Почти у самого зала Фирмина останавливает мужчина в форме графской охраны.

– Заблудился, парень? Один или с родителями?

Ну да, поступающие-то заходят из другого коридора.

– Я местный, – угрюмо отвечает Фирмин. – Ищу этта Армана.

Охранник приподнимает бровь.

– Это тот, что учит здесь? – лениво уточняет. – Ты, что ли, ученик? Почему здесь? Я думал, все ещё сидят по домам.

Фирмин раздражённо сжимает зубы. Что за болтливость! Какое ему дело?

– Я… – начинает он, собираясь соврать, что приехал раньше.

– Фирмин!

Он быстро оборачивается.

Учитель сегодня, как и во всякий приезд вышестоящих, походит на аристократа. Безупречный наряд, наверняка по нынешней моде. Чистый и выглаженный. И даже в лице почти не заметны нелепые, совершенно простецкие черты, что так ярко проявляются у Фирмина.

Этт Арман хорошо бы вписался в те залы, о которых говорил.

– Всё в порядке, это мой воспитанник, – успокаивающе, но с отчётливыми снисходительными нотками бросает он охраннику.

Поравнявшись с Фирмином, кладёт руку ему на плечо и заставляет отступить за спину.

– Что он тут делает? – неприязненно спрашивает охранник. – Сейчас ведь не время учёбы.

Его, кажется, покоробил тон учителя. Конечно, ведь на деле этт Арман вовсе не высокого происхождения.

Пусть так, но добьётся он точно большего, чем какой-то болтливый воин!

– Сирота, – отмахивается учитель, словно одно это слово должно всё объяснить.

Оборачивается к Фирмину, мигом потеряв к недовольному охраннику интерес.

– Но, вправду, что ты тут делаешь? Будто не знаешь, что я занят.

Фирмин чуть вжимает голову в плечи под взглядом этта Армана.

– Я просто… Можно мне… можно я тоже посмотрю выступления? Библиотека закрыта, и…

Зачем объясняет всё это? Только отвлекает от дел, зря вообще пришёл.

Учитель поджимает губы.

– Я думал, ты достаточно взрослый, чтоб развлечь себя сам, Фирмин, – говорит строго. – Иди, ты мешаешь.

– Я не буду мешать, – опустив голову, бормочет Фирмин. – Я очень тихо посижу… где-нибудь в уголке…

Кто-то окликает учителя из-за двери. Тот, встрепенувшись, делает шаг в сторону. Быстро оборачивается.

– Иди, иди. Не до тебя.

И поспешно уходит.

Фирмин рассматривает паркет под ногами. Очень красивый: ровный и даже чистый.

– Мерзкий тип, – вполголоса фыркает охранник. – Строит из себя не пойми что…

Фирмин оскорблённо вспыхивает.

Так и подмывает ответить что-то.

Сдержавшись, он резко разворачивается и идёт прочь.

Уже скрывшись с глаз охранника, замедляет шаг и переводит дух. Щеки всё ещё горят.

Наверное, лучше просто вернуться в свою комнату и… что? Пялиться в стену?

К тому же, он впопыхах прошёл мимо лестницы, зачем-то свернул к хозяйственным комнатам. Может, заглянуть на кухню? Поварихи порой подкармливают сверх общей нормы – то ли любят за что-то, то ли жалеют. Фирмин предпочитает думать, что первое.

С одной из кухарок, довольно молодой и бойкой Рени, он сталкивается прямо в дверях. От неожиданности мешкает пару мгновений, и этого хватает, чтоб Рени взяла его в оборот.

– Фирмин, как удачно! Помоги-ка мне.

Она тут же пихает в руки поднос с какими-то закусками, да так, что не остаётся выбора, кроме как взять – или отскребать всё от пола. Фирмин едва удерживает равновесие. Рени таким же широким жестом подхватывает другой поднос, с напитками, и шустро устремляется по коридору, велев следовать за ней. Фирмин сам не знает, почему слушается. Но честно старается поспеть за Рени.

– А куда мы идём? – наконец спрашивает, пыхтя.

– Потчевать гостей, куда ж ещё? – Рени беззаботно пожимает плечами.

У неё очень красивый голос, низковатый для девушки, но глубокий.

– Этт Арман меня не пустил в зал, сказал, буду мешать.

– Но ты же не мешаешь, а помогаешь мне, – легко отметает Рени. – Разве тебе сложно? Всё равно ведь без дела шатаешься.

