— Мистер Тумми, у вас есть какая-нибудь возможность отчерпать воду через окна, которые находятся в верхней части баржи?

Американец начал что-то объяснять, что никаких ведер здесь нет, и отчерпывать нечем, но Николай его уже не слушал. Потому, что ему на ум, непонятно с какой целью, пришла детская сказка, которую рассказывала ему бабушка. Несмотря на очевидную глупость вспоминать сказку в такой критической ситуации, он эту мысль отгонять не стал, вспомнив, как детская сказка о Золотом Петушке дала ему намек, благодаря которому он остался в живых.

— «Да это же сказка про китайцев, точно в тему, про семерых братьев… один из них мог выпить море, другой через море перешагнуть… что, мне выпить море или поднять баржу и перенести ее на берег?… нет это не то… ну что же?... а, там были рисунки этих братьев… и все они были в больших конических шляпах… вот, в чем дело… а, дело в шляпе!... какая прекрасная народная мудрость!... ведь каждая такая шляпа емкостью никак не менее 5 литров».

— Мистер Тумми! — позвал он в рупор, — китайцы в шляпах?

— Да, китайцы и корейцы, все в шляпах, в таких больших, конических. Вы, что хотите купить у них шляпу? Не советую — они наверняка крепкие, но заношенные.

— Нет, я не собираюсь покупать такую шляпу. У меня есть предложение — обсудите с вашими китайцами и корейцами возможность отливать воду шляпами.

— Да, сейчас попробую, через филиппинцев.

Прошло минут пять, и из окон баржи, с интервалами в несколько секунд, начала выплескиваться вода, будто ее набирали ведрами.

— Мистер Исаефф! — позвал американец. — Эти азиаты — такие толковые парни, они построили пирамиды из собственных тел, чтобы добраться до окон, которые расположены высоко, организовали конвейеры и откачивают воду шляпами. Они работают, как автоматы, ах, какие они молодцы!

— Фу, — облегченно выдохнул Николай и все рассказал удивленному командиру катера.

— Ну, и что же нам теперь делать с этой баржей, товарищ Коля? — спросил он. — Может, торпедировать, и делу конец, да шучу, шучу, — добавил он удивленному Николаю. — А если серьезно, я действительно не знаю, что делать.

— А мы можем ее как-то отбуксировать к нашему берегу?

— В принципе, могли бы, хотя торпедный катер — это не буксир, но для этого нужен буксирный трос, да у нас на катере его нет, да, и закрепить-то не за что. — Нет, это отпадает.

— А если попытаться баржу не тянуть, а толкать?

— Да, это хорошая идея,  в морском деле буксиры-толкачи широко применяются, но для этого нужен жесткий сцеп, то есть, специальные приспособления на носу буксира и корме баржи. В противном случае баржа будет неуправляемой, тоже не получится.

Николай немного подумал, и снова обратился к американцу: — мистер Тумми, мы сейчас обсуждаем, как отбуксировать баржу к нашим берегам, но пока ничего не придумали. Не примечали ли вы на барже чего-нибудь подходящего, чтобы как-то связать баржу с катером?

— Нет, когда нас сюда загоняли, баржа была пуста, как авгиевы конюшни после чистки. Хотя, постойте, на крыше была лестница или трап, длиной футов 25, а может быть и больше, из крепких бамбуковых бревен и прибитых к ним дощечек, в качестве ступенек. Я не моряк, не знаю можно ли ее приспособить, но другого здесь ничего нет.

Николай выбрался из боевой рубки и приподнялся выше, чтобы заглянуть на крышу баржи. Да, эта мощная лестница там, действительно, лежала. И тогда он достал блокнот и карандаш, и начал рисовать, одновременно объясняя командиру катера:

— Смотри, Виталий, нужно взять эту лестницу, и использовать ее для связи  катера с баржей. Верхний, более узкий конец лестницы, закрепить на корме баржи к двум торчащим швеллерам, а широкий конец — к носу катера, к этим железкам, к которым был привязан катер на стоянке, не знаю, как они называются. Размер почти соответствует, ну, концы лестницы можно развести, оторвав несколько ступенек. И получится жесткое соединение, как ты и хотел. Только пока не придумал, чем закреплять, нужны какие-то крепкие веревки.

