Но почему-то он по-прежнему готов ревностно отстаивать право на этот праздник. Мысль, что его мог бы заменить Сильвен, отчего-то задевает.

Это его, Сириля, день рождения.

Ему исполняется двенадцать, пора наконец взрослеть и учиться вести себя на публике с такой же спокойной, подобающей отпрыскам королевской четы гордостью, как Марил, Маркэль и, конечно, Михель.

Помоги Сирилю Творец.

Никогда в жизни появление Сириля в зале ещё не привлекало столько внимания, как сейчас. Мелькают улыбки, порой подведённые тёмным по последней моде и притягивающие взгляд на фоне бледных лиц. В перчатках потеют руки. В бесконечной череде политесов Сириль на какую-то минуту чувствует себя пёстрой учёной птицей, повторяющей немногие известные ей фразы. Такой, что водится на южных побережьях Сол. Марил подарили одну на десятилетие. Сирилю изредка разрешалось прийти посмотреть – Марил ужасно жадничала, важничала, а ещё злилась, когда птичка не показывала при гостях своих талантов.

До сих пор неизвестно, кто же, всё-таки, выучил ту птицу бранным словам. Вероятно, Маркэль – ему Марил всегда больше других позволяла. В итоге птичье воспитание сочли совсем неподобающим обществу юной принцессы. Какова была судьба птички после – Сириль не знает, но во дворце он её больше не видел.

Саму Марил Сириль замечает в центре стайки фрейлин. Их мало волнует его появление.

Вот если б на месте Сириля был Михель или хотя бы Маркэль, стянулся б весь зал поголовно. А сейчас многие так и не оставили своих разговоров.

Ладно. Сирилю и так уделяют много внимания сегодня, не так ли? Столько мероприятий в его честь, и, говорят, на пышности праздника настаивала сама матушка, а отец довольно быстро согласился. И это потому, что они очень любят Сириля, не так ли?

К моменту, как он добирается до положенного ему кресла перед небольшой сценой, ажиотаж вокруг немного утихает. Сириль чувствует себя чуть свободнее, но почти сразу тушуется под оценивающим взглядом отца. Будто у Сириля принимают урок, а он дурно выучил, потому что Сильвен снова весь вечер отвлекал. И виноват, конечно, всё равно Сириль – раз не осадил Сильвена, значит, не так уж и не хотел отвлекаться.

Отец быстро переносит внимание на разговор с кем-то, так ничего Сирилю и не сказав, но ощущение, будто проверку он не прошёл.

А место матушки пустует. Хотя она очень любит музыку – а Сириль только делает вид, потому что так им есть, о чём говорить. Но сегодня, несмотря на все приготовления, несмотря на десятки приглашений, разосланных видным музыкантам, матушка сказалась больной. Не в том ли дело, что они с отцом поссорились накануне? Об этом Сильвену удалось узнать у какой-то служанки, и, конечно, он не преминул поделиться сплетней.

Сириль украдкой посматривает на отца – явных признаков дурного расположения духа не видно. Впрочем, отец всегда держит лицо по-королевски хорошо.

Вечер открывают выпускники открытого графом ТеСоннери пансиона. Это умно – после иных известных мастеров юноши и девушки возраста, наверное, Маркэля едва ли произвели б какое-то впечатление.

Хотя Сильвен пошутил бы, что это как посмотреть.

Многие из них явно нервничают, некоторые – до того, что даже Сириль, не обладая исключительным слухом, замечает ошибки. Марил, сидящая справа, совсем близко, с иронией обсуждает с подругами нескладных юношей и старающихся казаться аристократичными девушек: их наряды, волнение и проколы. Марил сегодня не в духе. Она уже несколько раз за день виделась с будущим мужем, а каждая новая встреча делает её всё более раздражённой.

Марил тоже не хочет никуда уезжать. Если невеста Сириля младше него на три года и пока не вышла в свет, то жених Марил, напротив, старше почти на тринадцать лет и появляется по каждому удобному случаю. Кроме частоты визитов Сириль, честно говоря, не видит за ним серьёзных недостатков. Марил не подчёркивала их тоже. Сириль мог бы сказать, что не понимает её тревог, если б сам не задумывался порой о том, как будет жить в Сол.

Забавно, каким-то образом Сириль, родившись мальчишкой, всё равно умудрился получить роль девицы на выданье.

