Шаг за шагом я пробиралась вперёд, пока не остановилась перед озером кипящей лавы. Время от времени на нём надувались огромные пузыри, а затем с противным треском лопались, выплёскивая наружу потоки раскалённой массы.

Я в ужасе всматривалась в безумство стихии и не понимала, что происходит, но вот мелькнуло движение. Сначала показалось, что это очередной пузырь, но они не машут руками.

Чьё-то обгоревшее тело выскакивало из раскалённой лавы и тут же погружалось обратно. Бьющаяся в агонии фигура явно просила о помощи, но до неё было слишком далеко.

«Верёвка не горит», — вспомнила я слова Вардена, быстро сматывая из неё подобие лассо.

Краем глаза было видно, как фигура тянет руки, и поднявшись в полный рост, я прокричала.

— Хватайся!

Петля полетела в лаву, но упала гораздо ближе своей цели. Проклиная свою криворукость, я смотала верёвку и бросила снова, а затем снова и снова. Видя это, фигура замолотила руками. Ей явно очень тяжело, но она смогла приблизиться на пару решающих метров.

Очередной бросок, и обожжённая кисть схватилась за упавшую петлю.

— Молодец! — тут же крикнула я и потянула изо всех сил. — Сейчас вытащу!

Это оказалось легче сказать, чем сделать. Лава не вода, и тянуть утопающее в ней тело оказалось сложнее, чем вытаскивать автомобиль из болота.

Я полностью выбилась из сил, но сумела поднять на условный берег практически не шевелящегося человека. Полностью покрытый страшными ожогами, он протянул в мою сторону руки, и я нашла в себе силы подойти. Израненная голова легла на колени, порождая настоящее чудо. Ткани регенерировали с огромной скоростью, и буквально через минуту я прижала к себе сестру.

— Мишель! — из моих глаз потоком хлынули слёзы, а капая на землю, они шипели и испарялись образуя самый настоящий туман.

— Я думала, здесь будет отец, но ты. Как такое возможно?

Она молча протянула свои руки и обняла меня так крепко, как никогда в жизни. Наши слёзы слились в один поток, а голоса в один хор.

— Агония.

— Мишель.

Мы просидели так очень долго, но вот сестра подняла на меня зелёные глаза, а в них отразилась боль, которую невозможно даже вообразить. Казалось, она сейчас начнёт причитать о тяжёлой судьбе забросившей её сюда, но внезапно Мишель отвела взгляд, и раздалось совсем тихое.

— Прости.

— Что? — переспросила я, не совсем понимая, о чём она говорит.

— Прости меня, — чуть громче сказала сестра и очень сильно зажмурилась.

Из её глаз пошёл дым, а крик сорвался чуть ли не до ультразвука.

— Прости! Прости! Я не понимала! Прости! Пожалуйста прости! — билась она в ужасной истерике, и с каждым её криком меня охватывал животный страх.

— За что? — сглотнув, спросила я, и в этот момент Мишель обернулась.

— За это! — раздался истошный вопль, а вырвавшееся из её глаз зелёное пламя устремилось ко мне, как лавина.

Я закричала, ожидая боли, но оно просто окутало тёплым покрывалом, а затем пришли видения.

Одна из многочисленных комнат поместья рядом с банкетным залом. Мишель стоит за шторой, а по другую сторону Клаус.

— Ты всё сделал? — спросила она.

— Да, нанёс вещество, что вы мне дали, на бокалы всего семейства Медиссон, пусть горят в аду.

Судя по этим словам, он понятия не имел, с кем разговаривает, и следующие слова девушки его удивили.

— Всего? Уговор был только Николая и Сергея!

— А зачем жалеть всех остальных? Такие же твари, как и их папаша, пусть подыхают.

— Ладно, — вздохнула Мишель. — Постарайся исчезнуть из страны как можно скорее.

Клаус кивнул и быстро скрылся, а девушка подошла к двери и взглянула на расставленные столы. Зал полный гостей, а отец готовится сказать тост.

«Если сейчас попытаться забрать у Агонии бокал или его опрокинуть, то это вызовет подозрение, да и как объяснить, что не пью из своего? После случившегося их обязательно возьмут на анализ, и такое поведение вызовет подозрение. Второй попытки уже не будет, всё или ничего. Я не собиралась идти, а Агония… Она беременная и, наверное, не будет пить».