— Ну, ты голова, Никола! — воскликнул командир, — молодец, я все понял, так пойдет. Он подозвал матросов, с трудом уместившимся вокруг него, и быстро объяснил, что нужно сделать, используя морские термины. — А теперь, братва, снимайте ремни! — закончил он объяснение, — будем крепить ремнями.

— Штаны же свалятся, — пробурчал кто-то.

— Небось, не свалятся, — ответил командир и отрезал от бечевки по куску — каждому матросу.

Операция по «связке» баржи с катером, в  которой принял участие и Николай, прошла быстро и успешно. Половину успеха обеспечили командир и моторист, которым удавалось удерживать катер на постоянном расстоянии от баржи. И, как только были затянуты последние ремни, связка оказалась жесткой, и устойчивой в горизонтальной плоскости. В вертикальной плоскости катер и баржа раскачивались по-своему, но гибкий бамбук все это компенсировал.

— Моторы! — скомандовал командир. — Полный вперед, курс на базу!

И они двинулись вперед, но теперь не летели, не мчались и даже не шли, а просто тащились. Плоский, слегка скошенный нос баржи воду не разрезал, а гнал ее перед собой, образуя волну, которая расходилась в обе стороны, отнимая энергию у двигателей катера. Воде такое варварское отношение явно не нравилось, и она осуждающе клокотала и шипела, вырываясь из-под транца катера.

— Нам удалось сделать сцепку, и мы движемся на нашу базу, — сообщил Николай американцу, и с баржи донеслись радостные крики.

Движение в таком режиме продолжалось минут 15, и Николай обратил внимание, что двигатели ревут чересчур натружено, и на свой вопрос получил ответ, что они находятся в режиме самого полного хода, что они перегреваются, что слишком быстро расходуется топливо, а скорость все равно минимальная.

— Гайнутдинов, ты что, торопишься свататься? — спросил Николай у моториста.

— Да что вы, товарищ конструктор, невеста же на родине.

— Тогда немедленно перейди на экономичный режим, а то загубишь моторы от перегрева. И запомни, что у двигателей внутреннего сгорания удельный расход топлива при максимальном режиме намного больше, чем при режиме экономичном. А это значит, что…

— Дык, я, товарищ конструктор, как лучше, — перебил его моторист.

— Ты не рассуждай, а исполняй, что тебе сказали, — скомандовал командир.

Николай заметил, что сейчас мысли командира катера витают где-то далеко, далеко, и понял, что он обдумывает — как и что будет докладывать, когда они прибудут на базу. А  ведь там никто не ждет, что они приведут с собой баржу с большим количеством людей, с которыми нужно будет как-то поступить. А еще в большем недоумении окажется сам адмирал, когда узнает такую новость. А это значит, что нужно каким-то образом базу предупредить. И Николай решил выяснить, почему нет радиосвязи.

— А что с рацией? — спросил он радиста, — просто нет связи, или помехи?

— Нет накала, в дырочку видно, что лампы не нагреваются, я проверил предохранитель —  накал в норме, но лампы не нагреваются, какое-то повреждение.

— Покажи, как и чем ты проверяешь этот накал.

— А вот, у меня пробник я им и проверяю, смотрите.

Николай взял в руки, и стал рассматривать пробник. Это был электроизмерительный прибор со стрелкой и шкалой, на которой было два цветных сектора. В начале шкалы — с буквой «Н», и в конце — с буквой «А». — А, понятно, — сказал Николай, — вольтметр для проверки напряжения накала и анода.

— Да не вольтметр, а пробник, пробовать, тут соображать надо, — ответил радист.

— Хорошо, пусть пробник, покажи, как ты им пробуешь.

— Да все очень просто, — и радист подключил провода от пробника к губкам предохранителя «Н». И стрелка прибора отклонилась, и остановилась на секторе «Н».

— Эх, ты, чудо в перьях! — воскликнул Николай, — да у тебя же предохранитель перегорел, на нормальном предохранителе никакого напряжения быть не должно. А на перегоревшем — полное напряжение, так как ток проходит через нити накала радиоламп, а пробник — это вольтметр, высокоомный. Как же ты этого не знаешь?