— Да что мы вообще, Мерлин, знаем про этот нацизм? — с жаром спросил Нотт. — Мы лучше разбираемся в делах Арабского халифата или Древнего Вавилона, чем Третьего Рейха. Оригинала плана «Ост» об уничтожении славян не нашёл никто, оригинала Ванзейских протоколов об уничтожении евреев тоже. Где эти документы? — пыхнул он. — «Застольные разговоры Гитлера» изданы Пикером через пять лет после войны, дневники Геббельса нашли какие-то солдаты в Берлине. Что там считали нацисты, дело темное.

— По сути да, — кивнула Клэр. — Принято считать, что это дурно, но само понятие нам практически незнакомо.

— Кстати, Гриндевальда посадили в сорок пятом году в тюрьму Нурменгард, где он сидел до девяносто восьмого года, — продолжал мистер Нотт. — Где протоколы его допросов?

— Тьма, — вздохнула Клэр.

— Если там планировались чудовищные злодеяния, так дайте мне эти протоколы: я стану ещё более злым врагом Гриндевальда, — хмыкнул Нотт.

— А почему, на ваш взгляд, ни одного не сохранилось? Выходит, это выгодно? — подключилась Кэт.

— Видимо, было что прятать, — ответил мистер Нотт.

— Уизли говорила, что нацисты хотели выселить четырнадцать миллионов поляков, — сказала Кэт.

— Только документов нет об этом, — заметил мистер Нотт. — А вот реально выселили всех немцев из Восточной Европы после войны.

— По-сути да, у нас нет подтверждений, — добавила Клэр. — Мало ли, кто что хотел. Не факт, что желаемое воплотится.

— А их чудовищные лагеря, где они убивали военнопленных маглов? — продолжала Кэт.

— Кхм… Во-первых, военнопленных по условиям Женевской конвенции 1929 г. обязаны содержать в специальных лагерях и выдавать им спецодежду. Во-вторых, Германия жила в условиях тотальной торговой блокады и бомбежек: самим есть было мало что… А в третьих, военнопленные месяцами были в окружении и, бродя по лесам, почти ничего не ели. Когда немецкие солдаты их кормили, они умирали от еды. Потому что для них еда уже ядовита. Их надо с ложечки выхаживать, — продолжал мистер Нотт.

— Ничего себе, — явно потрясенная, пробормотала Кэтрин.

— Ну и четвёртое. Германия до сих пор платит компенсации узникам лагерей. Это сколько же им лет сейчас? За девяносто? — снова набил он табак в трубку. — А все живы после таких жутких лагерей…

— Маглы бы сказали, что вы оправдываете нацизм, мистер Нотт, — рассмеялась Клэр.

— Гм… опять это идиотское морализаторство: оправдываю, не оправдываю, хороший, плохой… Я изучаю явление. Главное для исследователя что: честность или политграмота?

— Меня тоже всегда это смешило: хорошие люди, плохие люди… Это где же они видели человека без достоинств? А без недостатков? — весело улыбнулась Клэр.

Ребята рассмеялись. Альбус тоже улыбнулся вместе со всеми. Пахло прелой берёзовой листвой, мхом на подгнивших брёвнах, лесными лужами и ручейками. А еще пахло макушкой лета, уже начавшего поворачивать на осень. Ал старался убедить себя, что все произошедшее было случайной глупостью, которая не будет иметь продолжение. Эрик и Кэт казались ему сейчас детьми.

— Я читал «Майн Кампф» — там нет нигде ни одной фразы, что нужно истреблять какие-то народы или сжигать их, — продолжал мистер Нотт.

— А о чем там? — быстро спросила Кэт.

— Довольно скучная и занудная книга в семьсот страниц. Рассказ о жизни, политике, в чем кайзер прав, в чем кайзер не прав, спор с какими-то местными националистами Германии, фамилии которых никто из нас давно не помнит… Да есть намерение идти на Восток завоевать жизненное пространство, но есть и ругань в отношении Франции.

— Ну вот видите, завоевывать хотел, — укусила его Клэр.

— Не забывайте, что всего каких-то восемь лет назад распалась великая империя Габсбургов, где под властью немцев и венгров жили чехи, поляки, русины, хорваты и черт в ступе, — пыхнул он. — Всего за восемь лет до написания этой книги!

— Ну, а Россия? — спросил Альбус.

Маленькая тропинка убегала вглубь лесной чащи, словно маня пойти куда глаза глядя, хотя скоро в воздухе уже должна была появиться вечерняя дымка.