– Не сложно, – поспешно кивает Фирмин.

Тем более что, в общем-то, Рени права.

Охранник хмыкает, когда они проходят мимо, но в этот раз не останавливает. Ну и Творец с ним.

Как и всякий раз, заходя в зал для концертов, Фирмин невольно делает глубокий вдох. Втягивает особый аромат, намертво въевшийся в это место и не сходящий ни с одной уборкой. Фирмин при всём желании не смог бы разобрать его на отдельные ноты. Но каждый раз, неизменно, оказываясь здесь и вдыхая этот воздух, он на несколько секунд обманывается, чувствует себя оказавшимся на одном из тех представлений, что проходили больше десятка лет назад. Ожидает увидеть дорогие наряды, множество незнакомых лиц, почему-то загадочных… Нет, на самом деле, Фирмин ни разу пока не был на подобных концертах и может лишь додумывать. Но всё же, всё же с первым вдохом он представляет их – и себя. Словно зал обволакивает его, затягивает, оставляя ощущение причастности к чему-то грандиозному.

Мираж быстро проходит. Он, наверное, порождён лишь умело подобранной обстановкой, которую не сумели испортить пока даже обитатели пансиона. Все эти дорогие кресла, отделка…

И всё-таки Фирмин бы много дал, чтобы однажды, открыв дверь, увидеть именно то, что представляет.

Он невольно сбивается с шага.

– Не робей, – шепчет ему Рени, неверно поняв заминку.

Сама она идёт к сидящим в креслах людям уверенно и торопливо.

На секунду проскальзывает укол совести, что Фирмин всё же ослушался учителя. Тот, наверное, будет недоволен.

Но сейчас глупо отступать, да.

Фирмин берёт себя в руки и старается не отставать.

Людей в креслах не так много, и большую часть из них можно встретить в пансионе в любой другой день. Лишь двое вызывают интерес.

Граф ТеСоннери – немолодой, одетый в дорогой даже на вид наряд и поблёскивающий перстнями на пальцах.

И ещё один человек при нём, рослый, но худой и будто нездоровый на вид. Фирмин видел его уже пару раз, но так и не узнал имени. Учитель всегда очень неохотно говорит о нём, и всё, что ясно из скупых объяснений: слово этого человека имеет большой вес при отборе. Должно быть, это какой-то очень талантливый музыкант, настоящий мастер своего дела. Учитель, как Фирмин заметил, не очень-то любит обсуждать тех, кто превзошёл его, если только они не умерли задолго до его рождения.

Одет мужчина неброско и даже скромно в сравнении с графом.

Не зная об этом человеке практически ничего, Фирмин всё же на всякий случай относится к нему с уважением.

Запоздало, уже совсем вблизи Фирмин замечает третьего «чужака», ужасно блёклого и имеющего обыкновение растворяться в комнате, несмотря на тарисскую внешность. Это лекарь графа, отмеченный. Фирмин так и не запомнил его имя.

Рени без особых стеснений проходит к ним, составляет с подноса напитки, не забывая любезно улыбаться. У неё очень здорово получается: не нагло, но и без заискивания. Граф отпускает в её сторону несколько негромких слов, которых Фирмин не может разобрать за довольно неумелой игрой на флейте. Рени отвечает что-то, кажется, шутливо. Отбирает поднос у застывшего поодаль Фирмина и пристраивает закуски на столе.

С непонятным себе недовольством Фирмин отмечает, как замухрышка-лекарь провожает её заинтересованным взглядом.

Человек-без-имени же вовсе не смотрит на Рени, сосредоточившись на выступлении… нет, если понаблюдать, он выглядит так, будто устал и не слишком-то хочет находиться здесь.

Вдруг, словно почувствовав взгляд, он оборачивается. Смотрит цепко, аж хочется передёрнуть плечами.

– Этт Арман, ваш воспитанник?

Негромкий голос тоже звучит устало.

Ну да, экзамен ведь начался довольно давно. А сколько ещё впереди!

Даже жаль его.

– Что? – переспрашивает учитель с нотками удивления. – Ах… да, да.

Фирмин ловит на себе недовольный взгляд и снова вжимает голову в плечи.

– Тарисские корни, кажется? Или Гверс? – Мужчина всё ещё рассматривает его.

Почему-то становится неуютно.

– Весьма отдалённые. Тарис, – отвечает этт Арман быстро, раздражённо и даже чуть нервозно.