«Убийцы не заслуживают права читать», — ядовито подметил кто-то внутри него.

Внезапно у Альбуса возникло забавное и в тоже время мрачное видение: он сам с двумя миниатюрными человечками на каждом плече. Один был в белоснежных одеяниях и с крыльями ангела, а другой — маленький и злобный, в красных одеждах, с хвостом и рожками. Сейчас говорила его совесть. С тех самых пор, как он вернулся с той злосчастной прогулки, в голове у Альбуса спорили два голосочка, и к тому же ему снились кошмары страшнее всех предыдущих.

Протерев очки, Ал глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Он никак не мог выбросить всё из головы: их глаза… ужас, застывший в их глазах… Конечно, одна его часть находила безропотный страх убитых хулиганов очень приятным, но другая половина содрогалась при одном воспоминании об этом.

— Прекрати об этом думать, идиот! — велел он сам себе. Образ только стал более чётким, как никогда. — Чёрт возьми, — пробормотал Ал.

Он закрыл глаза, чтобы не видеть мелькающие образы, но видения становились такими яркими, что просвечивали даже сквозь сомкнутые веки. Они не заслужили такой страшной смерти… «Конечно, заслужили! — гневно подумал Альбус. Но его сознание не могло смириться с этой мыслью, и воспоминание о полных ужаса глазах убитых маглов продолжало изводить его.

Альбус вздохнул. Лучшим лекарством от навязчивых мыслей было поработать. Он не хотел будить хозяев и потому быстро достал мантию-невидимку. Затем, осторожно открыв дверь, вышел из спальни. Для освещения ему вполне хватало бы палочки. Птицы на обоях привычно порхали с ветки на ветку, и Ал был рад им, словно старым друзьям. Библиотека Ноттов находилась этажом ниже. За окном шумел ветер, нагибая верхушки деревьев так, словно угрожал их вот вот сломать. Осторожно спустившись по ступенькам, Ал миновал гостиную и прошёл маленькую столовую. Затем, использовав заклинивание, прошёл через галерею.

Напротив большого книжного шкафа во всю стену стояла зеленое кресло. На маленьком столике виднелась пепельница в форме индийского слона: несомненно, мистер Нотт недавно здесь читал. Вот всяком случае в комнате ещё стоял запах табака. Ал зажег палочку и, наколдовав светящийся синий шар, начал рассматривать коленкоры книг.

Альбус прищурился. Некоторые были посвящены генеалогии, некоторые формам родовой магии, некоторые историческим событиям. Ал до конца и сам не мог понять, что именно он ищет, хотя смутно осознавал свою цель. Наконец, его взгляд упал на фолиант, где говорилось о что-то о смерти. Сгорая от нетерпения, Ал схватил книгу.

Дрожа от нетерпения, Альбус открыл книгу Макса Штирнера, так поразившую Людвига Мангейма. Раскрыв наугад последнюю страницу, он сразу впился, а текст глазами:

«Я — собственник моей мощи, и только тогда становлюсь таковым, когда я сознаю себя Единственным. В Единственном даже собственник возвращается в свое творческое ничто, из которого он вышел. Всякое высшее существо надо мной, будь это бог, или человек, ослабляет чувство моей единичности, и только перед ослепительными лучами солнца этого сознания бледнеет оно. Если я построю свое дело на себе, Единственном, тогда покоится оно на преходящем, смертном творце, который сам себя разрушает, и я могу сказать: Ничто — вот на чем я построил свое дело».

Альбус решил во что бы то ни стало прочитать столь интересную книгу до конца. Автор, казалось, был прав: если на фоне общей массы ты наиболее талантлив и интеллектуален, имеешь все задатки действительно прославиться, почему бы и не признаться в этом самому себе? С радостью схватив книгу, Ал отправился к себе.

* * *

Через пару дней Эрик пригласил Альбуса пройтись в берёзовой роще. Альбус с интересом принял предложение друга: и шанс отвлечься от воспоминаний и приятное времяпровождение. Начало августа выдалось засушливым. Эльфы сбивались с ног, поливая сад, но это мало помогало. Несмотря на всё происходящее, воздух был прохладным, а матовое солнце грело как-то слабо.

— Ты так хотел узнать, что за рощей, — улыбнулся Эрик. — Да по сути ничего. Родник.

— Родник тоже интересно, — ответил Альбус, с наслаждением вдохнув летнего воздуха.