— Мой друг, не забывайте, что в России тоже всего за восемь лет до написания этой книги был свергнут император — этнически чистый немец и его жена — чистая немка. Посмотрите на русское дворянство — сплошные немцы, равно как инженеры и военные.

— Немцы двести лет Россией правили, — добавила Клэр.

— Да они там сидели со времен Петра Великого! Посмотрите теперь под этим углом зрения на слова Гитлера про господство немцев над славянами, — пожал плечами отец Эрика. — И не забудьте, что за два года до этого сами русские убрали слово «Россия» из названия своей страны и заменили ее никому не понятной аббревиатурой из четырех букв. У русских удивительное раздвоение сознания. Они проклинают немцев за экспансию на восток, но при этом превозносят времена Российской империи, где правили немцы, как золотой век, этакий утерянный рай.

— Интересно, почему? — подключился Эр.

— В Санкт-Петербурге вам, например, расскажут, что набережную с египетскими сфинксами построил архитектор-немец Тон в правление императора Николая i. тоже немца, при котором роль премьер-министра выполнял немец Корф, — улыбнулся мистер Нотт. — Ну а после войны с Гриндевальдом их власть объявила немцев извергами и зверями, победа над которыми так велика. Но это очень интересная тема…

— А, говорят, немцы маглы в этом году на праздник Победы иллюминацией написали «Спасибо!» — сказала Клэр.

— Конечно, написали, — невозмутимой ответил мистер Нотт. — Надо же им как-то жить в нашем мире? Пока пишут — пока мы хозяева этого мира. А вот когда мы ослабнем… или что-то произойдёт…

— Наверное, да, — кивнула Кэт. — При таком раскладе конфликтовать бессмысленно, и важно приспособиться к новым условиям.

— А вот представьте, — улыбнулся ей Теодор Нотт словно любимой племяннице, — что русские и американцы сцепятся в Сирии напрямую. Как поведут себя немцы?

— Присоединятся к кому-то из них? — нахмурилась Кэт, пытаясь сформулировать ответ.

— Или воспользуются случаем и отменят ограничения, наложенные на них после войны, — невозмутимо закурил трубку мистер Нотт.

— Вполне логично, — кивнула Кэт.

— А вот Клэр нам рассказала про ее беседу с ним, где Штринер хотел полностью вернуть девятнадцатый век! — Рассмеялся Эрик. — Чуть ли не креолиновые платья.

— Может, у него было хорошее настроение в тот день, и он решил с ней пошутить. Может, решил подразнить нашу мисс Чайри, как немец англичанку, — весело ответил Нотт. — Впрочем, я в своё время об этом крепко наспорился с мистером Малфоем, моим школьным другом, — вдруг тепло улыбнулся мистер Нотт. — Он германофоб и не переваривает все немецкое.

— Что так? — с лёгкой улыбкой отозвалась Кэтрин.

— Английский патриотизм… Память о нашей войне с Гриндевальдом… стандартный набор обвинений. Помню, как Драко сиял, что мы выходим из Европейского союза. Впрочем, скоро стемнеет, нам пора поворачивать домой.

— Правда, пора, — осмотрелась Кэт. — Спасибо за познавательную информацию.

Альбус прищурился на тёплое заходящее солнце. Если магловскую историю написали победители, то почему не могли извратить историю магов? Вполне возможно, что ни Лорд Волдеморт, ни «Пожиратели смерти» вовсе не были теми злодеями, какими их рисовали. Кто рисовал? Его родня? При одной мысли о ней Альбус неприязненно и сухо хмыкнул.

* * *

Альбус вздрогнул, услышав за окном сильный шум ветра. Сейчас он снова был один и ощущал тоскливый внутренний ужас. Днем он старался больше быть с друзьями, говорить и улыбаться по мере сил, чтобы перекрыть страж впечатлениями. Но вечером, оставаясь один на один с собой, Ал вновь ощущал тоскливый ноющий страх перед поимкой.

Он содрогнулся при одной мысли о его возможном разоблачении и обратил взгляд на книгу, которую держал в руках. «История Хогвартса» — он всё никак не мог её дочитать. Пролистав половину страниц, он нашёл ту, на которой остановился, и снова углубился в чтение. Но вскоре Ал понял, что сейчас он просто не в состоянии воспринимать какую-либо информацию. Раздражённо вздохнув, он захлопнул книгу и уставился в окно.