После этого мы с Эриком пустились во все тяжкие, словно решили утопить своё отчаяние в море алкоголя. Заказав ещё пива, мы принялись веселиться, как дети, которые нашкодили. Через пару кружек Эрик захотел попробовать себя в стендапе, — его эго требовало признания. Выйдя на сцену, он начал рассказывать монолог про ирландцев, которые совсем не умеют пить, — и в его словах прозвучало откровенное пренебрежение. Фридрих неодобрительно поглядывал на него от барной стойки, словно сердитый медведь, наблюдающий за играющими медвежатами, но не вмешивался, пока Эрик вёл себя в рамках приличия. Но потом, после особо острой шутки, один из ирландцев, находившийся уже в изрядном подпитии, взревел, как разъярённый бык, и рванул на сцену, скрутив Эрика, словно тряпичную куклу. Я не мог оставить своего собутыльника в беде и с криком «Наших бьют!» бросился на помощь, как храбрый рыцарь, спешащий на выручку к попавшей в беду даме. Я сам не заметил, как вскоре все посетители бара были втянуты в потасовку, — началась настоящая вакханалия. Через несколько минут, когда один из парней разбил торшер, Фридрих, взревев, как пробудившийся после долгой спячки медведь, вступил в драку, и там, где он проходил, он выкашивал людей своими огромными кулачищами, словно косой. И, увлекшись этой вакханалией, я не заметил, как один из его пудовых кулаков приземлился мне на макушку, — в голове словно взорвалась бомба, и я на мгновение потерял сознание.

И вот теперь я с подбитым глазом и раскалывающейся головой стоял в ванной своего номера, подставив голову под струю ледяной воды, словно пытался смыть с себя грехи прошлой ночи. Постепенно боль начала отступать, и, вытерев лицо, я повернул вентиль крана. Зайдя в комнату, я увидел, как мой телефон, который я оставил на виброрежиме, скачет по тумбочке, словно сумасшедший. Успев подхватить его, прежде чем он рухнул на пол, я ответил на звонок:

— Слушаю, — мой голос прозвучал хрипло и устало.

— Здравствуйте, Дмитрий, — ответил приятный мужской голос, — Меня зовут Рой Рэнулф, я представляю союз историков Перта, — мой хороший друг Эдвард Сайфер отзывался о вас как о человеке, интересующимся историей Шотландии, это так?

— Скорее легендами и фольклором, — поправил я его.

— Об этом нам тоже известно, — проговорил Рой, — Наша задача часто состоит в том, чтобы сопоставить известные исторические факты с фактами из легенд, чтобы узнать, где вымысел, а где правда, — и добавил: — Я приглашаю вас в наш музей, где я проведу для вас подробную экскурсию и уверен, что смогу открыть для вас много нового.

— Конечно, с огромным удовольствием воспользуюсь вашим предложением, — ответил я, словно предчувствуя, что это приглашение выведет меня из мрака неизвестности.

— Тогда жду вас после обеда, — заключил Рой.

Попрощавшись, я нажал на кнопку сброса вызова. Я удивился, как Эдвард озаботился моим комфортом, — он даже позвонил своему старому приятелю с просьбой предоставить мне материал для статьи, — это было похоже на жест старого товарища, беспокоящегося о своём коллеге. Нужно будет ответить ему тем же и не затягивать с выполнением его просьбы, словно возвращая старый долг. До похода в музей у меня оставалось ещё порядка шести часов, и я мог потратить их на прогулку и отдых. Выглянув в окно, я заметил, что сегодня один из тех редких дней, когда в Шотландии установилась хорошая погода, — небо было изумительно чистым, как горный хрусталь, и солнце ярко сияло, переливаясь в лужах, словно в зеркалах, оставленных прошлым дождём. Сменив своё пальто на осеннюю куртку, я захватил камеру и бумажник и вышел из номера, словно отправлялся на охоту за новыми впечатлениями. На ресепшене стояла хмурая портье, — работа в ночную смену ещё никому не прибавляла счастливого выражения лица, и она выглядела, как уставшая от жизни тень. Увидев меня, она выдавила дежурную улыбку и произнесла:

— Доброе утро, сэр! Хорошего вам дня.

Было заметно, что держать эту улыбку было выше её сил, — она смотрелась на её лице, как маска.

Махнув рукой, я ответил:

— Спасибо, желаю вам хорошо выспаться, — словно пытался хоть немного облегчить её тяжёлую ношу.

Я вышел на улицу и, взглянув на прохожих, увидел, что жители Перта сменили плащи и пальто на свитера и куртки. Они были настолько разнообразны, что улица выглядела необыкновенно пёстрой, как будто здесь проходил карнавал, в сравнении со вчерашним вечером, когда всё казалось серым и мрачным. Я сделал пару снимков и направился к центру города. Проходя мимо одной из кофеен, меня обдал аромат свежесваренного кофе, — я решил, что не стоит пропускать завтрак и, поддавшись искушению, зашёл внутрь, словно пчела на запах мёда. Хоть помещение было и не большим, столика на восемь, но благодаря полностью стеклянной стене, которая соединяла улицу с кофейней, пространство казалось более вместительным, как будто оно растворялось в окружающем мире. За одним из столиков я заметил таинственного незнакомца, — сегодня он немного сменил свой имидж, как будто надел другую маску, сменив пальто на косуху с металлическими шипами на плечах, он поглощал какой-то бургер, запивая его кока-колой, — он был похож на рок-звезду из какого-то альтернативного мира. Заметив меня, он приветливо махнул рукой, указывая на стул рядом с собой, — это было приглашение, от которого я не мог отказаться.

