Рикард усмехнулся. Люди продолжают бороться за новые горизонты, даже когда их прежний дом находится под угрозой уничтожения.

Радиоведущий перешел к следующей новости:

«…По информации астрономического центра "Вега", в системе Красного Скопления зафиксирован мощный импульс, уничтоживший одну из планет. Хоть планета и была безжизненной, данный инцидент классифицируется как акт Вселенского терроризма. Ведется расследование…»

Рикард замер.

Его пальцы сжались в кулак.

Риггик…

Он не просто грозился. Он испытывал свое оружие. Теперь у них не осталось времени.

Радио продолжало:

«…Тем временем на Инглизе восстанавливается привычная жизнь. Городской совет Брагара объявил о возобновлении соревнований по рапильи-броску. Команды снова выйдут на поле, и зрители смогут насладиться любимой игрой. Мир постепенно возвращается…»

Рикард усмехнулся еще раз, но на этот раз с горечью.

Мир… Мир ли?

Отражение его лица в потемневшем экране монитора казалось усталым и незнакомым.

— Рикард.

Он повернул голову.

Из темного коридора вышла Лили.

В её глазах не было ни следа прежней легкости.

— Я нашла его.

Рикард посмотрел на неё внимательно.

— Точно?

Она кивнула.

— Теперь — точно.

Лили стояла, глядя прямо в глаза Рикарду.

— Где все?

Рикард задержал дыхание. В голове пронеслись образы битвы в логове Теней, разрывающий пространство шепот, поглощающая все тьма. Ласточка, растворяющаяся у Обсидиановой стены. Крики солдат. Голос Игоря, полный злости и растерянности.

Он закрыл глаза на мгновение, будто желая отогнать эти воспоминания, но когда открыл их снова, Лили все еще стояла перед ним, ожидая ответа.

— Мертвы. Или пропали.

Он говорил сухо, но каждое слово било по нему самому.

— Мы добрались до базы Теней Ночи. Я шел с Игорем и его людьми, но не принимал участия в бойне. Я видел, как его солдаты клинками разрезали Тени, как они испарялись в темноте, как падали, не издавая ни звука. Я видел, как они все еще пытались сражаться. Как Тени выдергивали людей Игоря прямо из реальности, как темные руки вырывали их из жизни. Как они кричали, как сражались вслепую.

Он перевел дыхание.

Рикард устало провел рукой по лицу, прислонился к стене и закрыл глаза. Он не хотел говорить. Не хотел ворошить эти воспоминания. Но Лили смотрела на него, требовала ответа, и он не мог просто молчать.

— Я видел, как рождается настоящее проклятие, Лили.

Его голос звучал хрипло, почти надломленно.

— Это место… Это была не просто база. Это был храм. Тёмный, древний, чуждый. Я видел эти стены, покрытые испариной веков, и там, в самом сердце, возвышалась она — Великая Обсидиановая стена. Она была чернее самой ночи, поглощала свет, словно бездна, живое существо, простирающее руки. А перед ней стоял… он. Излучатель.

Он вздохнул, закрыл глаза, вспоминая.

— Когда Ласточка сделала шаг вперед, я… Я не сразу понял. Только когда её силуэт слился с той стеной, я понял, что она сделала.

Рикард сжал кулаки.

— Я услышал звук. Не крик. Не вой. А шепот. Такой громкий, что он пробирался в самые глубины сознания. Он говорил нам убираться. Он требовал. Он не просил, Лили, он приказывал.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— А потом… всё исчезло. Свет. Пространство. Голоса. Вся Вселенная сжалась в пустоту, и в этой пустоте я был один. Я не видел своих рук, не чувствовал своего дыхания. Я не слышал ни Игоря, ни Артура. Только их крики, где-то далеко. А потом… передо мной появилась дорога. Единственная. К выходу.

Рикард горько усмехнулся.

— Они отпустили меня. Или… она.

Лили молчала.

— Я слышал её голос, Лили.

Он провел рукой по лицу, смахивая невидимый пот.

— Она сказала… что я был хорошим другом.

Он сжал зубы, посмотрел на Лили с холодным, но полным боли взглядом.

— Я не мог остаться. Если бы я остался, я был бы мертв.

