— Керст-крест…

— Так вот чей могильничек восстал, — сообщил сосед. — Керст Кровавый — та еще падаль преступная. За ним несколько десятков трупов, закопанных на пустырях или свалках. Трижды убивали на задержаниях, но, как после оказывалось, он то двойников вместо себя подставлял, то умело глаза отводил. Но, видать, до духов удачи, наконец, дошло, какой гниде помогают: укокошили Керста свои же и вместе с его жертвами закопали. Правда, непонятно где, но теперь то выяснилось.

— Выяснилось… — пробормотал Лео, поражаясь, насколько умело Кай умудрился выбрать момент и место. Ведь не раньше ударил, а именно там, где заклятие имело наиболее сокрушительные последствия для преследователей. Лео покосился на зажженный свет в домах, ближайших к окружной дороге. — Зацепить не должно, но лучше бы проверить.

— Сейчас отряжу двоих, — пообещал офицер.

Это светлые играют в иерархии, интригуют, стремясь занять местечко повыше, надуться от гордыни и на всех поплевывать. С людьми бывает по-разному, хотя и среди них похожих мразюшек хватает. А вот темные ерундой не страдают: кто сильнее, тот и командует. Офицер принялся исполнять распоряжения Лео, даже не усомнившись в том, что некромант имеет право командовать. Ну и подумаешь, что все некроманты находятся в штате тайного сыска и стража обязана оказывать им любое содействие. Здесь и сейчас Лео не находился при исполнении, не вел никаких дел и…

— Что такое?!

Лео ухватил себя за плечи и повернулся в сторону чахлой рощицы. Его пронизало резким порывом холода — откликом чьей-то страшной смерти. Страшной не в смысле физических увечий, а ужаса, который ощутил несчастный перед гибелью.

— Разбирайся здесь, — бросил Лео, переходя на бег.

— А ты? — донеслось в спину.

«А я займусь потревоженным могильником», — мог бы ответить Лео, но предпочел не останавливаться и не сбивать дыхания. И нет, помощь ему не требовалась. В сложившихся обстоятельствах все, кто отправился бы с ним, скорее всего, стали добычей алчущего крови призрака. Не с их хилыми дарованиями лезть против обретшего силу монстра, явившегося из потустороннего мира в мир живых. Не сдюжат, как имперцы против прорыва.

Первое тело он отыскал на самой границе прибитой лунным светом поляны. Здесь и произошел прорыв: травинки легли в определенном направлении, образовав правильный круг. В центре торчал пень высохший так, словно здесь никогда не проливался дождь. Проливался, конечно же, просто призрак высосал из дряхлой древесины все оставшиеся в той соки и из несчастного, теперь выглядевшего обтянутым кожей скелетом, — тоже.

Следующие тела лежали на равном отдалении друг от друга в противоположных сторонах от поляны. Видать, решили броситься врассыпную, надеясь выжить — так себе план, впрочем, лучшего и не существовало. Последний наемник оставался в живых. Не отвлекаясь больше на трупы, Лео поспешил к нему и успел вовремя: в последний миг встал перед призраком.

Картина, словно в одном из приключенческих романчиков, которым Кай уделял внимания много больше, нежели те заслуживали. Позади наемник, впереди монстр, выглядящий намного телеснее, чем полагается призраку, а между ними — Лео, вытянувший руку в сторону пришлого мертвеца. Осталось лишь прокричать: «Не пройдешь!» Или еще что-нибудь настолько же пафосное и глупое. Поскольку все призраки — телепаты, и, чтобы говорить с ними, звуки ни к чему.

Перед Лео находилась полностью оформившаяся нечисть. Впрочем, этот человек являлся нечистью еще при жизни. Единственное, чего он был достоин — уничтожения на всех слоях бытия, чтобы не смог возродиться ни в этом мире, ни в любом другом.

— Штой… — прошепелявил призрак, когда Лео затянул долгое и очень сложное заклятие. — Слушба! Обещаю слушить, пока грань не перейдешь.

Лео не стал тратить время на эту призрачную падаль. Он не нуждался в слугах вообще, а в таких — тем более.

— Я ш бохачь! — не унимался призрак. — Пусти, фсе отдам. Хошь клад? Ну шо ты, в самом деле?

