— Знаешь, ты иногда очень похожь на неё… — Гарри задумчиво осмотрел сына. — Она тоже была жуткой упрямицей.

— Мама? — с интересом спросил Ал.

— Да, твоя мама. Если заупрямится — ничем не убедишь. «Да… да… и твоя позиция очень даже неправильная!» — говорила.

Альбус задумчиво посмотрел на воду. Странно, но этой фразы он не слышал от матери никогда. «Наверное, в школе», — подумал он, вздохнув холодным светом.

* * *

— Эй! — вернул его с небес на землю голос Эрика. — О чем задумался?

— Неважно, — махнул рукой Поттер.

Не мог же он признаться, что ждал того момента, когда в Большой Зал войдет Кэтрин Забини и смерил его пронзительным взглядом очаровательных глаз… И что за бред? В следующую секунду вошла ОНА… Хрупкая рука Кэтрин направилась к золотистым кудряшкам, напоминающим солнце, и откинула их на грудь. Одно движение, но столько грации…

— Привет, — Кэтрин села напротив него с легкой улыбкой на тонком лице. — Рано же вы встаете, — зевнула она. — Не помните, что у нас сейчас за урок? — спросила она мягко. Ее голос всегда звучал довольно мелодично.

— Трансфигурация, — отозвался Альбус.

Во взгляде Кэтрин мелькнуло торжество. Стоп, неужели она все-таки покорила его? Нет, этого быть не должно, хотя…почему бы и не поиграть, подпустив ее поближе? Все таки она довольно наивна, даже не скрывает своих намерений, но кто же в здравом уме говорит о них открыто? Какой же Кэт еще ребенок… милый наивный ребенок.

— Кстати, — обернулась Виктория. — Помните нашу Аду?

— Нет, забыл сто лет назад, — ехидно отозвался Эрик. — Что случилось?

— Адель Эйвери устроилась работать в модный салон Баттерфляй в Косом переулке, — громко объявила Виктория.

По столу пронеслось удивление и возмущение.

— Эйвери продавщица?

— Она же всегда хотела быть членом квиддичной команды…

— А вот не приняли, потому что Эйвери.

— Бред какой-то, — быстро заявил Эрик. Казалось, он не верил собственным ушам. — Она же экзамены на «Превосходно» сдала! И она весьма вежливый человек, ответственный. Еще и красивая.

— И не она одна была отличницей, — вставила свои пять копеек светло-русая Женевьева Роули с шестого курса. — У остальных не лучше ситуация. Анжел тоже в продавцах. Риан…жутко повезло: отдел магического хозяйства. Лифтер, вроде…

— Как? — Эрик и Виктория обменялись удивленными взглядами. — А как же… а как же Комитет по выработке объяснений для маглов?

— Он занимается выработкой объяснений магических происшествий, которые не могли быть исправлены с помощью магии или воспоминания о которых не могли быть полностью удалены из памяти маглов.

— А не слишком ли хорошая работа? — хмыкнул Скорпиус, но его проигнорировали. — Но в то же время ужасно, что мы, чистокровные волшебники, вынуждены получать столь низкие должности, отдавая высокие тем, кто их не заслужил.

Эти его слова были встречены одобрением.

— Продавцы! — вздохнул Эрик. — Дожили. И лифты… Это же, можно сказать, магловская работа!

— Да ни в чем они не виноваты, ни Адель, ни остальные, — бросила Кэтрин, пожав хрупкими плечами. Она произнесла эту фразу равнодушно, но все-же в ее мелодичном голосе слышался легкий холодок. — Фамилиями виноваты, вот чем. Адель может быть чем угодно хороша, но в связи с происхождением…

Альбус горько вздохнул: сейчас, как никогда, он чувствовал удачный стыд за свою семью. Бедственное положение Ады и Анжел вызвано победой его отца и политикой его семейки. Как дорого бы он дал, чтобы не быть одним из Уизелов… Ал с яростью посмотрел на гриффиндорский стол, где Роза болтала с Эльзой Лонгботтом. «Жиреют, заразы!» — с ненавистью подумал он.

— Честно говоря, не понимаю позицию власти, — поправила роскошные кудри староста Валери Гэмп. — Система не даёт проигравшей стороне никакого доступа. Остаётся реванш — на что ещё рассчитывать?

— Они уже не думают об этом, — сказала Женевьева. — Думают, война со Штирнером все покроет.

