— Так не честно, Матрёшка, я хочу слышать твоё удовольствие. — легонько похлопываю подушечкой пальца по затвердевшему клитору, резко сжимаю и отпускаю его. Сдаётся, протяжно стонет, почти соскальзывает вниз.

Чёрт, совсем забыл, как она слаба. Поднимаюсь, крепко перехватывая девушку за талию, отвожу одну её ножку в сторону, ставлю на край ванной. Ладонью, оглаживая полностью раскрытую плоть. Снова тяну бёдра на себя, она тут же прогибается, подставляя свои аппетитную попу. Больше ни медлю, ни секунды, один рывок и я в раю. Шелковистые стеночки плотно сжимают мой каменный стояк, там горячи и невероятно мокро.

— Подожди, — слабым голосом отзывается Света. — не так быстро, больно.

Теряюсь. Как больно? Мысли хаотично стукаются о черепную коробку, пытаюсь включить верхнюю голову. Давно без секса, отвыкла. Я люблю эту мысль, знать бы ещё как давно.

— Прости, моя девочка, я осторожно, обещая.

Делаю первое плавное движение, за ним второе, третье. Вздохи сменяются стонами, всхлипами, а за ними и интенсивными движениями её бёдер, которым не нравиться заданная скорость. Ускоряюсь. Пара минут, и я долблю её как сумасшедший, загоняя член по самое основание. Хочу быть ещё глубже, но знаю в такой позе и в таком месте это и так максимум.

Светлячку, такая расстановка тоже не в кайф, она спускает ногу, стремясь на встречу моим движением, наклоняется ещё ниже.

— Нет детка, — целую спинку и приподнимаю её. — так тоже не пойдёт.

Переживаю за её самочувствие при такой позе. Снова перехватываю её ножку и возвращаю на место, нахожу магическую кнопочку, и растираю её. Чувствую подпрыгивание стеночек, она близко, ничего не изменилось.

— Давай, Светлячок, сделай это для меня, кончай.

Стон. Сокращение лоно. Так сильно стискивающее мой член. Пара сильных толчков. Буквально подбрасывающих. И я замираю. Стону в голос. Изливая свое семя глубоко внутри. Теперь точно, кайф.

Прибавляю воду и снова мою свою женщину, заодно и себя. Вытираю нас полотенцем, на Светку набрасываю лежащий на машинке халат, на себя натягиваю лишь боксеры. Вовремя вспоминаю, что дома ребёнок, и как нашкодивший мальчишка выглядываю из-за приоткрытой двери. Всё тихо. Несу свою драгоценность в её комнату, в кроватку.

На тумбочке замечаю лекарства, и вспоминаю про ненамазанную попу.

— Давай я тебе язвочки обработаю. — вроде спрашиваю, а сам уже развязал халат и переворачиваю Светлячка на живот.

— Только не зелёнкой, умоляю. — хныкает она.

— Не зелёнкой. — ухмыляюсь, и нахожу нужную баночку.

Это было самонадеянно с моей стороны, думать, что я увижу её обнажённое тело и никак не отреагирую на него. С похудевшей попкой и спинкой справляюсь сносно, а вот перевернув Светку на спину, стопорнул. При каждом вдохе её совершенная грудь вздымалась, сосочки затвердели, требую к себе престольного внимания. На губки, скрывающие вход в рай, я вообще не хочу смотреть. То есть, еще, как хочу.

Чёрт, я и сам не заметил, как ватная палочка, испарилась из моих руки, а они уже во всю гладили подрагивающий животик, прошлись по рёбрам и сжали упругие полушарья. Оглаживали и мяли их. Рот помимо моей воли, сам припал к тугому бутону, вобрал его в рот и смачно причмокнув, выпустил влажное чудо. Подул на него, заставляя хозяйку этого совершенства, вздрогнуть и прикусить губу. Повторил это все с другой грудью. Прижал их друг к другу, поочерёдно вылизывая малиновые ягодки.

Восставшая плоть рвалась наружу, скованная эластичной тканью боксеров. Смазка сочилась, пачкая их, как будто и не было недавно полученной разрядки. Светлячок скулила, сжимая край халатика. Напряжённые ножки дрожали, выдавая свою хозяйку, она боролась сама с собой. Ей хотелось посильней их сжать и так же сильно хотелось раздвинуть их для меня.

Избавляюсь от белья и буквально наваливаюсь на свою девочку. Сливаюсь с ней в поцелуи, сплетаю наши языки. Она отвечает, с той же страстью и неукротимым желанием. Шире разводит ноги и забрасывает их мне на поясницу. Психует, пытаясь вытащить руки из непослушных рукавов, посмеиваюсь над её бессильными попытками и помогаю. Светлячок оплетает меня руками и ногами, как коала, вжимается. Трется об меня перепачканным соками и полностью раскрытым лоно.

