Выход был единственным, и Альбус, полный смятения, вышел а коридор. Так и есть: он убегал куда-то вправо, ведя к тёмной базальтовой стене. Кругом было обилие паутины, но сейчас Поттеру было все равно. «По!» — звала его некогда Кэт, и на душе при одной мысли об этом вдруг стало тепло. Впрочем, он тотчас усмехнулся; больше так его звать Кэт не будет.

К удивлению Альбуса в стене была чёрная дверь с ручкой. Ал вспомнил, как тот темноволосый юноша открыл ее во сне. Удивительно, но открыть ее было легко и на яву. Невдалеке послышался скрип деревянных половиц: похоже, здесь кто-то ходил. Подумав с минуту, Ал пошёл вверх по винтовой лестнице, в деталях вспоминая свой давний сон.

Через несколько минут Альбус в самом деле поднялся наверх башни. Здесь была маленькая площадка, окружённая крепостной базальтовой стеной. На неё видимо было наложено заклинание: мраморные плиты пола не заметал снег. Да, как и во сне, в центре площадки стоял фонтан, — сейчас он замёрз, но весной он без сомнения зашумит, бросая вверх струи и брызги. В центре фонтана были четыре небольшие фигуры льва, барсука, орла и змеи. Все было как во сне.

Да, этот сон был явью! Впрочем, долго изумляться своему открытию Алу не пришлось. На бороде фонтана лежал длинный белый конверт. Ал осторожно подошёл, взял его в руки и прочитал:

«Мистеру Альбусу Северусу Поттеру».

Почерк был похож на аккуратные завитушки Адель, но зачем Эйвери было так его мистифицировать? Она могла бы написать ему лично. Проверив письмо на наличие тёмных духов и проклятий, Ал открыл его. К его удивлению из конверта выпала длинная колдография, изображавшая портрет той девушки, которым он любовался в доме Блэков. Она также в сиреневой полупрозрачной тунике восседала на троне, поднимая бокал и вытянув ноги в античных босоножках. В не то ли сероватых, то ли голубках глазах засияла та же лукавая улыбка.

Альбус снова подумал, что лучше и красивее этой девушки нет на свете. Улыбнувшись, он перевернул колдографию и почитал введённую витиеватым почерком надпись.

Мария Блэк

Ниже стояла подпись:

Я открываюсь под конец.

Пораженный Альбус стал изучать надпись. Мария? Может быть, Лукреция Блэк? Или эта самая Мисапиноа, как две капли воды похожая на Лукрецию? Нет, именно Мария! Мария Блэк. Ал с тревогой осмотрелся. Только сейчас ему пришла неприятная мысль: очевидно кто-то знает, что он несколько раз останавливался возле ее портретов в доме Блэков. Кто же? И неужели за ним следят? Ал задумчиво сделал круг вокруг фонтана, скованного льдышками. Если за ним следят, то они вполне могут знать и про убийство им маглов.

Ал задрожал. Перед глазами снова стали лица убитых им парней. В глазах застыл все тот же стеклянный ужас, и это сделала его зеленая вспышка. Наверное, эти лица он не забудет вовеки. Временами Альбусу грезилось, что это сделал вовсе и не он, а какой-то другой человек. Он намеренно придумывал себе кучу впечатлений, чтобы забыть, заслонить картинки ужасных видений, только не очень это получалось. Сейчас боль поутихла, но ужас, что кто-то может это знать, заставила снова ожить старые кошмары. Мотнув головой, чтобы отделаться от настойчивого видения двух мертвых тел, Ал не заметил, как быстро пошел вниз, неся странную колдографию во внутреннем кармане.

В гостиной стоял полумрак, украшенный струящимися нитями серебристого дождя. Маленькие еловые ветки, источая аромат, обвивали резные чаши подсвечников. Только Вики Смит примеряла сиреневое платье у зеркала, да пара семикурсников что-то обсуждали в креслах у камина: кажется, поведение какие-то девиц. Ал тихо усмехнулся и плюхнулся в кресло. На маленьком столике с сосновой веткой лежала потертая белая книга, и он с интересом подвинул ее.

— Мне идет? — механически бросила Вики, словно спрашивала «который час?»

— Вполне, — Ал дежурно закинут ногу на ногу.

— Ой, Ал, это ты? — с интересом обернулась она.

«Ждет кого? ' — подумал Альбус с долей снисходительного любопытства. Синий огонек осветил еловые гирлянды, обвивавшие зеркальную раму.

