В саму Праздничную Ночь я допивала с Даниэлой вторую бутылку вина на замковой стене, когда она пришла и просто села между нами.
От неё пахло безумием и им, а на губах блуждала странная полуулыбка.
Пока я потрясенно молчала, маркиза не выдержала первой:
– И как?
– Охрененно, – ответила Агата, по всей, видимости, впервые в жизни произнося такое слово.
Это ничего не значило для них обоих, но что-то изменило в ней, как будто сломался какой-то внутренний барьер. Через полгода, когда дороги высохли, она вернулась вместе с сыном, чтобы остаться.
Ведьмой Агата не была, но лучше чем кто бы то ни было справлялась с тем, чтобы обучать детей хорошим манерам, которые им непременно понадобятся однажды.
Безродная сирота, вдова, прислуга в доме Даниэля, она не слишком высоко ценила себя по началу, но интуитивно умела выбирать себе мужчин.
Томас был пусть и незаконнорожденным, но официально признанным Лагардом.
После – показавший ей её саму Йонас. Пусть и в рамках случайной благотворительности.
Теперь – Матиас.
Я качнула головой и вернулась к своему занятию.
– Я рада.
Несвятой брат сделал короткое движение, как если бы хотел повернуться, но вовремя опомнился и отвечать не стал.
Нужно было сгладить неловкость, вернувшись к делу, и, сменив позу, я принялась втирать мазь во вторую ногу.
– Уже известно, кто?
– Нет, – вот теперь в его голосе послышалась плохо сдерживаемая досада. – Йонас убрал с неё эту дрянь, но ты ведь понимаешь…
Ему не было нужды продолжать, потому что я, конечно же, понимала.
В замке, битком набитом ведьмаками разной степени обученности, вычислить виновного даже Мастеру было непросто.
– Сейчас мне интересно, – Матиас медленно выдохнул, как будто думал вслух. – Кому он успел так насолить? Кроме Грина.
Смирившись с тем, что спокойно закончить не удастся, я села прямо, обхватив ладонями поднятое колено.
– Чарли на такое не пойдёт.
Несвятой брат хмыкнул нечитаемо, но очень выразительно:
– Он для этого слишком ленив. К тому же, ему интересно посмотреть, как Мастер отреагирует на то, что ты сближаешься с новобранцем.
Мне портебовалась секунду на то, чтобы осознать услышанное в полной мере.
– Уже болтают?
– Разумеется, – Матиас пожал плечами и переступил на месте. – Он возвращается с тобой со стрельбища, ставит на место тех, кто смеет тебе досаждать и учит фехтовать твоего ученика.
– Плохо, – я прикусила губу и тут же поморщилась от того, как это движение отдалось тягуче-сладкой болью.
– Вполне естественно, ты многим нравишься, – теперь в его голосе мелькнула сдержанная улыбка. – Но мне хотелось бы знать, как ты в контексте всего оцениваешь пределы его терпения.
Хороший получился вопрос.
Новобранцы прибывали в Совет нередко, но такого, чтобы новобранец вышел из-под контроля, пока не случалось.
Насколько я знала Кайла, – а для этого я знала его достаточно хорошо, – он не стерпит того, чтобы кто-то изводил его лошадь.
Взбесившийся конь.
Взбесившийся хозяин этого коня.
Не просто новобранец, но тот, кого Мастер Йонас пригласил лично.
План был весьма и весьма неплох.
Однако для того, чтобы его придумать, нужно было точно знать, с кем имеешь дело.
– У меня есть подозрение, что Йонас попросил его проявлять сдержанность.
– Как надолго ее хватит?
Я пожала плечами, не заботясь о том, что несвятой брат этого не видит.
– Понятно, – он кивнул так, словно только что сделал для себя какой-то очередной вывод.
Не имея пока возможности подняться и свободно пройтись по комнате, я качнулась на месте, собираясь с мыслями в процессе этого движения.
– У тебя есть какие-то домыслы?
– Если бы они были, я бы уже ими поделился, – Матиас все же немного повернул голову, ловя мою попытку сосредоточиться краем глаза. – Ты поговоришь с Гораном?
– Разумеется, – улыбаться тоже было больно, но я все-таки это сделала.
