— Ну, не страшно, — успокоил приятеля Энтони. — Я же говорю: все постепенно идёт к «большому компромиссу».

— Большой сделке, точнее! — поднялся Перси, выпустив последнее кольцо дыма.

— Вам легко говорить: сами Райвенкло, дочь из Хаффлпаффа, — вздохнул Гарри, следуя примеру шурина.

— Ну и накурили вы тут, — поморщился Фред.

— Сам, поди, уже пробовал? — Гарри с напускной строгостью посмотрел на племянника.

— Я нет… Я за этим строго слежу… — важно ответил Фред.

— Знаю я твоё «строго», — погрозил пальцем Гарри.

Взрослые переглянулись и рассмеялись. Смущенный Фред, засопев, пошёл в гостиную.

* * *

Пока взрослые болтали, разговор на детской половине не завязывался. Синеглазая высокая шатенка Файла Идс, поправив тонкие очки, спустилась к кузинам Уизли. Она, похоже, чувствовала себя неловко в длинном кремовом платье. Роксана, сидевшая в полуразвалку на диване, громко прыснула, посмотрев на вошедшую, и подмигнула Люси.

— Я всегда удивлялась, как она попала в «барсучий дом»! — весело фыркнула девушка.

Файла ничего не ответила, а робко улыбнулась губами. Непослушные кудряшки торчали во все стороны. Гостья, похоже, хотела завести разговор, но не знала с чего начать.

— Ты имеешь что-то против барсуков? — спросила вбежавшая Роза Уизли. Сейчас она напоминала вычурную куклу в малиновом платье с белой окантовкой, и длинных оранжевых гольфах до колен.

— Против барсуков ничего, — ехидно вскинула брови Роксана. — А вот змеиные барсучки уже звучит странно, — смерила она взглядом Файлу.

— У нее жених все же не из змеюшника, а из Райвенкло, — назидательно заметила Роза.

— «Если ты зануда строгий, в Райвенкло тебе дорога!» — нараспев пропела Люси.

— Обручение по воле родителей типично для змеек, — хихикнула Роксана. — Да и сама почти змейка. Очки, платье ро-ман-тик, — продекламировала она по слогам, — и шляпка. Змеиный стиль… — покачала длинной ногой Роксана.

— Да почему сразу змеиный? — не поняла Роза.

— Змейки намертво застряли в девятнадцатом веке, — добавила Рокси.

Кузины засмеялись. Файла чуть рассеянно смотрела на них из-под очков, а затем осторожно пошла к выходу. Она, похоже, поняла, что в этом обществе ей не место. Дома ее кузина Ориенна тоже любила поиздеваться над ее помолвкой. Мотнув тонкой шеей, девушка пошла в коридор.

— Надо же… Мы обиделись! — донесся из комнаты голос Роксаны.

— К змейкам ей надо было! — отчеканила Роза. — А, кстати, там змееныш в парке бродит, — многозначительно добавила она. — Может, пошипят вместе, а?

Файла сама чувствовала неудобство от своей помолвки. Жениха она плохо знала: просто видела пару раз в Хогвартсе. Да и согласилась она на помолвку лишь из благодарности к отцу. В конце концов, отец в основном и занимался ее воспитанием, в то время как мать, сколько Файла себя помнила, всегда была в каких-то разъездах. Мать, помнится, высмеивала, что дочь так и не стала старостой Хаффлпаффа. («Зато другие стали — получше тебя, видимо!» — ехидно говорила дочери миссис Идс). Файла и сама переживала от старомодного духа своей помолвки, но желание помочь отцу пересиливало остальное.

Файла и сама точно не знала, зачем отцу понадобилась эта помолвка. Наверное, из-за каких-то его дел с Макмилланами в Министерстве. Готовить ее к этому отец начал лет с десяти, осторожно рассказывая, что в Японии родители выбирают детям мужа и жену, и это ничуть не более странно, чем выбирать ребёнку образование и профессию. «Родители там говорят: мы ведь уже набили себе шишек, и знаем как лучше, — говорил отец, водя ее гулять в парк. Это, поверь, гораздо лучше чем стать добычей негодяя проходимца. Так у тебя будут какие-то гарантии, что человек порядочный», — утверждал он. Мать здесь, как ни странно, поддерживала отца. «Да не обязательна для семьи безумная любовь, — утверждала она. — Семью можно создавать из уважения, признания, взаимного согласия. И это куда прочнее!» Файла, слушая ее слова, все больше убеждалась, что отец прав, и что ее задача — помочь семье.

