С другой стороны, очевидно, что необходимо ладить с этой великой цивилитой; более того – ценить и помогать ей в критические моменты. Кстати, что касается России, то ей приходилось делать это неоднократно. Достаточно лишь вспомнить наполеоновские войны или войну с Гитлером… Вот и выходит, что не Россия в долгу перед Европой, а Европа – перед Россией.

Более того, истина требует признать, что Россия для Европы – совершенно особый сосед, онтологически, судьбоносно значимый для неё. Так как Россия явилась именно тем фактором, который и дал возможность Европе реализовать себя, пройти тот путь развития, который сделал её ведущей, «центральной» цивилитой. Под крылом боголюбивой и соперничающей России, соперничающей, но не претендующей на мировое господство, под этим крылом Европа крепла и расцветала. Это исторически так. Смею утверждать, что без России, без этого промыслительного «фактора» Европа не была бы той Европой, какой её знает мир. Причём именно с лучшей стороны.

Соответственно, Россия тоже много не только плохого, но и хорошего получила от Европы. Технологии здесь не самое важное, гораздо важнее научный, культурный, философский потенциал, влиявший на нас. Достаточно вспомнить имена Данте и Гёте, Канта и Гегеля, Бетховена и Шекспира, Фарадея и Бора, которые нам так же близки, как и самим европейцам. Мы и благодарны Европе за это. Для Европы тоже не пустой звук наши Достоевский и Толстой, Тютчев и Тургенев, Чехов и Шолохов, Менделеев и Вернадский… Сталинградская площадь в Париже тоже кое о чём говорит.

Только вот откуда эта жажда всемирной власти? Откуда этот проект «золотого миллиарда»? Что за червоточина завелась в плодоносном древе? Бес ли вошёл в него? Факт остаётся фактом: Европа вельми возгордилась и ведёт себя с позиции некоей превосходящей расы.

К чести Арнольда Тойнби, следует сказать, что он признаёт агрессивную политику Запада по отношению к России: «Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства (т. е. между католичеством и православием – автор), пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада – агрессорами значительно чаще, чем наоборот.

Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации, и вплоть до самой большевистской революции 1917 года этой русской «варварской отметиной» была Византийская цивилизация восточно-православного христианства»[155].

И ещё одно его признание, без обиняков свидетельствующее о мировом господстве Запада, гордящегося и услаждающегося им: «Западное общество провозглашается тем не менее цивилизацией уникальной, обладающей единством и неделимостью, – цивилизацией, которая после длительного периода борьбы достигла наконец цели – мирового господства»[156]. Значит, цель всё-таки была!

Как это произошло? И ещё вопрос: добро ли это? Преуспевающий современный шотландский историк Ниал Фергюсон отмечает в своей книге о Западной цивилизации: «Массовая потребительская культура с её стандартизацией вкупе с крайним индивидуализмом – одна из самых хитрых уловок западной цивилизации»[157]. Не в бровь, а в глаз! Спасибо ему. Хорошо ли от этого человечеству? Вопрос риторический. Особенно в наше время, когда западная закваска расползлась по всему миру. Тем более любопытны размышления по этому вопросу А. Тойнби. В частности, он пишет, что расистские предрассудки в западном обществе «явились результатом мировой экспансии западной цивилизации, начатой в последней четверти XV века.

Расовое чувство, которое на Западе исходило от западных поселенцев за границей, имеет также религиозные основания в тех слоях, которые придерживаются протестантских учений»[158]. И далее весьма ценное его наблюдение: противоборство «за главенство в заокеанском мире закончилось полной победой протестантов, говоривших на английском языке. Они отвоевали себе львиную долю земель, принадлежавших примитивным народам…»[159]. «Это было большим несчастьем для человечества, ибо протестантский темперамент, установки и поведение относительно других рас, как и во многих других жизненных вопросах, в основном вдохновляются Ветхим Заветом…»[160] Возомнили себя избранниками Господними. Ни много ни мало.

Это наблюдение особенно актуально в наше время, когда мы видим, как навязчивое протестантство на Украине (а вовсе не католичество, как принято думать!) сделало её злейшим врагом России, подтолкнуло к гражданской войне. Именно то же самое протестантство правит бал в Соединённых Штатах; чрезвычайно активно проникает в Китай, во много раз опережая другие христианские конфессии. Вот такая «незначительная» подробность относительно протестантизма Западной цивилиты. Любопытная подробность!

Если учесть протестантский культ мамоны (в силу чего и начертано на долларе «god», в переиначивание притчи о динарии из Евангелия); если учесть повсеместное утеснение традиционного христианства и расползание чумы однополых браков и т. д., то не будет преувеличением сказать, что западноевропейское протестантство привело в итоге к секулярности и к глобализму, и именно англосаксонского толка.

Наш XXI век – век противостояния двух стратегий жизни на Земле. Первая – планетарная стратегия; вторая – глобалистская. Если императив первой – забота о планете, бережное отношение к биосфере, учёт «интересов» всего человечества, стремление к гармонии и вслушивание в глаголы Божьи; то императив второй – преследование только своих интересов, навязывание народам, природе и самой планете своих «правил игры» и попрание законов их жизни. Вторая стратегия самоуверенно считает себя властительницей мира, всемогущей и единственной. Для властительницы не писаны законы: ни человеческие, ни экологические, ни, наконец, Божьи. Как отмечает наш замечательный учёный А.С. Панарин: «На самом деле безответственный потребительский гедонизм (глобализма – автор) бросает вызов природе и культуре. Порождённая им «революция притязаний» оказывает невыносимое давление на природу, воспринимаемую только как кладовую богатств, которую предстоит поскорее опустошить. И такое же давление она оказывает на ткань социальных отношений… подрывающее культурное многообразие мира»[161].

Оба этих подхода – планетарный и глобалистский – находятся в непрерывной схватке: победа первого – это жизнь; победа второго – смерть человечества и планеты. Наше время – это время не только восхождения на новую ступень высшего жизнеустройства, а и период великой борьбы планетарности с глобализмом. Не зря Панарин сказал, что последние времена отмечены печатью «эсхатологического глобализма»[162].

Отечественные авторы Б. Ерасов и А.С. Панарин отмечают сугубо экономический крен глобализма. Именно экономическим тараном глобализм прокладывает себе дорогу по всей планете. Ерасов констатирует: авторы «модернизации выдвигают именно экономику как основу взаимозависимости» стран[163]. Панарин тоже обращает внимание на диктат экономоцентризма: «Дихотомия “экономика – антиэкономика” заставляет думать, что законной альтернативы экономоцентризму сегодня вообще не может быть, а любой вызов ему автоматически зачисляется в разряд ретроградного доэкономического традиционализма»[164].

Глобализм – это прежде всего транснациональные финансовые потоки; вездесущность и всевластие доллара, и именно доллара. Даже не золота. За ними следуют (а часто и предшествуют) потоки информации, подготавливающие почву для владычества доллара. Затем бурное развитие технических средств связи: радио-, телевизионная и спутниковая связь, интернет и т. д. Бесцельное, суетное перемещение человеческих потоков. И конечно же, глобальное распространение и доминирование английского языка. Уже сам этот язык принуждает мыслить глобалистски! И самое страшное то, что посредством всех этих каналов на народы целенаправленно низвергаются потоки извращенской, идиотизирующей масс-культуры! В результате насаждается унификация и стандартизация человечества; стирается и уничтожается всякое своеобразие, разноцветие культур и народов. Происходит то, чего так опасался Константин Леонтьев, – эгалитаризация народов.