Артём спит с нашей официанткой Леночкой, хотя я запретила нерабочие отношения. — ну и глаза у тебя Стёпа, хуааа, ща выкатятся, а что хотел то.

— Ты меня за идиота держишь.

— Это ещё мягко сказано. — его бровь ползёт вверх. Ладно, ладно. — Ты можешь конкретно сказать, что тебя интересует, я прости, мысли читать не умею. — развожу руками.

— Вот эта девочка… — запинается. — она моя… моя дочь.

— Чего… — вот если я сейчас заржу, он сильно обидится, не выдерживаю, ржу как лошадь. — Ой, Стёпа, я, конечно, знала, что спортсмены умом не блещут, но надеялась, что это просто миф. Хотя знаешь, — постукиваю пальчиком по своему подбородку. — учитывая твою «любвеобильность», такая вероятность не исключена.

— Не отпирайся, ты могла, могла так поступить, родить и спрятать от меня дочь… — он сейчас серьёзно, да походу серьёзна, я взрываюсь смехом второй раз. Вот это мужика накрыло, у меня от смеха даже слёзы выступили.

— Стёпа ты клинический идиот. — хух, сейчас только чуток отдышусь. — Мы расстались два года назад, два Стёпа, два. — пальцами показываю, смотри. — Если даже не брать в расчёт, что беременность у человеческой женщины длится девять месяцев, нашему с тобой гипотетическому ребёнку не должно быть больше двух. Андестен. Не больше двух лет, понимаешь. Девочке, которую ты видел почти семь, понимаешь, семь. Два и семь, чувствуешь разницу. — машу руками почти перед его лицом, он кивает в такт с ними. Неужели доходит.

Мужчина тяжело вздыхает и плюхается на диван у противоположной стены. Видок у него, конечно, тот ещё, даже немного жалко становится. Но себя мне жаль больше. Ты сам виноват Стёпа, ты мог хотя бы попробовать измениться, попробовать быть со мной, полюбить, и возможно сейчас, здесь бегали бы наши дети.

Присаживаюсь на столик напротив него. Надо кончать с этим пока не стало слишком поздно. Беру его руку в свою, хочу вспомнить и сразу забыть старые ощущения.

— Это моя племянница, дочь покойной сестры. Я взяла её под опеку, с последующим усыновлением. Она зовёт меня мама Лама, в исключительных случаях, когда нашкодит, мамочка. — вздыхаем оба, он переплетает наши пальцы, смотрим на эти переплетения, кожу в местах прикосновений покалывает, она зудит. Завязывай Светка, потом мы себя не соберём, теперь я не одна, теперь у меня нет права на ошибки. Отдёргиваю руку, встаю и продолжаю. — Я счастлива Стёпа, у меня есть дочь и есть любящей меня мужчина. — безбожно вру, обрываю все возможные надежды. — Я счастлива, я собираюсь замуж, я хочу родить детей. Уходи, прошу тебя, пожалуйста, уходи, и не появляйся здесь больше.

— Прости.

Он уходит, тактично прикрыв за собой дверь. Сердце бьется о рёбра, требует вернуть его, нет дорогое, мы в это уже играли, хватит. Немножко отдышусь и пойду за Дашкой. Чёрт, придётся всё рассказать Крис.

Поддаюсь на уговоры Ритки и иду с ней в новый фитнес клуб «Sports Territory». Маргарита, мой мастер маникюра все два года, что я живу в Сочи. Они моя «подруга», почему в кавычках, потому что у меня нет здесь подруг, я вообще ни считаю здесь кого-либо своими друзьями, близкие знакомые не больше. После Стёпы у меня аллергия на любые близкие отношения. Вот, вот даже не удивительно, что Миша от меня ушёл. А я и рада, перекрестилась левой пяткой.

Маргарита, она же Марго, считала себя почти светской львицей города, посещала все светские мероприятия, все возможные модные открытия, в надежде заполучить богатого мужика. Вот и сейчас не отставала, новый фитнес центр, широкая огласка, и нет в нашем городе такого человека, который хоть разок не захотел бы его посетить.

Я и эллипс, эллипс и я. Это такая давняя история, вот какого я опять на него залезла, клялась себе когда-то, не умею я ровно на нём стоять, двигаться, работать. Ааааа. Пяточку прижали, пяточку прижали, прижали пяточку. Нет, не получилось, а яй, яй как не везёт сегодня нашей спортсменке.

Вот ходила же в свой родной зал, и ходила бы дальше. Нет, ну потренировалась, разок здесь, ну пора тебе уходить, иди, кого ты на него полезла, что хотела-то. У меня уже в глазах всё расплывается, точно расплывается, и глюки начались, иначе как объяснить, что я вон там, у колонны вижу Стёпу, и ладно бы, если бы он в спортивном костюме был, так нет, он в деловом костюме, при параде, как жених, улыбается мне. Нет, он смеётся надо мной. Нееет, он идёт ко мне. Это глюки.