Лео не ответил. Ему не требовалось ничье богатство, ему было достаточно того, что он имел.

— Те ш хоться снать, куда шопляк твой делся! — взвыл призрак и попытался продавить поставленный Лео барьер.

Зря старался, только нос расплющил. Само собой, проклятиями Лео было не пронять, как и уговорами. Плевать он хотел на угрозы нечисти, уже почти развеянной. Последние слова Лео все-таки проговорил вслух, доставляя удовольствие и себе, и спасенному наемнику. Тому вид истаивающей дряни явно пошел на пользу.

Почувствовав движение за плечом, Лео резко подался в сторону и развернулся, ожидая нападения. Впрочем, беспокоился он зря: наемник лишь скользнул на землю, скрестив ноги и утопив в ладонях лицо.

— Поздно, — сказал Лео. — Я помню тебя.

Наемник убрал ладони от лица: посуровевшего, задубевшего от ветра и испытаний. Вот только Лео запоминал людей вовсе не по внешности.

— Внешний вид слишком обманчив, — сказал он, задумчиво. — Бывает, отрастят бороду и усы или, наоборот, сбреют — и словно другие люди. Или шрамы заполучат. Да вот только нутро ведь не скроешь. — Были исключения и из этого правила, но слишком нечастые, недостойные упоминания уж точно. Если человек самого себя переламывал или в результате травмы забывал напрочь, кто есть таков. — Ну и помотало же тебя, пограничник.

— Бывший.

Лео хмыкнул.

— Бывших пограничников не бывает. Не знал?

— И потому ты снова явился и спас… — пробормотал командир отряда… теперь уж точно бывший, поскольку и отряда почти не осталось, да и его никто не отпустит.

— У меня снова дела поблизости, — Лео пожал плечами.

— Сумеешь помочь хоть кому-нибудь из моих людей?

Лео даже воздухом поперхнулся от подобной наглости. Откашлявшись, сказал:

— Я не умею возвращать рассудок умалишенным.

— Зато умеешь стереть память, я знаю.

Лео пожал плечами снова.

— Я не назвал бы такое очень действенным методом, да и…

— Попытайся, Лео Горг Нестра-Лейн, и я расскажу все, что мне известно.

— Позволите, присяду?

Пожалуй, этому вопросу приличествовало бы какое-нибудь пафосное и совершенно неуместное обращение вроде «сударыня». Однако его не воспоследовало, хотя голос был томный, сальный, с «теми самыми» обертонами, которые, как утверждают в разного рода литературе для «женской аудитории», действуют на представительниц слабого пола сразу и на очень долгий срок. Якобы за такими представителями мужеского пола человекообразных, самки данных человекообразных сразу готовы идти на край света.

Однако то ли Женька типичной представительницей слабого пола не являлась, то ли всякие авторши приторного бабского чтива напропалую врали, ленясь, а вероятнее всего, не умея, грамотно прописать любовную линию. Вот и действовали на их персонажей то феромоны, то обертона, то вообще некое притяжение, в котором мозг отключался у обоих героев напрочь и дальше роман тек по накатанной к взаимным отношениям через слезы, сопли, соития и прочий антуражный бред. Брр — одним словом. Женька подобной литературы не любила и не читала, а презирала чисто из-за двух с половиной романчиков, которые таки осилила, когда совсем уж читать было нечего, а ехать предстояло долго и далеко.

В реальной жизни именно такие голоса принадлежали мошенникам-впаривателям, всегда готовым втюхать пылесос стоимостью в миллион или какой-нибудь микрокредит, который вам ни за чем не сдался, пикаперы-неумехи да пропойцы, которым не хватает на выпивку.

«Сударыня, а не найдется ли у вас копеечки для несчастного, у которого горят трубы?» — так к Женьке временами обращался возле метро «Охотный ряд» живущий в каком-то дворе бомж (и она даже подавала, хотя привычки подкармливать попрошаек никогда не имела). А может, и не бомж: в центре еще пока остались жилые дома незанятые вечно копошащимися в поисках успешного успеха бизнесменами и их содержанками, детишками депутатов всякой паршивости и созывов, прочими понаехавшими; в некоторых квартирах доживали свой век настоящие коренные москвичи, в свое время не перестроившиеся на рыночную экономику и не ищущие выгод.