Старейшина поднял руку, призывая к тишине. Его голос эхом разнёсся по залу:

— Пусть первый из вас приблизится.

Мастер, стоящий ближе всех, сделал шаг вперёд. Это был высокий Лотак с решительным взглядом, его лицо оставалось спокойным, но в движениях читалась напряжённость. Он опустился на одно колено перед Стеной, дотронулся до своего медальона и склонил голову.

Старейшина отошёл в сторону, открывая доступ к странному устройству — небольшому цилиндру, выполненному из земного сплава, который поблёскивал мягким голубым светом. Это был урановый излучатель.

— Сегодня ты оставишь своё имя и свою плоть, — произнёс старейшина, — но ты станешь частью силы, которая защитит нас всех.

Ласточка наблюдала, затаив дыхание. Её сердце сжалось, когда старейшина активировал устройство. Луч невидимого света соединил излучатель и Великую Обсидиановую Стену. В мгновение ока тело мастера вспыхнуло ярким светом, который быстро угас, оставив лишь чёткий отпечаток на стене.

Тень, будто живая, пошевелилась, прошептала слова:

— Благодарю тебя, Теневой Бог…

С этими словами тень словно растворилась в самой стене, уходя в бездну, что скрывалась за её поверхностью.

Ласточка невольно отступила на шаг. Она чувствовала, как её разум охватывает необъяснимое чувство потери и тревоги.

Старейшина обратился к остальным мастерам:

— Следующий.

И так, один за другим, мастера подходили к излучателю. Каждый из них повторял ритуал с тем же спокойствием и решимостью, оставляя свой след на стене, а затем исчезая в её тёмных глубинах.

Когда настала очередь Лаккеля, он повернулся к Ласточке, его взгляд был твёрдым, но в нём читалась тёплая искра.

— Я обещал, что буду оберегать тебя, Ласточка, — произнёс он, прежде чем сделать шаг вперёд.

Она молчала, но её глаза говорили больше, чем слова.

Лаккель встал перед Стеной, приложил руку к своему медальону, а затем повторил то же, что и остальные. Его тело испарилось в луче света, оставив на стене тень, которая, шевельнувшись, прошептала:

— Теперь я тень…

Тьма поглотила его.

Старейшина медленно опустил руку, глядя на пустой зал. Стена была тиха, а зал наполнен лишь звуком собственного дыхания Ласточки.

— Теперь они с нами, — произнёс старейшина, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то ещё. — Теневой Бог принял их.

Его фигура будто сливалась с окружающей тьмой, а голос был глубоким и мягким, как шелест листьев.

— Он оставил тебе послание, — сказал старейшина, опустив голову, будто передавая что-то сокровенное.

Ласточка повернулась к нему, её глаза заблестели от сдержанных слёз.

— Что он сказал? — прошептала она, чувствуя, как её голос дрожит.

Старейшина посмотрел на Стену, словно читал с её поверхности слова, которые были недоступны другим.

— Лаккель сказал, что ласточки — самые прекрасные птицы на Земле. Он видел их и думал, что твоё имя выбрано не случайно. Ты так же прекрасна, как они.

Эти слова пронзили Ласточку до самого сердца. Она почувствовала, как одна из слёз скатилась по её щеке и упала на холодный каменный пол.

Старейшина продолжил, его голос был твёрдым и отрешённым:

— Теперь он — часть Великой Тени. У него больше нет ни имени, ни разума. Его сознание растворилось, и осталась только материя, которая будет служить нашему делу.

Ласточка с трудом подняла глаза на старейшину, её взгляд был полон решимости, смешанной с горечью.

— Я верю, что это не конец, — произнесла она. — Я верю, что однажды Лаккель и все остальные вернутся. Что он снова обретёт тело, снова сможет видеть свет, а не быть поглощённым этой вечной тьмой.

Старейшина вздохнул, его фигура в плаще казалась ещё более тёмной в свете Стены.

— Вера — это твоё право, Ласточка. Но не позволяй ей ослепить тебя. Тени служат только нам. Их прошлое стерто, как и будущее.

Она ничего не ответила. Её руки медленно опустились вдоль тела, и она снова взглянула на Стену. Её голос звучал тихо, но твёрдо:

— Лаккель не был просто тенью. Он был тем, кто верил. И я буду верить за него.