Немного обидно, если честно. Михель унаследует трон, Маркэля ждёт военная карьера, лавры и знатная темпетская жена, и даже Сильвен, оставшись в Темпете, наверняка выгрызет себе какое-то место при дворе, может, и получше простого служки. И только они с Марил – две маленькие разменные монетки. Отдал – и позабыл.

Они должны были от этого сплотиться, наверное. Но почему-то не получается. А ведь когда-то часто проводили время вместе. Теперь Марил тринадцать, и она немного… невыносима.

Мальчишке с тёмными волосами она отсыпает особенно много острот – возможно, потому что её жених, ис Саин, – тоже тарисец. Может быть, стоит и Сирилю тут вставить что-то – это определённо прибавит ему очков. Что-нибудь остроумное и колкое. Он всерьёз обдумывает варианты и решает смолчать. Никогда не был в таком хорош, да и куда тягаться с товарками Марил? Их чрезвычайная способность ловко хвалить в лицо и отпускать шпильки за спиной иногда кажется отвратительной, иногда – вызывает зависть. Очень полезное, всё-таки, умение.

Играет темноволосый музыкант необычно. Точнее, необычно звучит инструмент. Сириль сперва не может опознать его, но, перебрав в уме всё, что только помнит, решает, что это, должно быть, цитра. Он читал о ней где-то. А ещё матушка как-то раз, во время визита в Тарис, застала при дворе райсорийского музыканта, цитриста. Это было давно, порядка пятнадцати-двадцати лет назад, но она всё ещё порой лестно отзывается о том выступлении.

Очень жаль, что она не смогла посетить этот вечер. Если подумать, стала бы матушка отказывать себе в одном из любимых удовольствий только из-за ссоры с отцом? Может быть, ей вправду нездоровится. Сириль обязательно должен навестить её позже. Но будет ли она рада, если он решит пересказать ей события вечера, или, наоборот, расстроится, что пропустила всё?

В любом случае, большинство музыкантов задержится во дворце до конца празднеств, а некоторых, скорее всего, и вовсе пригласят погостить подольше. В конце концов, немалая их часть приехала именно за ценными контрактами.

Игра цитриста неожиданно и вправду впечатляет. Затейливая, она поражает уже одним лишь тем, как глаза видят один инструмент, а уши слышат два. Кроме того, юноша явно провёл годы в пансионе не просто так. Его руки, двигающиеся словно совсем отдельно друг от друга, завораживают и вызывают лёгкую зависть.

Всех в семье Сириля в числе прочего учили игре на музыкальных инструментах, но, при всех стараниях лучших учителей, результаты быстро разошлись. Марил называют талантливой, и матушка нередко просит её сыграть свободными вечерами. Впрочем, в последнее время Марил, по слухам, стала уделять скрипке меньше внимания. Михель легко, как и всё, за что берётся, освоил рояль на приличном уровне, но в итоге редко к нему возвращается – хватает других забот. Маркэль, кажется, не слишком-то старался с самого начала. Сказал что-то о том, что всё равно не будет играть лучше Михеля, так что нет смысла и начинать. В глубине души Сириль готов с ним согласиться. Ему тоже, наверное, не стоило и начинать. Если Маркэль может отговориться тем, что почти не учился, у Сириля нет решительно никаких оправданий своим деревянным рукам и довольно посредственному слуху. Музыкальными талантами он определённо пошёл в отца. Наверное, неудивительно: из всей четвёрки Сириль более всех походит на него внешне.

Ах да, это если не считать Сильвена.

Иронично, что сын служанки больше всех походит на короля. Иронично и нехорошо.

Впрочем, Сириль с Сильвеном отличаются совсем немного: у Сириля чуть тоньше губы, у Сильвена – чуть шире скулы. У Сириля немного шире разрез глаз и сильней опущены их внешние углы. У Сильвена крупная и заметная родинка на шее – на охоту нужно будет надеть что-то с высоким воротом.

Если не знать их очень хорошо, можно даже не заметить разницы. Это очень удобно, особенно когда, например, оказывается, что принц, пускай и младший, постыдно боится лошадей почти до паники. Они с Сильвеном – оба в каком-то роде недо-принцы: бастард и просто… не лучший королевский отпрыск. Но вместе могут показать публике что-то вполне приличествующее.