Лили опустила голову, её плечи дрожали.

— Ласточка…

Рикард отвел взгляд.

— Она выбрала свой путь.

Наступила тяжелая пауза.

— Мы остались одни, Лили.

Лили сжала кулаки.

— Как когда-то.

Рикард кивнул.

— Но эта война ещё не окончена.

Лили выдохнула.

— Гинштайн отправлен на Землю. Солдаты уже увозят его.

— Одним врагом меньше.

Она внимательно посмотрела на него.

— Эти потери не должны быть напрасными. Риггик ответит за всё.

Рикард в последний раз посмотрел в темный угол комнаты, где, казалось, все еще звучал прощальный шепот Ласточки.

— Настало время мести.

Пчела родилась в гнезде, укрытом среди ветвей высокого дерева. Её братья и сёстры уже давно собирали нектар, облетая поля, наполняя воздух звонким жужжанием, а она всё не могла взлететь. Крылья были слабы, движения неловки, и каждый раз, когда она пыталась подняться, её тело тяжело оседало обратно в улей.

Другие пчёлы, занятые работой, почти не обращали на неё внимания. Для улья не существовало индивидуальностей, только общая цель, общее дело. Но она чувствовала себя чужой. Она смотрела на небо, на лучи солнца, пробивающиеся сквозь зелёные листья, и в глубине своей маленькой души знала — она должна полететь.

Однажды утром, когда роса ещё блестела на листьях, пчела решилась. Она взмахнула крыльями, почувствовала, как воздух пронёсся под её тонким телом, и наконец-то взмыла ввысь. Она летела вверх, выше и выше, оглядывая свой родной улей, деревья, цветы — весь привычный мир, который теперь казался крошечным.

Но пчела не могла остановиться.

Крылья её не слушались, тело подчинялось какой-то неведомой силе, увлекающей её всё дальше. Она летела прямо к солнцу. Лучи ослепили её, жар охватил каждую частичку её существа, и вдруг она поняла — она сгорает.

Отступить было невозможно. Она ощущала, как крылья плавятся, как её крошечное тело растворяется в воздухе. И она поняла, что единственный ее шанс это раствориться в пространстве, чтобы возродиться снова.

И в последнюю секунду, перед тем как исчезнуть, что-то изменилось.

Она совершила квантовый скачок.

Мгновение — и она уже не у солнца. Она была далеко, в неизвестном пространстве, где не было ни света, ни тьмы, ни тепла, ни холода. Она существовала вне времени. И спустя вечность, или, может быть, всего мгновение, она вернулась.

Но вернулась ли она?

Когда пчела снова оказалась в своём улье, другие пчёлы не узнали её. Она выглядела так же, звучала так же, но что-то в ней изменилось. Она понимала — это была уже не она. Та, что однажды взлетела к солнцу, исчезла. А та, что вернулась, была её копией. Её отражением. Тенью самой себя.

Рикард открыл глаза.

— Бывают такие случаи, когда ничего не остаётся, — сказал он, глядя перед собой. — Бывают обстоятельства, когда всё меняется так резко, что ты уже не тот, кем был когда-то.

Лили сидела рядом. Её взгляд был направлен в пустоту, но по лёгкому дрожанию пальцев он понял — она слышала каждое слово.

— Ты думаешь, что мы изменились? — спросила она тихо.

Рикард усмехнулся и провёл рукой по волосам.

— Мы уже давно не те, кем были.

Рикард задумчиво смотрел в пол, его пальцы нервно барабанили по металлическому покрытию. Его мысли плавно, но неумолимо скользили по лабиринтам прошлого и будущего, в поисках смысла того, что их ожидало.

— Ласточки больше нет, — наконец, произнёс он, устремляя взгляд в пустоту. — Корешка тоже. В конце концов, и нас не станет.

Лили слушала его внимательно. В её глазах не было страха, только сосредоточенность. Она понимала, о чём он говорит. Каждый их шаг теперь — это шаг по краю бездны. Они сражаются не за жизнь, а за то, чтобы оставить след, завершить начатое.

— Я не боюсь, — сказала она, откидываясь на спинку кресла.

Рикард усмехнулся, но в этой усмешке не было ни иронии, ни радости. Он кивнул.