Старейшина не ответил, но его взгляд задержался на Ласточке чуть дольше, чем обычно. Затем он, как всегда, исчез в тени, оставляя её одну в пустом зале.

Ласточка ещё долго стояла у Стены, шепча себе под нос:

— Ты говорил, что будешь меня оберегать… Я буду верить, Лаккель. Буду верить.

Тусклый свет луны пробивался сквозь густые ветви лотакских деревьев, отбрасывая причудливые тени на землю. Лили остановилась у каменного выступа, прислушиваясь к звукам ночи. Она машинально проверила коммуникатор, но сигнал всё ещё оставался глухим.

— Проклятье, — тихо пробормотала она, вглядываясь в мерцающий экран. — Связь с Рикардом прервалась.

Корешок, сидевший на корточках позади неё, дрожал, обхватив свои колени. Его большие глаза блестели в свете ночного неба, в них отражались тревога и страх.

— Может, нам стоит… вернуться? — его голос был тонким и неуверенным. — Ты видела, что случилось с детективным управлением. А вдруг… вдруг с ним уже всё?

Лили обернулась, её взгляд был строгим, но в нём читалась поддержка.

— Корешок, мы не можем сдаваться. Рикард справлялся с худшим. — Она присела перед ним, заглядывая в его испуганное лицо. — Мы всегда находили выход. Помнишь, как на лотакском рынке ты служил приманкой для преступников?

Корешок замялся, но Лили продолжила, не давая ему возразить:

— Ты нёс те чёртовы алмазы, а я ловила их. Мы тогда справились, потому что работали вместе. И сейчас всё будет так же.

Корешок вздохнул, но неуверенность в его глазах осталась.

— Но тогда не было взрывов, Галаны и… и всего этого! — Он обхватил голову руками. — Я… я просто не создан для этого, Лили.

— Никто не создан для таких вещей, — ответила она мягко, положив руку на его плечо. — Но если не мы, то кто?

Она встала и протянула ему руку. Корешок колебался, но затем взял её и медленно поднялся.

— Ладно… Ладно, — пробормотал он, оглядываясь. — Но я всё равно думаю, что нас ждёт провал.

Лили улыбнулась, хоть и слегка грустно.

— Пусть так. Но мы будем сражаться, пока есть хоть какой-то шанс.

Она махнула рукой, приглашая его следовать за собой, и они двинулись дальше по тёмной тропе, окружённой высокой травой и старинными лотакскими деревьями. В голове Лили крутились тревожные мысли о Рикарде, но она не позволяла себе показывать сомнения.

Позади неё Корешок шёл, внимательно всматриваясь в каждую тень, словно ожидая нападения. Вскоре впереди замаячил свет — огни базы Раггакко.

Лили и Корешок устроились в густых кустах неподалёку от базы Раггакко. Скрытые в тени, они могли видеть и слышать всё, что происходило на территории. Перед ними раскинулась площадка, освещённая несколькими тусклыми фонарями, которые лишь подчёркивали убогий вид полуразрушенного здания, служившего базой.

— Вот они, — шёпотом произнесла Лили, указывая вперёд.

Корешок вытянул шею, чтобы увидеть, что происходит, но тут же вжался в землю, словно любой лишний звук мог их выдать.

— Это… это же Галана, — прошептал он, дрожа. — И… кто этот гигант?

Лили прищурилась, изучая высокую фигуру, которая следовала за Галаной. Лотак был огромным, его мускулы выглядели так, будто способны разорвать человека на части. Он шагал с тяжёлой уверенностью, которая выдаёт опытного воина.

— Еррис, — пробормотала Лили. — Один из тех, кто служит Риггику. Это всё усложняет.

Галана и Еррис скрылись за дверью. Лили махнула Корешку, и они медленно начали продвигаться ближе, следя за каждым шагом. Корешок едва дышал, его сердце колотилось так громко, что ему казалось, его можно услышать за милю.

— Если нас заметят, — начал он, но Лили тут же прервала его:

— Если нас заметят, мы будем готовы. Просто не издавай звуков.

Они добрались до укрытия, старой деревянной бочки, рядом с которой сквозь трещины в стене можно было заглянуть внутрь. Лили аккуратно приложила глаз к щели, а Корешок устроился ниже, по-прежнему нервно ёрзая.