— Да ничего особенного, — махнул рукой друг, хотя ему было приятно внимание Ала.

На улице было тихо; ни малейшего дуновения ветра. Длинные ветви тонких берёз едва шевелились. Альбус шел по зелёной дорожке, оглядываясь по сторонам. В берёзовой роще всегда было светло и, кроме того, чувствовалось, что ты созерцаешь необъятные просторы.

— Березовый лес губит хвойный, — пояснил Эрик с видом знатока. — Отец его оставил для охоты только.

— Почему губит? — удивился Ал.

— Вытесняет постепенно. А от березняка прок невелик.

— После прогулки можно сыграть в шахматы, — предложил Эрик. — Как думаешь?

— Знаешь, дядя Рон меня в детстве учил играть в шахматы… — прислушался Ал к шуму ручья. — А в шахматах всегда есть порядок. Идеальный, шахматный порядок…

— В шахматах нужна логика отличная, — вздохнул Эрик.

— Никакой. Вообще никакой… — махнул головой Альбус. Невдалеке раздался стук дятла.

— Как так: никакой? — изумлённо вскинул брови Эрик.

— Просто. Все начала шахматных партий, дебюты, давно стандартизированы. Ты можешь быть супер логиком, но если ты не знаешь дебют слона или испанскую партию, тебя будут бить чужим умом.

— По-сути да, я об этом не подумал, — отозвался Эрик. — Если ты не понимаешь хитрости противника, то шансы невелики.

— Логика нужна только игрокам одного класса, — пояснил Альбус. — А если один знает итальянские построения, другой нет — все ерунда.

— Похоже на то, — кивнул Эрик.

— Там не просто хитрость, там шаблон кто как ходит в партии. Как своё пространство, где все должны делать то-то и то-то…

Эрик с интересом смотрел на друга. Зеленые глаза Ала блестели: он словно говорил о чем-то затаённом, что не говорят посторонним.

— У всех фигур есть заранее установленная ценность: конь и слон равны трём пешкам, ладья пяти пешкам, Королева всем восьми пешка, а король… король бесценен.

— Король ленивый… — засмеялся Эрик.

— А это смотря когда… — Ал снова посмотрел на ручей. — В первой половине партии да. А вот во второй, когда погибли королевы, ладьи и почти все фигуры, король самый главный. Он ведёт пешку в ферзи через все поле. Победит тот, кто первым подгонит короля…

— Но король и самая уязвимая фигура, — отозвался Эрик. — Мат и все, игре конец

Альбус задумался, словно размышляя о чем-то.

— Всё в порядке?

— Но ведь зато получается, что король ценнее всех фигур вместе взятых. Без короля нет игры. А с королем есть…

— Да, что самое интересное, — сверкнул глазами Эрик. — По-сути это главная фигура, хотя у других куда больше действий.

— Опять-таки, что самое интересное: вот король стоит и стоит половину партии. А потом поубивали все ферзей, ладей, слонов и коней — может, у игроков остались по три пешки, коню да слону. И вот тут ту-то у короля наибольшая свобода! Чей король первым проведет пешку, чей король быстрее и сильнее ходит, тот и победит!

— В конце игры он, похоже, и вправду незаменим, — задумчиво проговорил Эрик. — Ну, смотри, вот тебе родник!

Альбус внимательно осмотрел небольшую аккуратную башенку небесно голубого цвета. Стоило чуть наклониться, чтобы зачерпнуть воды. Альбус слышал, что родниковая вода хотя и редкостно холодная, но прекрасно помогает утолить жажду.

— Я вот прочитал… — Альбус говорил по-прежнему серьезно, — что у волшебников тоже есть свой король. И этот король даже выше Темного Лорда.

— Король? — вскинул брови Эрик в искреннем недоумении. — Ничего себе… Но кто? Штирнер? На момент войны с Лордом про Штирнера не было ни слуху ни духу, да и общество не примет: его идеи не близки слишком многим.

— Не совсем… Он называется Мастер Смерти, — Альбус сорвал былину и стал что-то чертить ей на песке.

— Он может контролировать смерть? — нетерпеливо спросил Эрик. — Он бессмертен?

— Мерлин знает, я сам не очень понял… Нашел книжку у вас в библиотеке. Она старинная очень и там все путанно. В общем, как я понял, он должен собрать три каких-то предмета и установить контроль над смертью. Только почему-то он принимает при этом смерть, хотя сам на самом деле бессмертен. Путано очень, но жутко интересно.