От увиденного я упала на колени, а из горла вырвался рёв. Руки ударили по раскалённой земле и били так долго, насколько хватило сил. Мишель всё спланировала, когда отец отправил её на другой край страны. Ей дали свободу, и она воспользовалась ей по своему. Разврат и кутёж, этому сестра предавалась в своём поместье, пока к ней не пробрался Клаус. Жаждущий мести парень хотел убить её, но его схватили охранники. Все они были любовниками сестры и скрыли это от отца. Через них Мишель манипулировала Клаусом, он даже не понял, кто ему помогает. Она дала парню денег на яд и пронесла его в поместье. Никто другой просто не смог бы это сделать, только моя любимая Мишель.

— За что? — еле слышно прошептала я и, поднимаясь, посмотрела на сидящую рядом сестру. — Почему ты так поступила со мной?

Мишель рыдала так, как никогда в жизни. Она упала на землю и стала целовать мне ноги, а её слова лились нескончаемым потоком.

— Прости! Прости! Прости!

Эти слова бились о мои барабанные перепонки, но отскакивали как мяч брошенный о бетонную стену. Самоё черное и тёмное, что было во мне пробудилось с немыслимой яростью, и на её голову обрушился удар.

— Как ты могла! — удар, удар. — Моя любимая сестра! — удар, удар, удар. — Тварь!

Я молотила изо всех сил, а она лишь рыдала и обнимала мои ноги. Её постоянное «прости», выбешивало ещё сильнее, и мне удалось остановиться, лишь когда Мишель замолчала.

Из её разбитого рта вырывался лишь стон, но тело уже начало регенерировать, и вскоре она смогла восстановиться.

— Прости, — вновь произнесла она. — После той аварии я потеряла смысл жизни. Отец любил только тебя, а меня презирал за то, что я не могла подарить ему внуков. Я ненавидела его всем сердцем. Злоба переполняла меня, а после первого покушения со мной стали обращаться ещё хуже. Отец хотел отдать тебе всё! Агония всегда первая, а главное — идеальная. Лучшая дочь, жена и будущая ма…

Мишель не успела договорить, как кулак вновь настиг её.

— Жена! Мать! Из-за тебя я так и не узнала, каково это стать матерью! Ты убила моего мужа, ребёнка, приковала меня к инвалидному креслу!

— Прости! — закричала Мишель, прижимаясь к моей ноге. — Пожалуйста, прости! Я не хотела причинить тебе вреда, это всё Клаус. Он хотел отомстить за смерть Дианы, а ты не должна была пострадать. Только отец!

— Не хотела?! Ты знала, что в бокале яд, но не остановила меня!

— Ты была беременна, и я понадеялась, что не станешь пить.

— Там был сок! — завопила я, и кулаки обрушились на неё.

Удар, удар, удар.

Мишель валялась на земле, а из её разбитых губ вырывался шёпот.

— Только не оставляй меня здесь. Я всё поняла. Только не оставляй.

— Здесь?! — я посмотрела по сторонам, и наклонилась к сестре, заглянув ей в глаза. — А для кого тогда создан ад если не для таких как ты? Гори вечно!

Мои руки опустились вниз, хватая её за волосы. Я ожидала сопротивления, но она лишь умоляла о прощении и даже когда её тело зависло над лавой из её рта вырвалось очередное «прости».

— Никогда! — закричала я.

Последовал мощный удар, и Мишель скрылась в огненной пучине.

Я обессиленно упала на землю. Всё произошедшее навалилось невероятным грузом, и мой крик эхом разлетелся над адским озером.

— За что! Как ты могла! — кулаки разбивались в кровь о валяющиеся камни, а переполняющие эмоции заставляли кричать ещё громче.

Наконец, я затихла и ещё долго лежала, просто наблюдая за раскалённой лавой, в которую бросила родную сестру. Жалости нет, скорее наоборот, хотелось проделать это снова и снова.

Тяжело выдохнув, я повернулась спиной к огненной бездне и не оборачиваясь пошла к скале. Казалось, подъем будет тяжёлым, но пальцы сами находили опору, а бурлящая злость придавала сил. Шаг за шагом, рывок за рывком, и меня подхватили сильные руки. Я вжалась в явно не ожидающего такого Вардена, который чуть меня приобнял и тихо произнёс.