После завтрака моряк вызвался мыть посуду, и к нему тотчас присоединился Николай. На этот раз ни Зоя, ни Галя не возражали, и они, вдвоем, по матросской методике, быстро и качественно перемыли всю посуду, включая кастрюли и сковородки. Александр при этом распевал песню «Варяг», пояснив, что так всегда делали в военно-морском училище, что это стимулирующая песня.

Он же, Волков, оказался основателем вечеров народного творчества, которые стали проходить ежедневно. Началось с того, что он попросил у Ивана Васильевича гитару, на которой тот изредка аккомпанировал сам себе, напевая в купе, и пришел с гитарой в столовую. Для начала, как истовый моряк, он исполнил бесконечную песню «Раскинулось море широко», а потом что-то еще.

Иван Васильевич, который до этого на людях никогда не пел, не выдержал, и стал исполнять свои любимые песни. Это были «Бригантина», «Любимый город» ну, и, конечно же, «Гренада».

На следующий день Галя выразила желание почитать стихи, никто, разумеется, не возражал, и она хорошо прочитала поэзию Пушкина и Блока. Поправившийся Иван Антонович с удовольствием почитал отрывки из поэм своего любимого Маяковского. А после этого, как говорится, пошло-поехало — люди перестали стесняться друг друга и стали исполнять — кто, что умел.

Зоя под аккомпанемент Александра исполняла русские народные песни, слесари Борисыч и Иваныч, оказавшейся заядлыми рыболовами, рассказывали бесконечное рыбацкие истории, разумеется, привирая все больше и больше.

Особенно удивили собравшихся, молчавшие до этого, трое специалистов-железнодорожников. Они показали немую сценку про кузнеца, молотобойца и помощника, который постоянно делал что-то  не так. У них не было никакого реквизита, но они так хорошо играли, что все было понятно, и зрители покатывались с хохоту, наблюдая за проделками незадачливого помощника. Исполнители, завершив сценку, пояснили, что они занимались в кружке народного творчества и эту сценку ставили под руководством профессионального руководителя. Иногда хором пели «Катюшу» и другие песни.

Но лучше всего, на взгляд Николая, получался романс «Выхожу один я на дорогу» на стихи Лермонтова, который исполнял Иван Васильевич. Перед исполнением романса он обязательно подстраивал гитару, а потом начинал красивым лирическим тенором:

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,

И звезда с звездою говорит.

А Зоя и Галя как бы «подмурлыкивали», создавая музыкальный фон.

Николай ничего не исполнял, хотя мог и спеть и почитать стихи, но ему казалось, что у него все это получается плохо, и он хранил молчание, до которого никому не было дела, кроме Гали, конечно.

Как-то раз, когда творческий вечер подходил к концу, она заявила: — Вот, товарищи, посмотрите, какие все у нас талантливые, кроме нашего незадачливого Исаева, конечно. Давайте, товарищ Исаев, вы сейчас расскажете нам очень интересную историю о том, как «Идет бычок, качается». Сможете? Я вам буду подсказывать, а вы пересказывайте. Начнем — идет бычок.

— Стоп, стоп, девушка! — остановил ее слесарь Иваныч, — ему такое не по чину.

— Как это — не по чину?

— Потому, что он шаман, которому нельзя размениваться на всякие мелочи. Разумеется, что все просто рассмеялись, посчитав это за шутку.

Николай как-то быстро сошелся с моряком Александром, и они частенько беседовали с ним в столовой, как правило, после очередной помывки посуды. Возможно, что тесному контакту способствовало то, что новый статус Николая и специальность моряка были связаны с водой, но Николай об этом, естественно, не задумывался.

Александр, узнав о том, что Николай является физиком, попросил его позаниматься с ним по электротехнике, пояснив, что, будучи командиром боевого корабля, нужно разбираться не только в кораблевождении и вооружении, но и в технической части. И, что он это совершенно упустил, когда учился в средней школе и училище, полагая, что в море этого ничего не нужно.

