— Не могу, Дашка ждёт. — поцелую перешли в покусывания, а наглые мужские руки, забрались под подол платья.

— Я так соскучился, а ты хочешь уехать.

— Ты поедешь с нами. — оттягивая голову от себя, заглядывая в глаза.

— С вами на край света.

Глаза Степы, темнели, дыханье стало более глубоким, а гулкие удары сердца участились. Большая вена на его шеи вздулась и пульсировала. Он по-прежнему был на коленях. Проворные руки, задирали всё выше край трикотажа. Я испытывала непостижимое удовольствие, от осознания, таким мужчину делаю Я. Не терпеливым, страстным, чувственным, моим.  К ни го ед . нет

Поднялась, и через голову сняла с себя мешающее нам платье. Да, соблазнительным моё бельё назвать нельзя. Мягкие бесшовные трусики, к ним такой же бюстгальтер, и, конечно же, колготки. Знала бы, чем дело кончится, надела бы чулки. Но Стёпу это не волновало от слово совсем. Он лишь громко сглотнул, увидев меня полуобнажённой, и в следующую секунду оставил без колгот.

Мой мужчина, медведь, сидел у моих ног, которые ежесекундно целовал. Руки, оглаживающие мою кожу, не подымались выше середины бедра, как он держался и до сих пор не набросился на меня загадка. Догадка, озарила мой разум, боится, он боится навредить.

Ну, такими темпами мы тут в кухни на полу и останемся. Завожу руки назад, расстёгиваю и спускаю с плеч бюстгальтер. Сминаю грудь руками, стараясь чтобы возбуждённый сосок, торчал между пальцев. Мужчина сглатывает и в следующую секунду я у него на коленях, а темная ягодка груди во рту. Укусы чередуются с подсасыванием и облизыванием. Он поддерживает меня за спину, стараясь вжать в себя сильней, но живот не даёт такого манёвра и с глухим рычаньем Степа отступает. Руки спускаются на ягодицы, сдавливая их. Звонкий шлепок.

— Когда ж я доберусь до твоей задницы. — шепчет между поцелуями.

— Сейчас. — даю согласие на выдохе, кажется не представляя на что собираюсь обречь свою девственную попу.

— Ох, детка, не искушай меня. — болезненный поцелуй в шею, и ласковое касанье языком. — смазки нет.

— Крем, масло, лосьон. — накидываю варианты, кажется уже сама в предвкушении неизведанной страсти.

— Презерватива тоже нет. — мне кажется, я испытала первый мини оргазм узнав, что у Стёпы дома нет презервативов. Раньше всегда были, «на случай неожиданных гостей», как-то пошутил он. Шутку тогда я не оценила. — В следующий раз, обещаю.

— Одни обещанья, когда уже приступим к делу. — тихий мужской смех, и торопливые пальцы у меня в трусиках.

Чего там наглаживать, там почти потоп. Но он невесомо втирал проступившую смазку, по набухшим лепесточкам, не предпринимая попытку, вторгнутся в горячую глубину, или хоть мимолётно коснутся клитора.

Да, сколько можно уже. Бью его по рукам, отстраняюсь, стягиваю и отбрасываю, к неподалёку валяющейся куртке, футболку. Заваливаю на спину, этого медведя, и сдираю с него шорты, вместе с бельем. Следы от моих ногтей, красными паласами красуются вдоль его бедер. Член, давно стоящий колом, призывно качается в мою сторону. Головка блестит, призывно манит взять её в рот, попробовать забытый вкус. Не отказываю себе в удовольствие, и обхватываю её губами, играю языком с дырочкой. Судорожное шипенье мужчины и пальца в моих волосах, заставляют вспомнить, что все мы тут уже на пределе.

— Сама, детка, я не смогу, осторожно, давай сама. — сипло шепчет, убрав от меня руки, пальцы сжимаются и разжимаются, давая сознанию не отпустить контроль над возбуждённым телом.

Хищно улыбаюсь. И медленно, отодвинув в сторону трусики, сантиметр за сантиметром, насаживаюсь на стальную плоть. Едва наши бедра соприкасаются, синхронно стонем. Приподымаюсь и опускаюсь, прогнувшись в спине. Повторяю нехитрые движения. Разбухший клитор, трётся о мужской лобок. Надолго меня не хватит. Пара тройка скользящих движений, его руки на моей попе, шлепок, и нежное поглаживание, ещё шлепок.