— Я думала… — пробормотала Вики, но тотчас осеклась.

— Ганс Христиан Андерсен… — прочитал Ал, близоруко поправив очки. В последнее время он, незаметно для самого себя, стал говорить более тихо и насмешливо. — Такой маггловский сказочник?

— Вообще-то он сквиб, — Вики поправила воротник.

Альбус полистал книгу. Кое-какие из этих сказок он читал в детстве у тети Гермионы. Все по-прежнему. Стандартный набор.

— Мне всегда нравилась сказка про русалочку, — задумчиво проговорила Вики. — Весьма редкое и трогательное мировоззрение — жизнь для другого. Русалочка могла бы возненавидеть принца. Могла бы устранить его ради собственного спасения. Но не сделала ни того, ни другого — она желала ему счастья при любых обстоятельствах.

— А принц того стоил? — прищурился Ал, повертев книгу. Перед глазами снова поплыли тела с застывшими глазами, и он властно мотнул головой, приказывая внутреннему голосу заткнуться.

— В том и изюминка этой сказки, — поправила серебряное кольцо Виктория. — Простить другого человека и до конца видеть в нем личность, которая достойна счастья не меньше самой Русалочки.

— Боюсь, принц не оценил такого щедрого подарка, — фыркнул Ал.

— В том и дело, — вздохнула Вики. — Русалочка не думала, оценит ли это принц. Она просто отошла в сторону и пожелала ему счастья. Она считала его ровней даже после расставания. Тем она читателей и потрясает: жизнь для другого редкость.

— Тогда это бессмысленная жертва, — пожал плечами Альбус. — Принц получил все, а она ничего?

— Русалочка не думала о собственной выгоде, — отозвалась Виктория. — Она его ценит, похоже, за сам факт существования. И то, что этот человек счастлив, ее не огорчает.

— Как посмотреть… — Ал прищурился на зеркала. — Русалка влезла в его мир, чужой для неё, где её, скажем прямо, никто не ждал. Она понятия не имела ничего о том мире, а у принца была своя жизнь. Ей это в голову не пришло.

— По-сути да, — кивнула Вики. — Погоня за миражом. Но, видимо, любовь так подействовала.

— А мне вот нравилось всегда начало «Снежной королевы», — Альбус задумчиво откинулся головой на спинку кресла. — Я все думал: как тролль с учениками создавали то зеркало, где мир становился уродливым? Как они подбирали пропорции стекла? — прищурился он на голубой отстает фонарика. — Как пробовали?

— Интересное наблюдение, — слегка улыбнулась Вики. — Никогда не слышала столь любопытной версии. Правда, жаль, что в дальнейшем про эту историю ни слова.

— Вот представь: как они спорили за сорта стекла? Как впервые опробовали его на ком-то? — продолжал Альбус. — Как понесли это свое необычное зеркало? Я бы дорисовал такую интересную историю…

— Знаешь, я вот думала о другом… — Вики левитировала тонкие перчатки. — А вдруг Герда не дошла бы до Кая? Он так и остался бы с ледяным сердцем?

— И вечно укладывал бы слово «Вечность» из льдин… — кивнул Альбус.

— Это жизнь без любви! В холодном дворце и с ледышками.

— Выходит… Смотри, как интересно! — Альбуса словно охватил легкий азарт. — Чтобы сложить слово Вечность надо не иметь любви?

— А ведь получается, что да! Но почему?

— Ладно, Ал, пойду к себе, соберусь… — бросила Вики, махнув рукой.

«Ждёт чего-то…». — подумал Альбус. — Или кого?»

Гостиная опустела. Несколько мгновений Альбус покрутил в руках книгу. Затем открыл наугад сказку и попробовал почитать, хотя осознал, что не понимает смысла слов. На душе поселилась странная тоска, какая бывает только зимними вечерами. Ал посмотрел в книгу. Что-то про сосну, которая может сгореть для других, а её пустили на книгу. Бред… Он прищурился на огонь… Наказание… Сможет ли он в самом деле уйти от ответа с той истории? На душе неприятно щемило, и решил переодеться.

Альбус не заметил, как часы а форме изумрудной кобры показали шесть. Пора было идти на праздник. Гостиная казалась совсем пустой: только пара силуэтов мелькнуло в полутьме. Переодевшись в жёлтую рубашку с косым венгерским воротником, Альбус надел коричневую бабочку. Можно было бы не идти на бал, но это означало (и Ал это хорошо знал) дать Кэт с русским ощутить свою победу.