Осенний день, бегущий к полудню, казался тусклым. Низкое серое небо уже глотало мгой верхушки деревьев и башен. Пожухлая трава была еще сухой, и кое-где в ней важно ползли слизни, словно не замечавшие приближения зимы. Ковер из листьев аккуратно подмели с тропинок, и теперь они важно лежали пирамидками, словно готовились к зиме. Перед глазами Ала вдруг возникла не пойми откуда взявшаяся сцена: немного другой Хогвартс, девочки, в такой же форме, как у них, собирали листья в букеты, а высокий темноволосый юноша дул на руки от холода.

Впереди мелькнул силуэт Кэт: она и Вики шли с Хеленой, видимо, показывая ей Хогсмид. Француженка Рене больше сошлась с хаффлпаффцами, а Золотов с райвенкловцами. Только Гриффиндорцы держались несколько особняком, явно обиженные, что Кубок не выбрал чемпиона из их среды. Впрочем, сейчас все ученики группами спешили в Хогвартс, и Ал невольно залюбовался тонкой фигурой Кэт в лазурном плаще, так ярко оттенявшей хмурый осенний день.

«Она мне нравится? Какой вздор…» — думал Ал.

Это было ужасно глупо, но смотреть на Кэт и думать о ней было очень приятно. Ал чувствовал странный прилив сил и вдохновения: в нем точно родилась невидимая сила, которая могла сделать все — почти все, чтобы он сами ни пожалел. И от этой таинственной силы тело становилось легким, словно готовым оторваться от земли.

Альбус оглянулся. Около озера шла его сестра в окружении гриффиндорских подруг. Ветер слегка трепал рыжие волосы Лили, что напоминало пламя. Она была ещё слишком юной, чтобы идти в Хогсмид — туда разрешали ходить только с третьего курса, но Ал думал не об этом. С начала учебного года они с сестрой не сказали друг другу ни слова, ограничиваясь вежливыми кивками. Как Ал и предполагал, из их перемирия не вышло ничего.

— Так и не помирился с сестрой? — прервал его молчание Эрик.

— Как видишь, нет… — Ал прищурился на удалявшуюся группу гриффиндорок.

— А почему?

Ал пожал плечами, что означало: мол, догадайся сам.

— Чисто по-гриффиндорски, — смекнул Эрик. — Больше всех на свете кричат о борьбе с эгоизмом, а сами-то, сами…

— Эгоизм… эгоизм… — закурил Альбус. — Дурацкое слово, честно говоря. Все люди на свете эгоисты, потому что каждый думает о себе. О себе не думают или ангелы, или шизофреники.

— Подожди… — Эрик тоже набрал в нос табаку. — Ты хочешь сказать, что он других никто не думает?

— Да думают, конечно, — досадливо поморщился Ал, — но при этом и о себе не забывают. Чаще всего все лучшее в мире основано на взаимной выгоде. Кого кого особо полетит спасать ни за какие коврижки? Сам понимаешь, никто.

— Но… Твой отец летел спасать твою маму. Награды, кроме баллов, практически никакой не было.

— Не забывай, что мой отец был кругом обязан Уизли… — устало ответил Ал. — Откажт они ему от дома, я бы не позавидовал его жизни.

— Но человеку ведь можно помочь и ради его самого, — пожал плечами Эрик.

— Можно, — снова затянулся Ал, — но заметить: редко кто помогает абы кому, чаще всего близкому человеку, а это тоже эгоизм, тебе скажут. Ну а в отношении других людей большинство чаще всего ждёт отдачи: пусть не прямой, но косвенной.

— По-сути да, — кивнул Эрик. — В душе ждёшь некой оплаты за услугу.

Ты пойми: альтруистов не существует… — задумчиво сказал Альбус, сорвав жухлую былинку. — Альтруисты — это просто более хитрые эгоисты, только и всего… И ты никогда не знаешь, где и когда они сдерут с тебя плату.

— С одной стороны, это правда. За добро подсознательно ждёшь, что тебе добром и заплатят. Но другу, например, можно помочь и искренне.

— Да альтруист не тот, кто помогает, а тот кто всегда напоминает, ах какой я бескорыстный, — подпал брови Альбус.

— Почему? Альтруизм это наоборот помощь. Безвозмездная, — пожал плечами Эрик.

— Знаешь, какие штуки любят делать альтруисты? Тираж: «Иди, ни о чем не думай! Я за тебя думаю!» или притворится больной на день два.....

Его лицо исказила легкая гримаса, точно парень вспомнил о чем-то неприятном.