Хотя с женихом Файла иногда пересекалась в Хогвартсе, общались они мало. Ученики разных факультетов вообще мало говорили друг с другом. Никто и никогда в Хогвартсе не имел права сунуть нос в гостиную чужого факультета. Впрочем, девушка чувствовала, что несмотря на слабое знакомство, она сделает все, чтобы притереться к будущему мужу. «А он также поступит со мной?» — с лёгкой надеждой думала она.

* * *

— Привет, — Альбус быстро обернулся, услышав тихий мелодичный голос.

Это оказалась худенькая девочка в кремовом платье. Кудрявые каштановые волосы были непослушными, будто никогда не знали расчёски, а тонкие очки добавляли незнакомке некой загадки. Во всем ее облике было что-то классическое, как казалось Альбусу.

— Привет. Альбус Северус Поттер.

— Очень приятно, — медленно кивнула гостья. — Файла Идс.

— На каком факультете учишься?

Не слизеринка, для гриффиндорцев не особо дерзкая и боевая, скорее Райвенкло или…

— Хаффлпафф, — с лёгкой улыбкой протянула Файла.

— А я в Слизерине, — сказал Альбус. — Ой, да не такие мы злые, как про нас говорят, — махнул он рукой, увидев испуг на лице Файлы. — Ну да, есть Скорпиус Малфой и его свита.

— А ты… Ты одобряешь его? — робко спросила Файла.

— Я? Одобряю что? — непонимающе посмотрел на нее Альбус.

— Просто уточняю, не одобряешь ли ты этого Малфоя, — пояснила Файла.

— А что именно одобряю или нет? — пожал плечами Альбус. — Ты уточни конкретно, я отвечу!

— Ну… Его высокомерие и расизм… — пояснила Файла. Сейчас она смотрела на мальчика, явно не понимая, как может он не осознавать столь казалось бы понятных вещей.

— А, ты про Роберта? Ну да, Малфой хамит, — согласился Альбус, с интерересом рассматривая девушку.

— А почему вы его не останавливаете? — мягко спросила Файла.

— А почему бы самому Роберту за себя не постоять? — снова удивился Альбус. — Ему что, все время нянька нужна?

— А если он не может? — тихо спросила Файла.

— Вообще-то, он учится на вашем факультете. Вы его и защищайте, — серьёзно сказал Альбус.

— А если кто-то слабее тебя? — спросила Файла.

— Кто конкретно? Прости, давай говорить конкретнее, — уточнил Альбус.

Файла шла рядом с Альбусом, осматриваясь по сторонам. Ее родители никогда не позволили бы себе такой сад: огромный, но запущенный. Много сорняков, газон не подстрижен, но на клумбах было много разнообразных цветов, незнакомых Файле, а рядом находился небольшой пруд, полный лягушек по словам Рокси. Абсолютно неухоженное место, но чувствовались здесь простота и свобода.

— А какие книги ты любишь читать?

— По магии, а что?

— Я недавно сказки читала, детство вспоминала.

Вода в заросшем пруду чуть шелохнулась, и зелёная ряска кое-где показала тёмные рваные просветы.

— А почему? — спросил с интересом Альбус.

— Люблю их. Там есть добро и зло, — сказала Файла. — А взрослые все любят усложнять.

— Все в мире относительно, — пожал плечами Ал. — Трава под ботинками была все еще влажной. — То, что для нас добро, вряд ли было таковым для какого-нибудь Саргона Аккадского или фараона Пиопи.

— Я все-таки не понимаю, как все в мире может быть относительно, — вздохнула Файла, посмотрев на зеленую гладь пруда.

— Просто, — ответил Альбус. — Возьми, например, арабские сказки «Тысяча и одна ночь». Кто их не знает, правда? В ведь их издал в тысяча восемьсот тридцать пятом году француз Франсуа Галлан. И как теперь показали исследования, многое присочинил и приврал. Например, сказок про Алладина и Али-Бабу там не было вообще, а сказка про Синдбада была переписана им до неузнаваемости.

— А это плохо? — вскинула брови Файла.

— Но и это ещё цветочки, — продолжал Альбус. — Теперь ученые доказали, что и арабский текст был списан с какой-то персидской рукописи, а тот, видимо, с индийской. Так что такое арабские сказки «Тысяча и одна ночь»? Ничто.

— Почему ничто? — Мягко спросила Файла. — Поучительные сказки, учащие добру… А какая разница, были они сначала арабскими или персидскими, я не понимаю.