В этот раз сдерживаюсь. Погружаюсь медленно, позволяя прочувствовать всю длину. Оба выдыхаем. Замираем. Смотрю ей в глаза. В них столько нежности и страсти, теплоты и желания. Они переполнены чувствами, она излучают живые эмоции. В минуты близости, Света, всегда открыта, она не скрывается и не прячется. Поэтому с ней так остро, почти болезненно.

Делаю первый толчок. Её вздох. Второй. Снова вздох. Проникаю чуть глубже. Короткий стон, через плотно сжатые губы. Третий, ещё глубже. Её тихое, Да. Ускоряюсь. Яростно вдалбливаюсь. Кусает нижнюю губу. Замедляюсь. Дразню. Полностью выхожу и резко проникаю на всю длину, касаясь дна. Короткий вскрик. Зажимает рот рукой. Впиваюсь в него, вылизывая. Повторяю движения языка и движения члена. Мычит. Приподымаюсь и закидываю её ножки себе на надплечья. Меняю угол проникновения. Двигаюсь интенсивнее. Она терзает губу. Тру пальцами, твёрдый камушек. Выгибает спину. Непрестанно хныкая. Сую перепачканные в её же соках пальцы ей в рот. Сосет и чмокает. Ускоряюсь насколько это вообще возможно. Насаживаю свободной рукой на себя. Она близко. Точно угадываю момент. Вытаскиваю мокрые пальцы из рот. Одно нажатие и взрыв. Закусывает собственную руку. Глушит стоны. Не останавливаюсь. Догоняю её удовольствие. И заливаю ещё содрогающиеся стеночки спермой. Кайф.

Укладываю свою злючку, себе на грудь, целую макушку. Всё, теперь можно и поспать.

Светлана

Да, Светлана Ивановна, на одни и те же грабли. Да. Тело чувствует себя бодрячком, даже лучше. А вот душа? Ох, Светка, Светка. Если на секунду забыться, на самую миле секундочку отбросить старые воспоминания, если всего на мгновение отключить мозг, я так счастлива сейчас. Вот так просто лежать и смотреть на него спящего. Как же скучала по тебе. Ведь так и знала, что если не выгоню тебя до вечера, непременно пересплю.

Спать уже не хотелось. Рань ранняя. Пойти, что ли чайку хлебануть. И в телефоне позависать. В телефоне в такую рань зависала не только я. Ириска. И чего ей не спиться. Пишу, чтобы набрала, поболтаем.

— Ого, пять утра, а ты не спишь? — это вместо приветствия.

— У вас шесть, но ты тоже не спишь. — отвечаю тем же. — Скора такая простая опция как сон, для тебя будет не доступна, так что навёрстывай.

— Скорей бы. — даже вижу как она улыбается и гладит свой живот. — Так чего тебе не спиться. Ой, забыла, как Дашкина ветрянка.

— Ветрянка теперь уже не только Дашкина, но и моя.

— Как так. — чего удивляется то.

— Вот так, два дня почти комы, температура сорок. Не помню их даже. Сейчас уже бодрячком. — прислушиваюсь. — Ты чего там, плачешь что ли.

— А зачем ты про кому говорила. — всхлип.

— Ириска, кончай, жива я, жива. И вполне здорова. — вздыхаю. — Он здесь. Он в Сочи.

Молчание, я знаю, она без слов понимает о ком я, у Ириски шок.

— Офигеть, это точно, ты его видела.

— Я с ним спала.

— Офигеть. — слышу её нечленораздельные звуки. — Я даже не знаю, что сказать. Вы вместе.

— Нет.

— Офигеть. Мне так хочется, но я не буду. Ты большая девочка, только…

— У меня Дашка, я помню, что теперь не одна.

— Хорошо, это хорошо. В смысле не то что, ты с ним спала, а то, что помнишь. То, что спала это… офигеть.

— Я ещё не готова.

— Хочешь, я прилечу.

— Куда, с твоим то животом.

— Мне рожать только в августе. — насупилась, чувствую как насупилась. Игорек, наверное, замучил своей опекой, вот и обижается.

— Сиди пока, я сама к тебе приеду, на выпуску.

— Звони, как будешь готова, я всегда.

— Я знаю, спасибо.

— Перестань.

— Перестаю. Люблю.

— И я тебя.

Хочется, конечно, поступить эгоистично и попросить Ириску прилететь. Убираю телефон, отпивая почти остывший чай. Шаги, знаю, кто это, совёнка Дашу, не разбудишь. Поворачиваюсь. Стёпа тормозит, а явно хотел подойти ко мне. Что дорогой, всё понятно по моему лицу.