И Николай с удовольствием рассказывал ему законы Ома и Кирхгофа, рисовал простейшие электрические схемы, объясняя назначение их элементов, а также рассказал о воздействии электрического тока на человеческий организм.

Разумеется, что он не забыл рассказать и о ходящей в народе байке о том, что электрический ток может задерживаться в организме человека, и что его следует обязательно удалять, и самым лучшим способом является закапывание человека в землю. И тут же вспомнил и рассказал о курьезном случае, свидетелем которого он был, как женщине, которой показалось, что ее ударил электрический ток, этот ток удалили большой дозой мочегонного средства.

Александр, со своей стороны, рассказывал о морских походах и боевых операциях, в которых он принимал участие, о линкорах и крейсерах, о других кораблях, минах и торпедах. Заметив интерес Николая к торпедному вооружению, он рассказал об особенностях торпедного выстрела с подводной лодки, миноносца и торпедного катера. А потом стал подробно объяснять самую тонкую вещь торпедного залпа — так называемый, «торпедный треугольник».

Николай узнал, что это треугольник, углами которого являются корабль, с которого производится выстрел, движущаяся цель и точка, в  которой должны встретиться цель и торпеда. Это была чистая математика, ну, геометрия и Николай все сразу понял, осознав, что решением задачи является угол, под которым должна быть отправлена торпеда, чтобы не опоздать, и не прийти в нужную точку раньше цели. И что такую задачу нужно решать в течение нескольких секунд, и, что при ошибке будет не «пара» в дневнике, а нечто иное.

Нужно отметить, что Александр не уточнял, по какой причине Николая так заинтересовало торпедное вооружение, и он ни разу не спрашивал, с какой целью и куда движется их вагон, понимая, что это дело секретное.

*  *  *

 Поезд уже приближался к Новосибирску, когда Николай, дочитав «Петра Первого»,  решил познакомиться с основными положениями учебника по минно-взрывному делу, который он купил еще в Москве. Когда он перевернул обложку, то с удивлением уставился на адрес, написанный его рукой, не понимая, что это такое.

— «Господи, да это же адрес старичка, который ездил к товарищу Калинину, можно сказать, за правдой», — наконец, вспомнил он. — «Интересно, как же решился его вопрос, и помог ли как-то наш Верховный Главнокомандующий, к которому я обращался с просьбой. А ведь этот Тулун находится на Транссибирской железной дороге, по которой мы движемся, и где-то, скоро мы там окажемся. Вот бы встретиться с этим дедом, и все узнать».

И, не зная, как поступить, Николай попросил совета у Ивана Васильевича. — Да нет ничего проще, — ответил Иван Васильевич, — нужно дать ему телеграмму, и если у него будет желание и возможность, он выйдет к поезду, и вы с ним встретитесь. Нужно только узнать, когда мы прибудем в этот Тулун.

И Николай, не откладывая дело в долгий ящик, на первой же станции сбегал в соседний пассажирский вагон, где выяснил у проводника все необходимые детали, и уже в Новосибирске отправился на телеграф — подать телеграмму.

Здравствуйте, уважаемый Петр Уварович,  — начал он писать на бланке своим крупным почерком, и обнаружил, что места на бланке почти не осталось. Ранее ему как-то не приходилось подавать телеграммы, и он не знал, как поступить, но на помощь ему пришла старушка, которая заполняла бланк рядом с ним. Она объяснила, что в телеграммах пишется только самая необходимая информации, и что платить нужно за каждое слово, даже если это союз или предлог.

 Николай все понял и написал: Буду проездом Тулуне красном последнем вагоне, указал дату, время и номер поезда и подписался: Николай из поезда.

В неизвестный Тулун поезд прибывал днем, и Николай во время обеда объявил, что через полчаса он, с разрешения Ивана Антоновича, возможно, встретится с интересным старичком, который ездил в Москву к товарищу Калинину «искать правду».