Мы мыслили в одном направлении, и хотя бы это радовало. – Мне в любом случае нужно в конюшню утром.
Утром должны были привезти овес, и мне требовалось сделать запас для Искры.
И совсем не нужно было видеть лицо Матиаса, чтобы узнать, насколько он помрачнел, вспомнив об этом.
Равно как и Гаспару, ему категорически не нравилось мое текущее положение, но ему, в отличие от мальчишки, приказать я не могла. Только уговорить.
– Элис, позволь мне все-таки поучаствовать.
После первого такого предложения и последовавшей за ним отповеди, он не пытался спрашивать о подобном. Почти месяц прошел.
– Ты же знаешь…
– Я знаю, насколько это дорого, и знаю, какое жалование получает наставник.
– Матиас, – предупреждение в моем голосе было еще скрытым, но уловить его он мог.
Жалование наставника и правда не могло сравниться с оплатой, положенной специалисту.
Тем более, специалисту, берущемуся за самые сложные и грязные дела.
Такая лошадь, как Искра, была во всех смыслах дорогим удовольствием, и не то чтобы я сама не задумывалась о том, что вскоре нам с ней придется питаться из одного мешка, если так пойдет и дальше…
Но Матиас об этом мог разве что догадываться, а подтверждать эти предположения, и тем более принимать от него помощь, я не хотела и не могла.
По крайней мере, не теперь.
– Я обещаю, что дам тебе знать, если зайду в тупик.
Он кивнул коротко и достаточно поспешно, чтобы я могла понять: он ни на грош мне не верит.
А после развернулся достаточно медленно, чтобы я успела принять хоть сколько-нибудь пристойную позу.
– Поешь и поспи. Ночью я присмотрю за лошадьми.
Благодарить его было глупо, и я просто проводила несвятого брата взглядом.
– Лучше выспись сам. Если ты прав, ясная голова тебе в ближайшее время понадобится.
Вопреки собственному и его совету, я была уверена, что мне самой уснуть сегодня не удастся.
Боль отступила, без серьезного растяжения, к счастью, обошлось, но я была слишком зла на себя, чтобы спать.
Прямо подтвердив, что услышал мое “нет”, Кайл, тем не менее, сделал то, что посчитал нужным. И ничего особенного в этом, на первый взгляд, не было – всего лишь порыв, пара ничего не значащих прикосновений.
Однако же от них мне словно стало легче дышать, и что предпринять по этому поводу, я не знала.
В отличие от прошлого раза, теперь у меня не было возможности так ошибаться.
Поддаться ностальгии где-то вдали от привычной жизни и не неся ответственности ни за кого, кроме себя самой, еще было до определенной степени допустимо.
Совершить ту же оплошность, рискуя благополучием ,а то и жизнями других, я себе позволить не могла.
Зачем это в свете всего случившегося летом было нужно ему, я не хотела даже пытаться предполагать, потому что любой вариант казалась чересчур нелогичным.
Единственной пользой от этих попыток не думать стало то, что я все-таки заснула, и открыла глаза как раз вовремя, чтобы успеть к воротам.
Люди во дворе суетились – корма для такого количества лошадей на зиму требовалось много.
Кое-кто из встретившихся по пути со мной поздоровался, Жак даже специально подошел, чтобы поинтересоваться, как я себя чувствую, но этим, к счастью, все и ограничилось.
Смотреть на то, как я плачу за Искру сама, было неловко многим, и отвести глаза было проще, чем выразить недовольство решением Совета.
Меня это подчеркнутое невнимание более чем устраивало.
Широкоплечий светловолосый Люсьен в полный голос командовал своими работягами, чтобы те помогали разгружать телеги – он был постоянным поставщиком Совета и умел совершать сделки так, чтобы с ним хотелось иметь дело.
Заметив меня, он улыбнулся широко и приятно.
– Доброго утречка, леди Элисон! Мне уже рассказали про вчерашнее. Я думал, вы подойдете позже.
– Это всего лишь лошадь, Люсьен, – я улыбнулась ему в меру сдержанно, в меру приятно. – Как ваша жена?
– Каждый день молится за вас Богине, – едва заметно, но стушевавшись, он не то кивнул мне, не то отвесил поклон. – Малец растет, и живот у нее уже во такой!..
