Дух человеческий – это «внутренний дом» в человеке, «где назначил Себе быть жилищу Сам Всетворец Бог наш. Ибо в человеке, как на разумном престоле, Он на духе человеческом, вот на этом самом, обитать изволит. В этом-то духе человеческом и есть то сердце человеческое (духовное – автор), про которое святой пророк Давид говорит: «Готово сердце моё, Боже, готово сердце моё»…»[19].

В каждом человеке есть самосознание. Это не сознание того, какой я есть в этой жизни или что такое мой индивидум. Нет, это совсем другое: особенное и таинственное сознание твоего бытийствования, т. е. того, что ты – есть, что ты вообще имеешь участь быть. Это то глубинное Я, о котором задумывались Кант и Лермонтов, Достоевский и Толстой. О, это «предмет», совсем неудобный для рассуждений. Когда я погружаюсь в него – я ощущаю глубочайшую тайну своего Я и Бога и благоговею. И когда чувствуешь её, то только и можешь сказать, что она есть, что она глубока и неприступна и что всё твоё существо зиждется на ней независимо от того, сознаёшь ты её или нет.

К чему я здесь пишу об этом? Пишу к тому, что моя интуиция подсказывает, что самосознание, это глубинное Я человека, и есть дух человеческий, о котором повествует Мотовилов. Во всяком случае, они если не одно и то же, то очень близки и теснейшим образом связаны. И как же иначе, если самосознание – высшее и самое очевидное свидетельство твоего существования, высшее проявление целостности личности. «В сознании своего Я есть нечто основное, без чего ничего существовать не может»[20], – записал 24 мая 1905 года в своём дневнике Л.Н. Толстой.

Итак, дух или глубинное самосознание пребывают в самом основании существа человека. Ему опосредует душа, его интимная союзница и соработница. За ними следует ведомое и животворимое ими тело. И союз этот тройственный настолько тесен, что трудно сказать, кто на кого «работает». Поистине, дух и душа животворят тело, но и сами нуждаются в нём, как в своём доме и воплотителе их велений.

Всякий раз, говоря о человеке, мы ставим на первое место душу и дух. И правильно делаем – они поистине царят в теле. Но вот незадача: тело при этом низводится до чего-то незначащего и беспомощного, до некоего инструмента, до служебной оболочки души, которой суждено через определённый срок быть сброшенной, словно это обветшавшая дерюжка, и без сожаления быть забытой. А вместе с тем забыть и жизнь земную с её живительными силами, с её тропинками, метелями и зорями. Тело ведь земной «продукт» – тем оно и существенно, что тысячами нитей связано с Землёй-планетой и планетно по сути своей. В сущности, оно является этаким необычным мостиком между душой и планетой.

И вот что важно, тело, даже мёртвое, имеет какое-то особое значение для живых. Достаточно вспомнить о мощах святых, о могилках, у которых общаются с умершими, о записочках, оставляемых на них, о видениях бывающих вблизи них. Наконец, всегда надо помнить о воскресших телах Иисуса Христа и Богородицы. Батюшка Александр Шаргунов об этом сказал так: «С кем поделиться сокровенной мудростью о том, что личность человека – не только душа, но и тело? Кто услышит и поймёт, что тело христианина чисто и свято и сродно Телу Христову, что оно омыто водою крещения, помазано святым миром, причастно животворящим Христовым Тайнам?»

Итак, тайна соединения души с телом – в чём она? Почему-то душа для своего возрастания нуждается в теле, именно в теле. Она созревает в нём, и только в нём. Тело – некий «инкубатор» души. И собеседник, и наперсник. Его можно уподобить очагу, в котором из крохотного духовного огонька разгорается могучее пламя души и духа.

Но это происходит только в том случае, когда тело в союзе с душой способствует её духовному росту, а не себя ублажает… В противном случае и душа угасает, и тело страдает.

Да, тело – вовсе не одёжка духа, а скорее особое продолжение его. Что это так, подтверждают многие факты и исследования, приведённые во второй (биологической) части нашей работы. Пока же сошлёмся на многомудрое высказывание великого сербского святого и богослова Иустина Поповича. В своей знаменитой «Догматике» он пишет: «На самом деле сама сущность тела как материи, как вещественного существа окружена не менее непроницаемой таинственностью, нежели сама сущность души как духовного существа. Как сущность души, так и сущность тела в последней своей тайне ускользают от человеческого разума и недоступны для познавательных сил человека. Корни их существа скрываются в мире неприступных тайн Божиих, которые живут превыше всех вершин человеческого сознания»[21].

Здесь уместно будет сказать ещё об одном откровении Н.А. Мотовилова, о некоей «тварной тьме», присущей всему живому на Земле, которую в отношении человека часто называют «первородным грехом». Ссылаясь на незримого вестника, Мотовилов сообщает, что уже Златоуст разумел в человеческой плоти «эту тьму, и не греховную, как отцы её зовут (перебарщивая – автор), но творную (т. е. тварную – автор), как следует звать её, и сотворённую Богом в первый день творения нашего мира, Солнечною системою называемого…»[22]. Эта материя света и материя тьмы находится во всех планетах и в человеке, который «сам по себе тоже малый мир и в котором ей (материи) допущено по Промыслу Божиему жить, как в планете, для исправления нужд его в теперешнем его временном падшем на Земле состоянии»[23]. Эта тварная тьма «сущая во всех планетах и во всех животных и растениях, сотворённых Богом из ничего и существующих на сих планетах»[24], включает в себя магнетизм, электричество, гальванизм, «нужные только, однако же, для процесса растительного и множительного, и быта временного твари на землях, называемых планетами в их несовершенном состоянии»[25].

Таким образом, Мотовилову было открыто о человеке то, что он «сам по себе тоже малый мир», в котором материи, природе «допущено по Промыслу Божиему жить, как в планете»… Человек уподобляется планете! Павел Флоренский не мог читать этих записок Мотовилова, ибо они были обнаружены в начале III тысячелетия. Но его гениальная интуиция ведёт мысль в том же направлении, и ещё смелее и дальше. Он пишет: «…Человек и Природа взаимно подобны и внутренне едины. Человек – малый мир, микрокосм, mikrokosmos. Среда – большой мир, макрокосм, makrokosmos. Так говорится обычно. Но ничто не мешает нам сказать и наоборот, называя Человека макрокосмом, а Природу микрокосмом: если и он, и она бесконечны, то человек как часть природы может быть равно-мощен со своим целым (т. е. природой – автор), и то же должно сказать о природе как части человека… И природа, и человек бесконечны; и по бесконечности своей, как равно-мощные, могут быть взаимно частями друг друга, – скажу более, могут быть частями самих себя, причём части равно-мощны между собою и с целым. Человек – в мире; но человек так же сложен, как и мир. Мир – в человеке; но и мир так же сложен, как и человек…Воистину ум теряется, из-умевает разумения при созерцании бесконечной сложности человека, именно бесконечной… Неисчерпаемою пучиною расстилается пред познанием сложность человека… Человек есть бесконечность»[26].

Ни в чём феномен целостности так ярко не проявляется, как в живой природе. Особенно показательно принцип целостности обнаруживает себя в процессе эмбриогенеза! Об этом часто пишут, много дискутируют, но вновь и вновь скатываются на редукционистские и физикалистские позиции. Дескать, в живой природе действует принцип самосборки биомолекул и тканей. При этом указывают на самосборку вирусов и органов из отдельных клеток, где ведущим является якобы физико-химическое взаимодействие. В действительности же в живой природе всё происходит как есть наоборот: целое порождается целым – принцип целое от целого неукоснителен.