— Вот я тебя и нашёл, как и обещал, — произнёс он, и в его голосе звучала уверенность и некая зловещая ирония.

— Сомнительно, — ответил я, — если бы я не захотел позавтракать в этой кофейне, то мы бы так и не встретились, — мой голос прозвучал немного скептически.

— Может быть ты прав, а может быть и нет, — пожал он плечами, словно играя со мной в какую-то непонятную игру, и снова вгрызся в бургер, как голодный волк, — его поведение было странным и противоречивым.

— Могу я принять ваш заказ? — спросила подошедшая официантка, прервав наш молчаливый диалог.

— Мне, пожалуйста, обычный шотландский завтрак и чашку капучино, — ответил я, пытаясь отвлечься от странного поведения незнакомца.

Записав заказ в блокнот, девушка оставила нас наедине, словно предоставляя нам возможность погрузиться в наш таинственный разговор.

— Ну как, насчёт того, чтобы ответить на те вопросы, которые я тебе задал в баре? — спросил незнакомец, откинувшись на спинку стула и внимательно посмотрев на меня, его взгляд был пронзительным и завораживающим, как будто он сканировал мою душу.

— Я, пожалуй, начну издалека, — проговорил он, словно собирался рассказать мне древнюю притчу, — Когда-то демиург создал человека по образу и подобию своему, но то, что получилось, его разочаровало, — его слова звучали, как эхо из прошлого, — Жизнь людей была наполнена инстинктами, их интересовало только удовлетворение собственных потребностей, не было в них той черты создателя, которая отличала демиурга среди своих сородичей. И тогда он вложил в них свою искру, — его голос стал тише, словно он рассказывал мне тайну, — Искру создателя миров, частицу демиурга. Он предоставил им выбор: быть ли им животными или развивать тот дар творца, что он вложил в них. Те, кто справятся с этой задачей, сами могли стать такими, как он, его братьями, — пауза. — Но, как и у любого создателя, с окончанием работы над этим миром его интерес угас, — его слова прозвучали, как вздох сожаления, — Ему хотелось создать что-то новое, и он покинул этот мир. Время шло, а люди не менялись. Но однажды один из пещерных людей был так впечатлён встреченным саблезубым тигром, что захотел показать его изображение своему роду. Вытащив уголёк из тлеющего костра, он, подойдя к стене, начертил первую картину. Так люди познали искусство, — его голос звучал, как музыка из далёких времён. — Искра демиурга начала разгораться от поколения к поколению, — продолжал он, — И через какое-то время совокупное излучение искр от всех людей образовало особое энергетическое поле. Сейчас учёные называют его ноосферой. Эта сфера, так как содержит предельную энергию от искр, со временем начала материализовывать мысли людей, где катализатором процесса является вера, — его слова звучали, как магическое заклинание. — И так люди со временем начали одушевлять природные явления. Их вера породила элементалей, фей, дриад и других существ, — продолжил он, — Мы их обобщённо называем фейри, — в его голосе звучала грусть, — Они не приносили особого вреда человеку, так как их жизнь поддерживала их вера, и они многие тысячелетия сосуществовали друг с другом, — пауза. — Со временем появились высшие фейри, — он посмотрел на меня с каким-то странным выражением лица, — Зевс, Локи, Осирис и другие боги, известные нам по мифам, появились благодаря вере человека. Каждый из них отвечал за свою сферу влияния, и многие из них помогали людям в обмен на энергию их искр, которую они передавали с верой, — он замолчал на несколько секунд, словно обдумывая свои слова. — Но однажды один молодой фейри явился иудею и помог ему сбежать вместе с его народом из Египта. Со временем его религия начала с огромной скоростью охватывать народы земного шара, — он продолжил свой рассказ, — Он понимал, что не все люди одинаковы, и ему пришлось изменять свою религию под потребности тех народов, куда он засылал миссионеров. Когда огромный поток энергии хлынул к нему от неисчислимых верующих, он принял решение избавиться от всех остальных фейри, — в его голосе прозвучала злость, — Местные боги были готовы дать бой и уже собирали своё воинство. Но один из могущественных магов того времени понял, что эта война будет разрушительна для человечества. Он смог провести ритуал переноса всех фейри на изнанку нашего мира, — его слова звучали, как проклятие, — С тех пор запечатанные фейри не могут прорваться в нашу реальность, они могут отправлять лишь свои астральные тела с изнанки мира. Их астральные тела не обладают и десятой частью той силы, что была им доступна, — заключил он, — И только высшие фейри могут отправлять своих эмиссаров и аватаров на землю. — Но оказалось, фейри не только питались энергией искр, они ещё и насыщали ею ноосферу наравне с людьми, — продолжал незнакомец, — И с их исчезновением насыщенность поля упала настолько, что люди лишились своих способностей, которые им давала ноосфера, — его голос звучал с грустью и горечью, — Вместо радужного спектра разлитой вокруг энергии остался лишь серый туман, — его слова, словно описывали какой-то апокалипсис, — В котором и поселились астральные сущности запечатанных фейри. Люди же с развитыми искрами, которые смогли увидеть туман, получили свой индивидуальный дар, — его голос звучал, как приговор, — Но это ничто по сравнению с тем, что могли делать такие, как мы, раньше.