— Давай детка, я чувствую, ты уже почти, сожми меня как следует.

— Тыыы…

Хочу спросить, а как же ты. Мне не дают этого сделать. Стёпа приподымается, сильней обхватывает бедра, буквально натягивая на себя. Три, два, один. Прикусываю нижнюю губу и мычу. Тело сотрясает блаженная конвульсия, в голове каша, в глазах фейерверки. Меня по-прежнему держат сильные руки. Едва удовольствие начало стихать, мое тело перевернули, голову, положили на, импровизирую, подушку из футболки, ноги развели шире.

— Я быстро детка, еле держусь. — воздушные, легкие касанья пальцев, по позвоночнику, и медвежья хватка на бедрах.

Толчок, он во мне, достаёт самых глубин, ещё толчок. Переходит на быстрый темп, пошлые, чмокающие звуки, от вытекающих из меня соков, распаляет его сильней, а меня заводят по новой. Басистый стон, и мужчина замирает, выплёскивая, своё удовольствие.

Потом, вдруг теряет равновесие и заваливается, на бок, рядом со мной. Громко хохочет, притягивая мое тело к себе. Целует в макушку.

— Стареешь — подтруниваю мужчину.

— Давно не тренировался. Поотвык.

— Попросил бы свою подругу тебе помочь. — язык мой, оторвать надо, зачем портить такую идиллию не нужными замечаниями.

— Нет, Светлячок. — Стёпа как будто и не заметил моих колких слов. — Только ты и только я.

Сейчас это больше чем обещание, больше чем признания в любви, это обед, данный друг другу, и только в наших силах его сдержать.

Светлана

— Это уже не смешно. Я сказал тебя поехали.

— Не поеду я с тобой никуда. — не смешно ему, мне тоже не смешно было, когда я увидела как он тренирует очередную болонку, а ведь обещал, клялся.

— Чего ты хочешь добиться, перестань себя вести как маленькая.

— Ты мне соврааал — ною, не понимая уже по какой именно причине.

— Светлячок, я не врал, эта жена, одно очень хорошего знакомого, он ревнив, и попросил меня лично её потренировать. — не дамся, отдергиваю руку не позволяя к себе прикоснуться.

— Нашел, кому довериться, последнему кобелинеее — не понимаю я плачу или смеюсь.

— Да, представь себе. Потому что знает, что у меня тоже есть жена, которую, я безумно люблю. — любит, он меня любит. Чему удивляться, он каждый день это говорит, как в первый раз ей богу. — Не смотря на то, что она… невменяемая.

— Я нормальная! — вообще страх потерял, скотина зажравшаяся.

— Матрёшка, поехали, я тебе сказал. Хватит тут цирк устраивать.

— Я не хочу с тобой никуда ехать. Это так больно, так больно, ты не представляешь как.

— У тебя схватки, Светка, конечно, это больно. И уж извини, я не могу, поменяется с тобой местами, тебе придётся как-то самой.

— Нет, — упрямо мотаю головой и отхожу от мужа дальше. — Я выпью обезболивающее и всё пройдёт, пусть сидит там.

— Ты в своём уме, Матрёшка. Из тебя человек выходит, этот процесс необратим, его нельзя остановить.

— Мне всё равно!!! — мать вашу, почему, мне никто не сказал, как это больно. На лице Стёпы, сейчас такой испуг нарисовался, я даже боюсь представить, как меня скорчило.

Муж быстро берёт себя в руки, в два шага преодолевает расстояние, разделяющее нас, подхватывает меня на руки, и быстрым шагом двигается на выход. Обнимая его за шею и тихонько поскуливаю.

— Сумка где, документы? И не говори, что дома оставила. — Ну чего так ругаться то, взяла я их, взяла.

— У девочек оставила, на ресепшен.

— Господи, за какие такие грехи ты послал мне эту женщину.

— Может за грехи перед другими женщинами. — Стёпа посылает мне красноречивый взгляд, садит в машину, и уходит за вещами.

Да, может, конечно, идея ехать к нему в клуб вместо больницы, была не самая гениальная идея, но одной, я мучится, не хочу. Делали вместе, вместе и отдуваться будем. И вхожу я такая вся из себя с радостной новостью, дитё его наружу просится, а он болонку обхаживает. Кобель.

— Светлячок, как ты, дотерпишь.

— Куда мне деваться. — он раздражённо вздыхает и на пределе допустимой скорости мчит в роддом.